— Что болит?
— Одна из фрейлин уже третий день мучается ужасной мигренью, — пояснил телохранитель. — Беспокоить вашу супругу из-за подобного пустяка я не хочу, но и даме хочется помочь. Быть может, с болью справится то эннийское снадобье, которым иногда пользуетесь вы? Разрешите попробовать?
Демос вздохнул в видимым облегчением.
— Возьми, конечно. Только с возвратом. Меня иногда беспокоят головные боли, и мне тоже неловко каждый раз просить Витторию их снять.
— Вы невероятно щедры, господин. Благодарю.
Ихраз достал из хорошо знакомого сундучка гранёную склянку с тугой пробкой, внутри которой плескалась прозрачная жидкость, и, обернув находку в тряпицу, сунул за пазуху.
— До вечера, господин, — попрощался он перед выходом. — Передам от вас несколько слов.
Демос помрачнел.
— Не торопись, — ответил он. — Я сегодня всё равно никуда не выезжаю. Бумаг и донесений накопилось столько, что придётся застрять здесь до полуночи. Боюсь, вернувшись, застанешь меня на этом же месте. Но я буду признателен, если ты и правда скажешь от меня что-нибудь хорошее.
— Конечно.
Ихраз покинул кабинет Деватона, свернул в коридор, каким пользовалась дворцовая челядь. Показываться на глаза Двору лишний раз не хотелось. Взяв коня, он выехал за ворота и направился на север к месту, где несколько лет назад они с Демосом сожгли и захоронили прах Лахель. Дерево, под которым упокоилась его сестра, выглядело вялым после затяжной летней засухи, но не погибло.
Он спешился, привязал коня и прикоснулся к ветви, к которой была повязана длинная и некогда богато расшитая лента. Таких здесь было много: дерево казалось достойным последним пристанищем, и многие горожане закапывали перепел усопших родных под его корнями. И всё же ветвь, посвящённую Лахель, Ихраз среди этого многоцветия нашёл сразу. Он старался приезжать сюда и менять ленту каждую луну, но из-за мора пришлось надолго задержаться в стенах города.
— Здравствуй, сестрица.
Энниец аккуратно отвязал старую ленту — выцветшую, потрёпанную — и заменил её новой, алой с золотым шитьём.
— Тебе всегда нравилось сочетание красного и золотого, я помню, — обратился он к дереву. — Давно я сюда не приходил. Надеюсь, ты не в обиде.
Ответом ему был лишь шелест листвы. Ихраз опустился на пень под кроной и взглянул на мощный ствол.
— Много всего произошло с тех пор, как ты ушла. Я очень скучаю по тебе, но может и хорошо, что ты всего этого не застала. Господин помнит и тоскует по тебе, это я знаю точно. Думаю, он бы очень многое отдал, чтобы вернуть тебя. Как и я. Но этому не бывать. И потому сегодня я пришёл не за тем, чтобы вспоминать былое. Я пришёл получить твоё благословение на то, что собираюсь сделать. Ты всегда хотела этого для господина, и я наконец-то нашёл способ по-настоящему ему помочь. — Он тронул склянку со снадобьем. — Впрочем, даже будь ты против, это всё равно бы мало что изменило. Я принял решение. Наконец-то у меня есть настоящая цель. Впервые после твоей гибели. Если ты смотришь на нас откуда-то сверху, скоро всё увидишь и возрадуешься.
Он поднялся, отряхнул штаны от пыли и вскочил на коня. Солнце начинало клониться к закату, подсвечивая стены Миссолена огнём.
— Время пришло, — сказал Ихраз и направился к городу, не оборачиваясь.
Пробраться в покои императрицы и фрейлин труда не составило: за годы службы при дворце Ихраз выучил здесь каждый закуток. Множество тайных ходов, слуховых окон, и двойных стен делали слежку удобной. Однако Ихраз прекрасно осознавал, что всеми этими преимуществами мог пользоваться не он один.
Осторожно миновав покои императрицы, он вышел к фрейлинам. Увидев помощника канцлера, дамы вспорхнули, словно стайка встревоженных певчих птиц, выстроились в шеренгу и поклонились. На счастье Ихраза леди Виттории среди них не было.
— Мастер Ихраз, — поприветствовала старшая фрейлина. — Чем можем служить?
Энниец поклонился.
— Хотел осведомиться о состоянии её величества. Увы, лорд Демос не может сделать это сам — слишком занят.
Дамы переглянулись. Натянутые улыбки вмиг сползли с хорошеньких мордашек.
— Её величество очень слаба и не принимает.
— Это я знаю. Улучшений не было?
— Увы, — ответила старшая. — Боюсь, становится лишь хуже. Сегодня приходил наставник, но даже он не смог достучаться до её больной души.
Ихраз кивнул и потянулся к карману за пазухой.
— Спасибо, — сказал он, вытащив склянку со снадобьем. — У кого из вас в последние дни была мигрень? Я нашёл хорошее лекарство.
— У леди Анси, — пояснила старшая фрейлина. — Она сейчас с императором, укладывает спать.
Ихраз с сомнением взглянул на нее:
— Вы отправили нездоровую даму присматривать за императором?
— Мигрени — ещё не повод манкировать обязанностями, — отрезала женщина.
Энниец тихо хмыкнул. Увидь она Демоса в самый пик боли, наверняка изменила бы мнение.
— Я отнесу лекарство леди Анси, — сказал он. — Но даму через какое-то время потребуется сменить — снадобье эффективно, но обходится с телом довольно сурово.
Старшая фрейлина перегадила ему путь:
— Я сама ей передам.
— Вы не знаете способа приёма.
— Так объясните.
— Проще сделать это самому. — Ихраз шагнул к женщине. — Напомню, что по указу лорда Демоса я имею право входить в покои императора в любое время. Или мне привести сюда самого канцлера, чтобы он проговорил это ещё раз лично?
При упоминании Демоса фрейлина побледнела и с неохотой отступила в сторону.
— Обойдёмся без этого. Уверена, вы знаете, что делать.
— О, я знаю, — Ихраз оскалился, но его улыбку скрывал шарф. — Дамы.
Он миновал шеренгу фрейлин и направился к двери, что вела в комнату Креспия. Тихо, без единого скрипа он отворил створки и скользнул внутрь. В покоях императора царил полумрак — лишь несколько свечей стояли в отдалении от кроватки, чтобы не мешать ребёнку спать. Леди Анси, одна из дочерей лорда-протектора, свернулась в кресле и, кажется, дремала — причёска развалилась, тёмные волосы разметались по плечам, рот был приоткрыт. Ихраз несколько раз провёл рукой перед её хорошеньким лицом и, убедившись, что она не реагировала, подошёл к кроватке.
Мальчишка распахнул глаза, почувствовав движение, но не заплакал. Посасывая палец, он с интересом уставился на эннийца, а свободную ручонку потянул к кончику цветастого шарфа. Ихраз заметил кувшинчик для кормления молоком на столике подле спящей фрейлины, аккуратно взял его, снял крышку и принюхался — свежее. Явно приготовленное отстояться, чтобы покормить ребёнка ночью: Изара не допускала к Креспию даже знатных кормилиц и сцеживала собственное молоко в кувшин. Энниец аккуратно вытащил пробку и вылил половину содержимого склянки в кувшинчик. Этого должно было хватить. Никто не заподозрит, а яда в теле не найдут.
Он бережно вернул кувшин на место и тронул леди Анси за плечо. Та вздрогнула и испуганно захлопала глазами.
— Ох! — тихо запричитала она. — Неужели я…
— Как ваша голова? — спросил энниец.
— Так себе. Его величество сегодня много плакал, а это не способствует исцелению, — ответила девушка.
Ихраз кивнул.
— Я принёс лекарство. Пять капель в стакан родниковой воды. Если совсем плохо, то семь. Но не больше десяти — десять свалят с ног даже рунда. Приготовить?
— Что вы, я…
— Мой господин часто страдает от мигреней. Не объясняйте мне, насколько это скверно. — Он налил воды в чашу, накапал нужное количество снадобья и протянул фрейлине. — Пейте залпом — вкус ужасный. Но это поможет.
— Спасибо.
Леди Анси сделал всё, как велел энниец и, поморщившись, вытерла рот.
— Вам лучше прилечь.
— Сейчас покормлю его величество и приглашу другую даму. Дальше будет проще — ребёнок по ночам крепко спит.
Она взяла в руки кувшинчик для кормления и встала у изголовья кровати. Креспий агукнул и потянул руки к девушке.
— Ох и прожорливый у нас император. Хорошо хоть, что грудь не просит…
— Я пойду. — Ихраз направился к дверям. — Хорошей ночи. И обязательно ложитесь.
— Спасибо! — шепнула девушка. — Спасибо, что помогли.
Энниец молча кивнул и вышел за двери.
— Смените леди Анси, — приказал он фрейлинам. — Если её начнёт знобить, просто укройте одеялом и покамест не давайте вина.
Не попрощавшись, он вышел, быстро дошёл до крыла, где располагались покои канцлера и, только оказавшись на знакомой территории, позволил себе выдохнуть.
— Ты всегда этого хотела для него, Лахель, — шепнул он, прислонившись к стене. — Я выполнил твою волю.
6.6 Эллисдор
Вал удивился, когда после долгого ожидания в надвратной башне его потащили не в темницу, а в господский дом. Он редко бывал в большом зале, ныне ставшим тронным, но хорошо помнил, что сбежать оттуда не удастся. Да и не было смысла: в конце концов он сам пришёл с повинной. И всё же он спиной ощущал недоверие и враждебность гвардейцев, вставших у него за спиной и преградивших путь к отступлению.
— Давай, — один из них подтолкнул Вала. — Пошёл. С тобой хочет говорить король.
Наёмник сглотнул. Вот уж не ожидал, что за совершенный проступок его будет судить сам Грегор Волдхард. Но направился вперёд, собрав остатки воли и стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях. Под ложечкой противно засосало, а от запаха курившихся в зале благовоний резко затошнило.
— Подойти ближе, Валериано из Гивоя, — приказал король.
— Ваше величество. — Дойдя до подножия ступеней, что вели к трону, где восседал Волдхард, он опустился на колени. Исподлобья смог рассмотреть королевскую свиту: принцессу Рейнхильду, эрцканцлера Граувера, Эбнера Каланчу и Шварценберга. Бросив взгляд в сторону, он оторопел — прислонившись к колонне и скрестив руки на груди, Вала буравил глазами Веззам. И выражение его лица не обещало ничего хорошего.
Король взмахнул рукой:
— Поднимись и подойди ко мне.