ьона. Хлеб и сыр есть. Могу принести яиц.
— Святая женщина! Надоело валяться. Хочу поесть за столом. Пособишь?
Артанна помогла Симузу подняться. Опираясь на её плечо, он доковылял до стола и рухнул на скамью.
— Не думал, что выкарабкаюсь, если честно.
— Тебе ещё лечиться и лечиться. — Сотница налила немного бульона из медленно томившегося на огне чана, накрошила в миску сухарей и подала Медяку. — Но ты уже можешь передвигаться. Хочешь, выстругаю тебе палочку?
— Не издевайся. Айша совершила чудо. С такими ранами не живут.
— Никто и не спорит.
Симуз с энтузиазмом взялся за ложку. Артанна подала к столу хлеба с сыром. С момента ранения это был первый раз, когда Симуз по-настоящему захотел есть. По его опыту, это означало скорое выздоровление.
— Есть разбавленное вино, — предложила Сотница. — Могу подогреть с пряностями.
— Балуешь!
— Айша не запрещала…
— Давай. Но вот от чего я бы по-настоящему не отказался, так это от жаркой баньки.
Тело зудело от долгого лежания. И хотя за ним ухаживали, пока он был в беспамятстве — обмывали члены, протирали кожу влажными тряпками, нормальное мытьё это заменить не могло. Да и отлить уже хотелось по-человечески, а не в ведро.
— Не уверена, что баня понравится твоей ране, — усомнилась Артанна.
— Вот и я о чём. Не нужно.
— Могу просто полить на тебя сверху перед следующей перевязкой. Всяко лучше, чем зарастать грязью.
— Ага.
Артанна сняла с огня котелок и прицепила чан для воды, наполнила его и принялась за вино.
— Интересно, о каких планах Эсмия мы не знаем? — задумчиво спросила она, добавляя немного пряностей.
— Много о каких. Даже Айша не знает всего. Как и Хариз, полагаю.
— Как дедуле удаётся столь лихо дёргать за ниточки, сидя во дворце в Сифаресе — вот чего я не могу понять. Мы далеко, сведения доходят не сразу, но у него всё получается.
Симуз пожал плечами.
— Возможно, сеть его информаторов ещё шире, чем мы можем представить, — сказал он, проглотив ложку бульона. — Эсмий готовил вторжение в Ваг Ран тридцать лет. Уверен, за это время он проник всюду.
Артанна разлила горячую жидкость по стаканам и поставила на стол, а сама села напротив Симуза.
— Он беспокоит меня, — тихо проговорила она, барабаня пальцами по столешнице. — Я давно уже ничего не боюсь, ибо мне в целом нечего терять. Но меня пугает то, как лихо твой Магистр перекраивает мир под себя. У одного человека не должно быть столько власти.
Медяк сделал глоток и поморщился — слишком горячим оказалось вино.
— Нашим миром правит всего пара десятков людей, Артанна, — поставив стакан на стол, ответил он. — Эсмий крутит Магистратом как хочет, Заливар нар Данш — Ваг Раном. Великий наставник Ладарий владеет умами и деньгами всех верующих в Хранителя, а Горелый лорд фактически правит империей. Грегор Волдхард пошёл против правил и оказался достаточно силен, чтобы с ним считался весь прочий мир, и даже среди рундов нашёлся Магнус Огнебородый, который смог объединить северные кланы под своим началом. Мир принадлежит лишь очень малой доле людей. Мир делится на сильных и слабых. Сильные правят, а слабые им подчиняются. Ещё недавно ты сама была из слабых и подчинялась то одному, то другому. — Он поднял глаза на Сотницу. — Вопрос, станешь ли ты сильной, когда представится возможность? А она скоро представится — к этому всё идёт.
Артанна фыркнула.
— По-твоему, единственный удел сильного человека — править кем-то?
— Чаще всего выходит так.
— Я не хочу этого. По крайней мере, для себя.
— А чего ты хочешь? — Симуз подался вперёд, едва не угодив рукавом в миску. — Зачем ты тогда здесь? Зачем полезла в пещеры за скрижалями, зачем согласилась вернуться на родину?
— Затем, что хочу отмщения для людей, которых убил Данш, — ощетинилась Артанна. — Для своих людей. Шрайна, Фестера, Йона… Ты сам там был! Ты видел, что он с ними сделал! Мы просто выполняли поручение, и он мог нас отпустить…
Она замолчала, исподлобья глядя на него.
— Хорошо. — Симуз деловито вернулся к бульону, стараясь игнорировать гнев в глазах собеседницы. — Допустим, у тебя всё получится, ты убьёшь Данша, даруешь справедливое возмездие и прочее-прочее. Что дальше?
— Не знаю, — огрызнулась она.
— По-настоящему удивляет то, что за всё это время ты почти не говорила о Грегоре. А ведь Волдхард тебя предал — продал Даншу за войска.
— Которые так и не получил.
— Но он всё ещё остаётся человеком, который тебя предал. Почему ты не желаешь мести ему?
— Потому что я не знаю, зачем он это сделал.
— Знаешь, — усмехнулся Симуз. — Прекрасно знаешь. Но не хочешь принять эту правду. Грегор — сын человека, которого ты когда-то любила, он важен для тебя. Ты знала его сызмальства и любила как собственного сына. И этот человек избавился от тебя самым циничным образом. Да, судьба наказала его за этот поступок — войск от Данша он так и не получил, да ещё и Тоннель закрылся. Теперь страна Волдхарда в изоляции, и ему пришлось прибегнуть к дружбе с рундами. Но ведь не отправь он тебя тогда в Ваг Ран, все твои люди были бы живы.
— Не факт, — отозвалась Артанна.
— Неоспоримый факт — то, что именно Грегор Волдхард отправил тебя на смерть и способствовал гибели твоих людей. Данш просто переиграл ситуацию и избавился от свидетелей. Так почему ты хочешь уничтожить одного и отказываешься от мести другому?
Сотница грохнула кулаком так, что её стакан опрокинулся.
— Потому что я верю в него! — крикнула она. — Грегор всегда был хорошим парнем, и на его судьбу выпало много испытаний. Орден, затем герцогство, к которому его не готовили. Любовь к женщине, которая была суждена не ему. Ересь. Гибель Ириталь… Он справлялся, как умел. Он делал то, что считал нужным, и делал далеко не всегда для себя. Отчасти я чувствую себя виноватой в том, что он устроил: ведь это я тогда была рядом с ним в том тайном путешествии по землям, это я обличала церковников, рассказывала о жизни людей… Это я во многом сделала его тем, кем он стал. Я открыла ему правду, и эта правда его ожесточила. — Артанна спрятала лицо в ладонях, и тихо продолжила. — Я породила Грегора Волдхарда как непримиримого борца. И у меня нет права его судить. И ты прав: он важен мне. Это один из немногих людей, кто остался жив и кого я люблю. Больше не спрашивай об этом. Никогда.
Она потянулась за тряпицей, чтобы вытереть пролитое вино.
— Доедай быстрее. Вода согрелась, помогу тебе вымыться.
Симуз покорно запихнул остатки завтрака в рот, косясь на Сотницу. Её нервозность выдавали движения — резкие, отрывистые, торопливые. Он уже пожалел, что заговорил о Грегоре, хотя и получил ответы на часть вопросов. И всё же было неприятно осознавать, что он снова причинил Артанне боль — после всего, что она сделала ради его спасения. Следовало поблагодарить её, но он не знал, как сделать это, чтобы она наконец поверила в его искренность. Симуз чувствовал, что её отношение к нему переменилось уже давно: Артанна стала больше с ним делиться, охотнее шла на разговоры, но с тех пор, как узнала, на кого работал эмиссар, ни разу не была откровенна до конца. Он не винил её — в конце концов Симуз и сам считал, что служил негодяю. И всё же Артанна не оттолкнула его и помогла Десари, когда он разделил с ней свою главную тайну. Беда была в том, что своими тайнами Артанна нар Толл не была готова делиться, хотя доверяла эмиссару больше многих и спасла его даже под угрозой собственной жизни.
— Идём во двор, — поторопила Сотница. — Давай помогу.
Он снова оперся на плечо вагранийки, и, ухватываясь за стены и дверные косяки, дошёл до выхода. Артанна отвела его за дом, где в тени растущих у колодца деревьев стояла бадья для мытья.
— Жди меня.
Она ушла в дом и через некоторое время вернулась с ведром горячей воды. Симуз как раз стянул рубаху и принялся снимать повязку с раны. Сотница вылила кипяток в бадью и разбавила водой из колодца.
— Полезай, — скомандовала она, явно стараясь отвлечься от мрачных мыслей. — Нашла у Айши мыло. Целый кусок, представляешь.
— Роскошно живём! — подыграл Медяк.
— Она им даже одежду стирает.
— Вот же транжира.
— У знати свои причуды, — отозвалась Артанна, поливая раздевшегося эннийца из ковша. Симуз заметил, что она сосредоточила всё внимание на ране и старательно избегала смотреть на его наготу. Взрослая женщина, а отчего-то смущалась. Раньше подобного он за ней не замечал. Впрочем, раньше всё вообще было иначе. И Симуз наконец-то заставил себя признать, что пора было заканчивать со всей этой недосказанностью. Если на что-то и решаться, то сейчас, в миг краткой передышки. Ибо каждый следующий день мог стать для кого-то из них последним.
— Ну всё. — Артанна вылила последний ковш на заметно посвежевшего Симуза, сняла с верёвки кусок ткани и подала, чтобы тот вытерся. — Как ощущения?
— Словно Гилленай поцеловал меня в маковку.
— Давай в дом, нужно смазать и перевязать рану.
— Хочу сам. — Эмиссар кивнул на прислонённый к стене дома шест. — Дай палку.
Опора помогла — Симуз смог справиться сам. Медленнее, чем хотел, но жаловаться было грешно. Артанна бросила грязное бельё и использованные бинты в бадью с мыльной водой — не пропадать же добру — и последовала за Медяком.
Вернувшись в дом, он допил остатки пряного вина и сел на кровати, наблюдая за Артанной. Сотница приготовила чистые бинты, сунула нос в банку с мазью и поморщилась от отвращения.
— Воняет, как будто что-то стухло и перебродило одновременно. Но нашей госпоже виднее.
Симуз подвинулся, освобождая вагранийке место для работы. Рана горела острой болью только когда Артанна накладывала мазь прямо на поражённый участок.
— Дерьмо, — переведя дух, сказал он.
— Терпи.
— Вообще-то я уже и сам могу там себе всё помазать.
— Заткнись и не дёргайся. Мешаешь.
Сотница вытерла руки о полотенце и принялась лихо оборачивать бинты вокруг талии эмиссара.