Она стояла не шевелясь, прижавшись к нему. Пришло время дать ему первый урок! Она совершенно не искала способа, как убить свободное время. Никогда. Она молча посмотрела на него. По ее щекам медленно покатились слезы.
Он взглянул на нее, и на его лице появилось удивленное выражение.
Она внезапно вырвалась у него из рук и бросилась ничком на кровать, рыдая.
Джонни подошел к кровати и сел рядом с Далси. Взяв ее за плечи, он попробовал повернуть ее, но она не давалась, плача все громче и громче. Он испуганно спросил:
— Далси, любимая, что случилось? Что я такого сказал?
Она медленно повернулась и села в постели, ночная рубашка при этом совершенно сползла, обнажив ее грудь. По ее щекам катились слезы.
— Джонни! — плакала она. — Ты, наверно, возненавидишь меня, ведь я тебя обманула!
Он обнял ее и привлек к себе. Прижавшись губами к уху, прошептал:
— Я никогда не смогу тебя возненавидеть. — Его шепот был нежным. — Почему ты плачешь?
Она уткнулась лицом в его плечо.
— Мне надо было раньше тебе сказать, но я боялась, что ты не женишься на мне.
Теперь в его голосе звучал настоящий испуг, и она взяла себя в руки, чтобы на лице не отразилась радость, обуявшая ее. Его пальцы сжимали ей плечо, причиняя боль, но ей было только того и нужно. Это лишний раз показывало, какую власть она имеет над ним.
— Далси, что ты хотела мне сказать? — Он испытующе смотрел на нее.
Она смело посмотрела ему в глаза и горьким голосом произнесла:
— Со мной как-то произошло несчастье. Несколько лет назад. Я была еще ребенком. — Она опустила глаза и уставилась на кровать. — Врач сказал, что у меня никогда не будет детей. — Она снова подняла на него полные слез глаза.
Напряжение медленно исчезло с его лица.
— Джонни! Ты расстроился? — закричала она, вновь заливаясь слезами. — Ты, наверное, хотел ребенка?
В его глазах появилась нежность. Она еще не видела у него такого теплого и мягкого выражения глаз. Она даже и не подозревала ни того, насколько он расстроен, ни того, насколько она близка к истине.
Она прижала голову к его груди.
— Нет, дорогая, — солгал он, грустно глядя поверх ее головы на портрет Питера, висевший на стене. Первого сына он хотел назвать в честь него. — Да и вообще это не имеет значения.
Она стала целовать его щеки, подбородок, губы. Она покрыла его лицо поцелуями, легкими, как прикосновение крыльев бабочки.
— Джонни, ты так хорошо ко мне относишься!
Он медленно улыбнулся.
— А как же мне еще к тебе относиться? Разве ты не самый близкий мне человек?
Она снова прижалась к его груди.
— Значит, ты не сердишься на меня? — спросила она с дрожью в голосе.
В ответ он поцеловал ее в шею. Обхватив ладонями голову Джонни, она прижала его лицо к своей груди. Наклонившись, поцеловала его в макушку. Все было так просто! Так легко было сделать его счастливым!
— Джонни, — все еще нетвердым голосом спросила она, — а как проба?
Она почувствовала, как он вздрогнул от удивления. Он попытался поднять голову, но она не дала, ее руки удержали его голову между грудей.
Он глухо проговорил в ответ:
— Проба была очень хорошая.
Далси помолчала. Она чувствовала, как он гладит ее, ей стало тепло от его прикосновений.
— Проба была действительно хорошая, да, Джонни?
— Одна из лучших.
Она протянула руку и выключила лампу. Когда она начала расстегивать ему рубашку, он счастливо засмеялся и встал. Она наблюдала в темноте, как он двигается, раздеваясь. Через несколько минут он целовал ее в губы, крепко прижимая к себе ее горячее тело.
Они молча лежали в постели, лишь огоньки сигарет вспыхивали в темноте. Плавно опустив руку ему на грудь, она ласкала его пальцами.
— Джонни? — позвала она.
— Да? — отозвался он довольным голосом.
— Джонни, я вот что думаю.
— Что ты думаешь? — лениво полюбопытствовал он.
— Ну, та картина фон Элстера… — Она не закончила фразу. Сердце учащенно забилось у нее в груди. — Мы ведь вернемся сюда в конце марта…
Он повернулся и попытался разглядеть в темноте ее лицо. Несколько мгновений он молчал.
— И ты собираешься сниматься?
Она боялась ответить и молча кивнула в темноте.
— Почему? — просто спросил он.
После непродолжительного молчания слова сами полились из нее.
— Потому что я всегда говорила, что могу быть актрисой. Хорошей актрисой. Потому, что Синти и Уоррен никогда не верили в меня. Я хочу им доказать, Джонни. Они все время смеялись надо мной. Ты же сам сказал, что проба была хорошей. Пожалуйста, Джонни, дай мне сняться хоть в одной картине, это все, что я прошу. — Сейчас она не играла, она действительно умоляла его. — Ну всего лишь один фильм? Это мой единственный шанс доказать им. Больше я никогда не буду тебя об этом просить. Дай мне возможность сняться хотя бы в одной картине.
Он глубоко затянулся, горький дым обжег ему горло, и он медленно выпустил его через ноздри. Всего лишь одна картина! Это все, что она просит! Проба была хорошей.
Это была самая лучшая проба, которую они когда-либо делали. Когда он увидел ее на экране, его лицо покрылось испариной. Он понял, что ему не удастся удержать в своих руках такой талант.
Джонни оглядел сидящих в просмотровом зале. Все завороженно смотрели на экран, всех покорила ее игра. Даже Питер не сводил глаз с экрана.
Питер с пониманием отнесся к ситуации и не стал требовать от Джонни немедленного решения.
Джонни любил ее, но он любил и кино. Его обжигала внутренняя боль, когда он думал о том, что должен держать Далси подальше от того, для чего она была предназначена. Но он боялся, что, как только она снимется в картине, он потеряет ее навсегда. Джонни медленно затянулся. Он чувствовал ее дыхание. Она сидела тихонько, словно боясь пошевелиться, боясь сделать что-либо, способное рассердить его. Нежность и любовь к ней захлестнули его. Она так хорошо к нему относилась! Ведь он думал, что ни одна женщина его уже не полюбит. Джонни даже стало немного жаль ее, и он разозлился на себя. Как он мог быть таким холодным, таким бессердечным по отношению к ней, когда она просила от него всего лишь такую малость.
Он загасил сигарету в пепельнице и повернулся к Далси.
— Всего одну картину? — спросил он мягко.
— Всего одну, — ответила она.
Он посмотрел на нее при свете, падавшем из окна. Она была прекрасна. Ее глаза смотрели на него с невыразимой надеждой, ее нижняя губа слегка подрагивала, в пальцах дымилась забытая сигарета.
— Ладно, — сказал он тихо.
Внезапно она бросилась к нему, прижимаясь всем телом, покрывая его поцелуями.
— Джонни! Джонни! — в восторге воскликнула она.
Он почувствовал, что она вся дрожит, сам вздрогнул от непонятного страха и притянул ее лицо к себе.
— Джонни, — говорила она, покусывая его губы, — Джонни, я так люблю тебя. — И, как это ни странно, она говорила чистую правду.
Поставив пустую кофейную чашку на стол, Питер посмотрел на Эстер.
— Не нравится мне это, — сказал он устало. — Мне это совсем не нравится. Такая молодая девушка, как Дорис, поедет в Европу одна? Это неправильно.
Эстер терпеливо улыбнулась.
— Иногда девушке необходимо уехать и побыть наедине с собой, — сказала она в защиту дочери.
Питер удивленно посмотрел на нее.
— Зачем это ей надо быть наедине? — спросил он. — От чего это она должна уезжать? Здесь все хорошо.
Эстер едва заметно покачала головой. Мужчины иногда бывают поразительно слепы, и Питер в этом смысле не отличался от других. Неужели он не видит, что происходит с Дорис? Как она ведет себя с тех пор, как Джонни пришел со своей женой? Но вслух она ничего не сказала.
Через открытое окно послышалась оружейная пальба. Питер взглянул на часы.
— Господи Боже мой! — воскликнул он, вскакивая на ноги. — Уже столько времени! На дальней площадке начались съемки вестерна, а я обещал к ним сегодня заскочить.
Дальняя площадка находилась за холмом, недалеко от их дома. Взяв шляпу, Питер направился к двери, обернулся и посмотрел на свою жену.
— Я пошел, — сообщил он. — Но мне все равно не по душе то, что собирается сделать Дорис.
Эстер подошла и поцеловала его в щеку.
— Иди, папа, — сказала она. — Не беспокойся насчет нее. С ней все будет хорошо.
Он с любопытством посмотрел на нее.
— Никто не слушается меня в этом доме, — бросил он, выходя. — Я всего лишь отец.
Остановившись на вершине холма, Питер посмотрел на свой дом и медленно покачал головой. В последний месяц дела в семье шли не так, как ему хотелось бы. Он ничего не мог понять. Он не мог понять причину своего беспокойства, но чувствовал, что это касается Дорис. За последний месяц она ужасно похудела и совсем осунулась, под глазами появились темные круги, будто ее мучила бессонница. Питер стоял на холме, погруженный в раздумья.
Цокот лошадиных копыт и звуки стрельбы вывели его из оцепенения. Он окинул взглядом долину. У подошвы холма, на котором он стоял, проходила узкая грязная дорога, по ней ехал открытый автомобиль с установленной на нем камерой, за машиной, поднимая клубы пыли, скакала дюжина всадников.
Питер улыбнулся и по тропинке начал спускаться к дороге. Когда-нибудь он построит себе новый дом подальше от студии, где не будет слышно шума от снимающихся вестернов, а то приходится слишком рано вставать. Но сейчас этот шум ему нравился. Звуки, услышанные за завтраком, наполнили его таким же восторгом, какой он испытывал, когда снимал свой первый фильм «Бандит».
Дойдя до дороги, Питер остановился в ожидании. Всадники проскакали мимо него и исчезли за поворотом, но через несколько минут они должны были вернуться. Он засек время, желая узнать, сколько им понадобится, чтобы сделать круг. Обычно около семи минут. Вытащив часы, он смотрел на циферблат. Только лично наблюдая за работой своих подопечных, можно достичь высокой производительности труда.