Я также пригласил Дженни Толливер на ужин в «Четыре времени года». Она была поражена:
— Питер, откуда у тебя деньги?
— Разве я тебе не рассказывал? Я озвучивал документальный фильм о Южном Бронксе. Не убежден, что он вообще когда-нибудь выйдет на экраны, но продюсеру я так понравился, что он захотел придержать меня для следующих работ.
— Ох, Питер, разве это не замечательно?
Я подумывал о том, чтобы найти еще несколько подходящих парней, зарабатывать, ограничившись административной деятельностью, хранить верность Дженни.
Если, конечно, пожелаю…
Глава 23
Женщину звали Бетси, и она с порога заявила:
— Надеюсь, вы не думаете, что подобные вещи для меня — дело привычное. Я вообще не пошла бы на это, если б меня не уговорила одна моя подруга. Но я вовсе не из тех, кто платит мужчинам за то, что они ложатся с нею в постель. Я не только замужем и веду вполне удовлетворительную сексуальную жизнь, но есть еще мужчины, которые, скажем так, отнюдь не считают меня уродкой…
— Вы не хотели бы снять пальто и шляпу? — осведомился я.
У нее была самая короткая стрижка на свете, сквозь ежик почти что белых волос просвечивала розовая кожа. Брови были выщипаны начисто и нарисованы коричневым карандашом.
— Но поскольку, кажется, сейчас все этим занимаются, я и подумала: а почему бы и мне не попробовать? Мои друзья говорят: «Бетси — она ничего не боится», и это правда. Если только я вам расскажу, что мне приходилось пробовать, вы умрете! Но я считаю, что эксперименты и составляют прелесть существования, и если вы…
— Не хотите ли выпить? Белое вино, водка…
— Нет, благодарю. И разве это не настоящее приключение? С абсолютно незнакомым человеком! Я никогда не боялась пускаться в авантюры, даже если в них было что-то опасное…
У меня начала трещать голова. Я осторожненько повел ее в сторону спальни, в надежде, что вид кровати прекратит или хотя бы замедлит словесный понос. Но я ошибался.
— Я считаю, что самое важное на свете — быть абсолютно честной перед самой собой, вы согласны? Ясно представлять себе, в каком мире ты живешь и какое место в нем занимаешь. Человек обретает мир с самим собой, только когда ясно осознает, кем он является на самом деле. Ответ надо искать в самом себе, все зависит от того, как ты воспринимаешь окружающий мир, а не от самого окружающего мира, и каждый должен познать свой собственный внутренний космос…
В полном отчаянии я начал сам раздевать ее — расстегивал пуговицы, крючки, «молнии». Она стояла совершенно неподвижно, словно манекен.
— Наша личность, — лопотала она, — мы все жаждем обрести себя, не так ли? В этом и заключается смысл жизни, я так считаю. Вода, нет ли у вас обыкновенной воды? Принесите мне воды со льдом, много-много льда и совсем немножко воды!
Когда я вернулся из кухни со стаканом, она уже лежала в постели, скрестив руки за головой.
Клянусь, я никогда еще не видел такой голой женщины! Подмышки, ноги, лобковые волосы — все было начисто выбрито. Она была гладенькой, как ледышка.
— Ваше питье! — Я протянул ей стакан.
Я начал раздеваться. Повернувшись, я увидел, что она вытащила кубик льда из стакана и медленно водит им вверх-вниз по лбу.
— Все в порядке? — растерялся я. — Вы себя нормально чувствуете?
Она протянула мне стакан.
— Вы тоже.
Я послушался и принялся водить льдом по ее лбу.
— Ниже, — скомандовала она.
Я выполнял ее указания и через какое-то время ее абсолютно безволосое тело начало блестеть от талой воды. Она закрыла глаза.
— Три везде! — Голос у нее стал хриплым.
Она хотела только этого. Повторяю: больше ей вообще ничего не было нужно! Кожа у нее покраснела, дыхание участилось. Я использовал весь лед из стакана и отправился в кухню за новой порцией, в конце концов в морозилке вообще льда не осталось.
Немного позже я принес ей полотенце, она насухо вытерлась. Я оделся, так и не поняв, зачем вообще раздевался.
— Я считаю, — токовала она, натягивая юбку, — что только хорошо уяснив, чего мы на самом деле хотим, только полностью познав наши самые потаенные желания, мы приходим к миру с собой и обретаем чистоту. Мы должны погрузиться на самое дно своей души, в ее непроглядную тьму, чтобы увидеть, наконец, свет.
Когда я усаживал ее в такси, она все продолжала говорить без умолку. На чай она не дала ни цента, и я подумал, что подобный эксперимент вряд ли имеет что-то общее с открытием внутреннего космоса.
Я стоял на тротуаре и хохотал как одержимый. Потом пошел домой. В подъезде меня встретил хорошо одетый господин.
— Вы Питер Скуро? — спросил он, улыбнувшись.
— Да. С кем имею честь?
Человек полез во внутренний карман и достал золотой значок.
— Детектив Люк Футтер! — Он все еще улыбался. — Можете вы уделить мне минутку?
Глава 24
Я взял у него шляпу и пальто и указал на лучшее кресло в комнате. Однако детектив уселся на краешек дивана.
— Не возражаете, если я закурю?
— Нисколько.
Это был высокий, худой человек, двигавшийся размашисто и легко. Я заметил, что у него ухоженные руки, с маникюром, светлые густые волосы уложены ровными волнами, будто он только что от парикмахера. Цвет лица у него был странно розовый, глаза — ярко-голубые.
Если б не слишком тонкие губы и неприятная, кривая усмешка, его можно было бы назвать даже красивым. Плечи в меру широкие, никакого брюшка — явно не из слабаков.
— Впервые вижу детектива в костюме от итальянского модельера, — заметил я.
Посетитель разгладил складку на колене.
— От Джорджо Армани, — уточнил он. — Вам нравится?
— Очень. При вашем росте вам следовало бы попробовать двубортные пиджаки со скругленной полой. Хотите выпить?
— Нет, благодарю.
Детектив оглядел мою захламленную гостиную.
— Мало похоже на обитель греха.
— А вы чего ожидали? — засмеялся я.
Детектив махнул рукой.
— Ах, ну вы же понимаете… К нам поступает жалоба, мы обязаны ее проверить.
— Все понятно. Миссис Фульц, милая старушка соседка.
— Ну, это не суть важно. Пару недель назад я получил жалобу и решил сам наведаться к вам, чтобы проверить. По правде говоря, я не поверил, что здесь происходит что-то противозаконное.
— Рад слышать.
Улыбка Футтера стала шире.
— Но должен признаться, я не оставил заявление без внимания. Не скажу, что наблюдал за вашей дверью по восемь часов в сутки, отнюдь. Но когда у меня выдавался свободный часок, я припарковывал машину на противоположной стороне улицы и наблюдал. И не могу понять…
— Чего именно вы не можете понять?
— Вы живете здесь вдвоем с другим парнем, как его, Артур Эндерс, да? Время от времени к вам заходят еще мужчины, пара-другая, приезжают женщины — разные женщины, но все явно при деньгах, норковые манто и все такое прочее. Они проводят в квартире около часа, а потом кто-то из вас провожает их и усаживает в такси.
— Что же здесь непонятного? Эти мужчины — наши с Артуром друзья. И порой, когда они хотят встретиться со своими подружками наедине, мы даем им ключи от квартиры.
— Понятно. Но почему только на час?
Я пожал плечами:
— Почем я знаю. Я за этим не слежу.
— И вот еще о чем я подумал! — Детектив прикурил новую сигарету от предыдущей. — Вам, конечно, будет смешно, но поначалу я подумал, что тут пахнет наркотиками. Я думал, эти леди приходят сюда за понюшкой или за укольчиком, потом часик отдыхают. Я подумал, что вы с друзьями подторговываете наркотой. Но потом спросил себя: да кто ж из торговцев станет провожать своих клиентов до такси? Да и эти дамочки выглядели вполне нормально, не под кайфом. И вы сами тоже мало похожи на наркомана.
— Спасибо! — Я постарался придать голосу максимум язвительности.
— Тогда я понял, что дело не в наркотиках. И пришел к выводу, что вы занимаетесь совсем другим — если только, конечно, не даете уроки игры в бридж.
— Вы меня в чем-то подозреваете? — холодно осведомился я.
Детектив воздел руки.
— Кто — я? Ну что вы, я ни в чем вас не подозреваю. Это просто дружеская болтовня, не более.
— Ну, если вы так считаете…
— У вас здесь очень любопытная обстановочка… — Футтер изучал кончик тлеющей сигареты. — Тихо, чисто, приятно. Зашла, вышла через часочек, никакой спешки и суеты… Вы, ребятки, имеете, по моим подсчетам, по паре сотен в неделю. Может, и больше — и все чистые денежки, не облагаемые никаким налогом. В прошлый четверг здесь было особенно многолюдно — прямо как на Центральном вокзале. Прекрасно придумано.
— Послушайте, — я начал заводиться, — я не совершаю ничего противозаконного.
— Ну зачем рычать, детка, — мягко сказал детектив. — Противозаконно все, что лично я считаю противозаконным. Даже беспорядок в подъезде. Или превращение своей квартиры в притон с целью извлечения выгоды из проституции. Я знаю, это звучит смешно, но я могу вернуться в участок, порыться в книгах и непременно найду какой-нибудь закончик на сей счет.
— Вот идите и ройтесь!
Детектив прищурил глаза.
— Ах, какой строптивый! Давайте-ка пойдем прогуляемся вместе.
— Я арестован?
Люк Футтер засмеялся:
— Конечно нет. Но я предпочитаю разговоры на свежем воздухе — в Центральном парке «клопа» не установишь.
Мы взяли свою одежду.
— Какой хороший плащ, — прокомментировал детектив. — От «Барберри»?
— Верно.
— Я б и себе такой купил, но, если я появлюсь в таком плаще в участке, меня засмеют.
Мы сели на скамейку в Центральном парке и некоторое время наблюдали за разгуливавшими по аллеям городскими сумасшедшими.
— Есть несколько способов уладить наше маленькое дельце, — как бы между делом начал Футтер. — Я напишу рапорт о том, что жалоба расследуется, и, если старая леди позвонит еще раз, скажу ей то же самое. Или я могу написать, что жалобу я уже расследовал и нашел достаточно улик, чтобы завести дело. Я вот что имею в виду: можно устроить небольшой, скромный такой скандальчик и похоронить ваше предприятие. А можно сделать так, что в ваше дело никто больше и носа не сунет.