– Мистер Юнг…
– Да, мистер Сергееффф… – потянул последнюю ф подольше, мистер Юнг тут же вскочил. Затушил сигару. Он, несомненно, уловил, что босс настроен решительно и пришло время действовать.
– Скажите, агентура по Северной Африке. От нее ничего нового?
– Пока ничего интересного, мистер Сергеефф.
– Активизируйте людей именно в этом регионе. Особенно в горячих точках. И еще… Думаю, мы перенесем центр спасательной операции как можно ближе в этот регион. Можете что-то предложить? Там должны быть все средства связи. Вертолеты. Группа быстрого реагирования. Я буду с вами.
– ОК. Мне надо отлучиться. Подготовить предложения. Страна?
– Думаю, Египет. Он как раз в центре области. Если с правительством не будет сложностей…
– Это моя забота, мистер Сергеефф.
– Тогда все. Действуйте.
Интересно, какой чин у мистера Юнга? Но не меньше полковника. Нет, определенно полковник. Хотя… надо будет спросить… Когда будет время.
Тут раздался звонок: звонила Сара.
– Серж, я подготовила список оборудования. Можешь спуститься, я не в той форме, чтобы бороздить коридоры фешенебельного отеля.
– Хорошо, иду…
– Поторопись. Потому что я сама очень тороплюсь.
Сергей вышел из кабинета, тут же наткнулся на Петера Невилла и Роя Хопкинса, которые в коридорчике что-то обсуждали. При появлении мистера Сегееффа они оба, как по команде, заткнулись, из чего Сергей сделал вывод, что обсуждали что-то, что касается не столько расследования, сколько его личности.
– Питер, скажите. Какими средствами осуществляется защита этих помещений от прослушивания?
– Всеми, которые в наличии, мистер Сергеефф.
– Это не ответ. Возьмите и составьте список. Пусть человек с отеля вам поможет. И еще. Надо усилить охрану. Своими силами.
– Хорошо. Я сейчас же все подготовлю.
– Извините, мистер Хопкинс, проводите меня вниз, поговорим по дороге, я спешу.
Сергей подошел к лифту. Мистер Хопкинс покорно трусил за ним по коридору, не слишком сдерживая иронию в уголках глаз.
– Скажите, ваши списки готовы…
– Только первая часть…
– Думаю… На ней мы и сосредоточимся… Составление второй части подождет. Список большой? В первой части двенадцать человек.
– Вот как? Почти как двенадцать апостолов…
– Ну да. Вроде того… Есть еще список из семи профессионалов высокого уровня. Они снимают все. Что происходит в горячих точках, короче, повидали и не такое. Их тоже исключать нельзя. Они типичные наемники. К сценам жестокости не привыкать. В общем, на первой очереди у нас девятнадцать человек.
– Разумно. Мне нужно, чтобы вы выяснили. У кого из них нет алиби хотя бы на последние четыре съемки. Это возможно?
– Это уже делается. Как только получу первые данные, сразу же поставлю вас в известность.
– Прекрасно… Я больше вас не задерживаю…
Они уже дошли к стойке администратора, Сергей увидел Сару – она приехала на велосипеде. Ее одежда была действительно слишком спортивной и слишком не соответствовала имиджу отеля, скорее всего, дальше стойки администратора ее не пропустили бы ни за какие деньги. Он пошел ей навстречу. Рой застрял у стойки, он набирал кого-то с мобильного телефона, скорее всего, не хотел говорить из лифта.
Сергей собирался сообщить Саре, что они вычислили спутник. И что теперь охота пойдет немного проще, но тут раздался грохот взрыва, удар шел откуда-то сверху. Чисто инстинктивно, Сергей бросился к Саре, сбил ее на землю и закрыл собой. Сверху стала сыпаться штукатурка и падать осколки камней. Когда стала немного оседать пыль. Сергей встал – взрыв был как раз в их помещении.
– Сара… кажется. Вы спасли мне жизнь… извините… Мне надо посмотреть….
– Да. Да. Серж… я это… да… жду…
И Сара зашлась в приступе неудержимого кашля, стараясь очистить горло от пыли. Сергей же бросился к лестнице. С которой еще клубами валила пыль, к которой примешивались запахи гари… Около лестницы Сергей наткнулся на Роя Хопкинса. Тот пытался прорваться наверх, зажав рот и нос платком, скорее всего, смоченным в воде.
– Что это было, Сергеефф?
Сергей в ответ пожал плечами.
– Простите, мистер Сергеефф, кажется, только что вы спасли мне жизнь…
Глава двенадцатаяЗакрытое заведение
Швейцария. Базель. Клиника профессора Геретонни.
В порядочных странах клиники для душевнобольных располагаются в загородной зоне. Чаще всего, в каком-то красивом парке. Раньше считалось. Что красота окружающей природы должна помогать душевному исцелению. Сейчас в психиатрии предпочитают мощные лекарства, которые бьют по мозгам со страшной силой. Зато все чинно, спокойно. И никаких издевательств над умалишенными. Частные клиники, такого же типа, как клиника профессора Геретонни, вообще могли показаться оазисом прекрасного в урбанистическом мире современной реальности. Впрочем, красота окружающей природы и комфортабельность больничной обстановки ничего не меняли – это была фактически тюрьма. Профессор Геретонни был известен тем. Что отказывался от лекарственных средств лечения многих психических болезней. Он заменял это уходом и наблюдением. Эта клиника была популярна среди тех. кто по какой-то причине не хотел, чтобы его родственник подвергался дальнейшему лечебному издевательству, но при этом стремился обеспечить ему максимально комфортные условия пребывания в клинике. Впрочем, если был соответствующий диагноз, сюда могли запереть и вполне здорового человека. Вопросами высокой морали профессор Геретонни не слишком интересовался. Для него его медицина была только прибыльным бизнесом. И более чем прибыльным. Счета за пребывание в его клинике были для клиентов более чем увесистыми.
Прорваться в такую клинику, да еще переговорить с клиентом было вещью невозможной. Но для Николь невозможных вещей не существовало. У нее были очень хорошие связи. Конечно, эти связи появились не тогда, когда Николь сидела домохозяйкой в провинциальном французском городишке, конечно же, нет. Это были наработки нескольких последних лет, когда она стала ведущим аналитиком крупнейшей страховой компании в мире. И когда профессору Геретонни позвонил человек, которому профессор никак не мог отказать, Николь получила возможность встретиться с госпожой Эстер Дюиссон.
Эстер прогуливалась в саду. Сад был засажен новомодными вычурными деревьями, многие из которых казались Николь совершенно незнакомыми. Бирюзовые дорожки, посыпанные подкрашенным песком сходились к небольшому искусственному озеру, обсаженному кудрявыми ивами и какими-то непонятными кустарниками. Сиделка покинула подопечную, как только Николь подошла к ним на достаточно близкое расстояние. Эстер неприятно поразила Николь. И тут дело было не в возрасте: Эстер была на двенадцать лет старше Джеймса Дюиссона, а Амели была довольно поздним ребенком. Эстер выглядела еще старше своего возраста. Настоящая развалюха… Но она не должна была так выглядеть! Неприятное впечатление усиливалось растрепанной прической, крючковатым острым носом и сухими длинными пальцами с ослепительным красным лаком на ногтях. Взгляд Эстер нельзя было назвать безумным, но глаза ее были бесцветными, какими-то безжизненными, лишенными того огня, который присущ любому нормальному человеку. Таким взглядом обладают умирающие и люди, заключенные навеки в психиатрическую лечебницу. Каким бы ни был хорошим уход – клиника остается клиникой, а ощущение того, что ты никогда не выйдешь на свободу убивает не хуже, чем сообщение о смертельном диагнозе в онкологии.
– Вы Эстер Дюиссон?
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Эстер Нагаи…
– Девичья фамилия?
– Это фамилия моей матери. Мужчины приносят только несчастья. Не хочу их даже вспоминать. Нет, милочка… Простите, а кто вы?
– Я Надин Джорстоун, моя дочь, Рита, дружит с Амели.
Действительно, Рита Джорстоун была одной из немногих подруг Амели Дюиссон. Подругой еще по католическому колледжу, куда Амели одно время поместил отец. Там занимались реабилитацией молодых наркоманов. У Риты были такие же проблемы. С Амели они быстро нашли общий язык и продолжали общаться и после того, как Амели покинула колледж.
– Рита… Рита… Аххх… Рита Джорджи, кажется так говорила дочка… так это ваша дочь? Мне очень приятно. Но чем я вам могу помочь?
– Мне позвонила Рита… она должна была навестить Амели, поплавать с ней на яхте. Но вот уже прошла почти неделя, как Рита отправилась к Амели, и ничего… Ее телефон не отвечает. На номер Амели я тоже дозвониться не могу. Мистер Дюиссон молчит, как воды в рот набрал. Я переживаю. Вы же мать. Вы меня поймете.
– Да, милочка, нечего переживать, просто они где-то болтаются около Ибицы с молодыми парнями… Амели вчера звонила мне. Сказала, что все в порядке, и голос у нее был веселым. Нет. Если бы что-то было… Я бы почувствовала… определенно все в полном порядке.
– Тогда просьба, госпожа Эстер. Когда Амели позвонит снова, попросите ее связаться с мамой Риты Джорстоун. Если эта просьба вас не затруднит…
– Ну что вы, милочка. С памятью у меня все в порядке. Хотя меня и держат в этой отвратительной клинике.
Последнюю фразу она произнесла почти шепотом, заговорщицким тоном.
– Но, очень скоро все измениться. Фиона добьется того, что меня выпустят отсюда. И тогда я снова увижу свою дочурку, свою маленькую Амели…
– Госпожа Эстер, это ведь прекрасно!
– Да… Фиона единственный человек. Который меня не покинул, она даже пообещала выкрасть Амели с этой проклятой яхты… Прощайте, милочка, надеюсь, мы еще увидимся. Навещайте меня…
Последние фразы Эстер произнесла елейно-сладким тоном нарочито громко, так как к ним приближалась сиделка. Николь приветливо кивнула женщине в инвалидном кресле, после чего быстро ушла из клиники. Место, в котором она оказалась по воле случая, сильно угнетало Николь. Она чувствовала, что здесь столько боли, страданий, унижений, несправедливости, что хотелось как можно быстрее из "свежего",но такого тяжелого воздуха больничного сада выбраться на спертый но наполненный свободой воздух базельского переулка. Николь арендовала красный спортивный Ломборджи