— Я просто зашла, — сказала она. — Никакого секса, ладно?
— Ладно, если объяснишь, почему Марта называет тебя мисс Сиська.
Она расстегнула куртку, и объяснений не потребовалось.
— Невероятно, — признал я. — И скольких мужчин они ослепили?
— Я осчастливила многих. У тебя есть пилочка для ногтей?
— Несессер в ванной.
Она вышла из ванной, разглядывая прибор.
— Восемьдесят девять центов! — воскликнула Никки. — Какой грабеж! Точно такой я купила на распродаже за пятьдесят девять.
Я засмеялся.
— Тебе так важно сэкономить тридцать центов?
— Уверяю тебя, я как ястреб слежу за каждым пенни.
Она села на край моей постели, поджав ногу. Пижамная куртка расстегнута, но под ней белые трусики-бикини. Тело крепкое и костистое. Ребра и бедренные суставы на виду.
— Ты здорово смотришься! Как поддерживаешь форму?
— Трижды в неделю хожу в спортивный клуб.
— Вот чем мне следовало бы заняться!
Она откинула одеяло и простыню и посмотрела на мое обнаженное тело.
— Ты в полном порядке, — сказала она, — славный петушок, — и снова накрыла меня. Потом посмотрела на свои ногти и стала оглядывать спальню. — У тебя здесь красиво, Питер.
— Еще бы, за такие деньги.
— Марта мне говорила, — сказала она. — Не волнуйся, всегда можно съехать.
— Если снегопад когда-нибудь кончится. А у тебя как дела?
— Не жалуюсь. За прошлый год я заработала почти пятьдесят грандов. Не считая учительской зарплаты.
— А какая зарплата?
— Как минимум сто. За постель больше.
— Тебя кто-то ведет?
Она взглянула на меня.
— Нет. Было на первых порах. Но с финансовой точки зрения это не имело смысла, и я от него избавилась.
— Каким образом?
— Один из моих постоянных клиентов — крепкий парень — позаботился. Дал ему нахлобучку.
— Нахлобучку?
— Ну, знаешь, — взмахнула она рукой, — башку проломил. После того я его больше не видела. Стала абсолютно самостоятельной.
— А где ты берешь новых клиентов?
— В основном по знакомству. У меня полно знакомых специалистов по связям с общественностью, и я легко договариваюсь. Проколы случаются редко. Надеюсь лет десять еще продержаться. Но даже имея пятьдесят тысяч в год, инвестиционного капитала не сколотишь.
— За десять лет ты заработаешь полмиллиона.
— Мало, — покачала она головой. — Я вкладываю деньги под десять процентов в муниципальные облигации, свободные от налогов, и, выйдя на пенсию, буду иметь всего пятьдесят тысяч в год.
— Всего! Мне бы хватило.
— Учти, что инфляция в среднем составляет десять процентов в год. Когда булка хлеба будет стоить десять долларов, нынешние пятьдесят грандов превратятся в кусок дерьма.
Я вздохнул.
— Ничего не понимаю во всех этих финансовых тонкостях.
— Ты хочешь сказать, что не пытаешься обеспечить свое будущее?
— Никогда не думал об этом.
— Так подумай. Ты что-нибудь знаешь об акционерных обществах, холдинг-компаниях, контролируемых одним лицом, страховой пенсии?
— Ничего, — признался я. — Но хотел бы узнать. Не просветишь ли меня?
— Охотно. Я не спец по финансам, но основы могу изложить.
— Грандиозно, — сказал я. — Может, пообедаем как-нибудь вместе?
— Почему бы нет? Марта даст мне твой телефон. Будет приятно встретиться. Только никакого секса. Идет? Я не дарю того, чем торгую. Надеюсь, ты меня понимаешь.
— Вполне, — согласился я. — Никакого секса. И мы будем друзьями?
— Мой единственный друг — Марта.
— А как вы познакомились?
— Она когда-то работала в Чикаго у моей матери. А мадам Дефарж — моя бабушка.
Николь пошла в ванную положить несессер на место. Вернувшись, она подсела ко мне и поцеловала в щеку. Пахло от нее чем-то непонятным.
Поднялась возле кровати во весь рост, распахнула пижаму, позируя.
— Неплохо для старушки? — спросила она. — Правда?
Сильное, крепкое тело, нервное, гибкое, как у барракуды.[12] Я понял, что в постели она способна свести с ума.
— Крыша может поехать, — ответил я. — Сколько тебе лет, Никки?
— Двадцать четыре, — честно сказала она. — Дело идет к тридцати. Спасибо за гостеприимство, Питер. Ты хороший парень. Правда-правда.
Взмахнув рукой, она исчезла. Я выключил лампу в изголовье, натянул одеяло, закрыл глаза. Перед ним все еще стояло это смуглое сухое тело, гладкие бедра и невероятно острые соски.
Я дремал, но в комнате становилось все холодней, и я беспокойно заворочался. А потом, примерно через час, в спальню, в постель, пробралась Марта и согрела меня.
Глава 61
Тем январем, вдобавок к погоде, наш бюджет подорвали непредвиденные расходы.
Так, например, безнадежно недоставало постельного белья и полотенец, и пришлось закупать простыни, пододеяльники, личные и банные полотенца дюжинами. Теперь белье стали менять после каждой «сцены». «Это повысит класс обслуживания», — настаивал я.
Когда бизнес набрал обороты, мы наняли через агентство горничную на полный рабочий день. Базальтовочерная гаитянка по имени Пэтси объявила, что ей пятьдесят восемь лет. «Тогда мне — двадцать три», — сказала Марта.
Мы прикинули, что Пэтси, как нелегальная иммигрантка, будет рада работать за две сотни чистыми по сорок восемь часов в неделю.
Ей потребовался час, чтобы понять, что происходит, после чего она запросила триста.
Мы сдались. Работала Пэтси как дьявол и к тому же оказалась изумительной поварихой. Мы даже выплачивали ей премию, когда она задерживалась по пятницам дольше обычного и готовила свой фирменный буйабесс[13].
Следующую брешь в финансах пробил детектив Люк Футтер. Он хотел тысячу в месяц.
— Послушайте, — с противной ухмылкой сказал он, — в Ист-Сайде все намного дороже. Потом в Вест-Сайде я работал на своей территории. А тут надо подмазывать еще трех-четырех парней. Я хочу сказать, это их кормушка. Радуйтесь, что отделались грандом в месяц.
Поворчав, мы заплатили, надеясь обеспечить себе надежную защиту от уличных полисменов и прочих представителей закона.
Предусмотрели в бюджете взятки служащим «Делакруа». Управляющий, язвительный насмешник, употреблявший «Шанель № 5», просил триста в месяц в ценных бумагах. Не зная, чем ублажить трех привратников, мы наконец решили обратиться за советом к старшему над ними, Максу.
Пригласили его наверх, предложили пива, рассказали, чем занимаемся. Макс — прошедший жизненную школу на улицах Бруклина грек с непроизносимой фамилией и густыми, торчащими в разные стороны черными усами — внимательно выслушал и спросил:
— Никаких шумных сборищ?
— Абсолютно, — заверил я.
— Никаких пьянок?
— Исключено, — сказала Марта. — И никаких наркотиков. Наши клиентки — настоящие леди, и мальчики умеют себя вести.
— Это обойдется вам в две сотни в месяц, — сказал Макс, закручивая усы. — Одна мне. Семьдесят пять — другому дневному швейцару, и двадцать пять — ночному придурку.
— А если они не согласятся? — спросил я.
— Пусть только попробуют, — свирепо сказал Макс.
Кроме того, дважды в неделю работали уборщицы, приходили непомерные счета за стирку, электричество и телефон, и все ближе и ближе подступал срок большой февральской арендной платы в семь тысяч долларов.
Но когда погода улучшилась, пошел поток клиенток, и наш дневной доход стал расти. Семь клиенток — 14 января, двенадцать — 20-го, шестнадцать — 23-го, двадцать одна — 29-го. В последний день месяца мы вышли на заветный уровень: «Театральную академию Питера» посетили двадцать пять «студенток».
— Мы все-таки их сделали! — победно вскричала Марта.
Глава 62
Переехав на новую квартиру, я решил сократить число «сцен» с собственным участием и полностью посвятить себя менеджменту. Даже при том, что с полудня до восьми на посту была Марта, возникали проблемы, требующие моего личного вмешательства.
Пришлось, например, обратить внимание на ребят, которые взяли моду опаздывать или отлынивать. Поскольку такое случалось раза два-три в неделю, мне ничего не оставалось, как подменять отсутствующих, чтобы не потерять клиентку.
На исходе месяца возникла «сцена» не только внеплановая, но и беспрецедентная.
Я составлял в кабинете график на следующую неделю, когда вошла Марта и присела на краешек стола.
— Небольшая проблема, — сказала она. — Тут в фойе женщина требует «сцену». Говорит, подруга порекомендовала обратиться к нам. Подругу ее я знаю — она постоянная наша клиентка — и позвонила ей. Она подтвердила. Я объяснила новой гостье — зовут ее Конни, — что по нашим правилам надо сначала сделать заказ по телефону, а она зарыдала. Питер, она жутко нервничает. Может, возьмешься?
— А как она выглядит?
— Достаточно презентабельна. Причесавшись и подкрасившись, могла бы быть привлекательней. Хочешь? Синяя комната свободна.
Минутку подумав, я согласился.
— Ладно. Торговля вразнос не по мне, но другого выхода нет. Присылай ее.
Конни не просто нервничала, она была на грани истерики. Лицо белое как мел, руки дрожат, глаза блестят, уголок рта подергивается.
Марта была права: прическа и макияж пошли бы ей на пользу. Кроме того, можно было наведаться и в «Баркаролу»: одета она была в какой-то бесформенный мешок, совершенно скрывавший фигуру.
Я встретил ее в Синей комнате, налил два бокала белого вина, представился и пошел запереть дверь.
— Нет, только не это! — завопила она голосом, сорвавшимся на визг.
— Хорошо, — спокойно сказал я. — Я не закрываю — видите? Почему бы вам не сесть, не выпить вина, и мы как следует познакомимся.
Говорил в основном я. Трудно было угадать ее реакцию. Сидит, словно палку проглотив, закусив губу, руки сжала, пытаясь унять дрожь. Я с опаской ждал, что она вот-вот взорвется как бомба.
— Послушайте, Конни, — сказал я так мягко, как только мог, — если вы хотите все отменить, леди в приемной вернет вам деньги.