Торговцы живым товаром. Афера «Бьютимейкер» — страница 5 из 6

ВОСХОЖДЕНИЕ

IX

— Красота — это только внешняя оболочка, — сказал доктор Джеймс Рафф, вставляя в шприц новую стерильную иглу. — Афоризм старый, но с точки зрения биохимии совершенно правильный.

Голос его звучал спокойно и безразлично, без всяких интонаций. Девушка лежала на операционном столе, прикрытая белой простыней, и с некоторым испугом следила за его действиями. Но все движения доктора Раффа были неторопливы, даже небрежны, и это успокаивало ее.

— Физическая красота — это форма тела и лица, — невозмутимо продолжал он, как будто обращался к большой аудитории студентов-медиков. — Есть еще духовная красота, но это абстрактное понятие, и мы не будем его касаться.

В комнату быстро вошла медсестра, протирая руки антисептическим раствором. Рафф проткнул иголкой резиновую пробку маленького зеленого пузырька и набрал в шприц желтоватой жидкости. Какой-то миг постоял над девушкой, глядя на нее своими удивительно проницательными глазами.

— Форма тела — следствие сложных химических процессов внутри клеток, — сказал он. — С самого момента рождения тело человека растет и приобретает формы под влиянием разных химических веществ…

Он взял руку девушки и быстрым профессиональным движением вонзил иголку под кожу так, что она даже не почувствовала боли. Потом, немного погодя, вынул шприц и положил его на небольшой металлический поднос.

— Вы на какое-то время уснете, — сказал он. — Так будет легче. Никакого хирургического вмешательства не будет, но надо сделать серию глубоких инъекций, не очень приятных. Проснетесь такой же, как и были, если не считать нескольких проколов иглой. А потом посмотрим. — Он отошел от стола, и теперь голос его доносился из противоположного конца комнаты. — Человеческое тело непрерывно меняется от рождения и до самой смерти. Надо только руководить характером этих перемен точно так же, как можно ускорить или затормозить развитие растений соответствующим удобрением грунта. — Повернувшись к операционному столу, он спросил:

— Вы понимаете, что я говорю, мисс Стенз?

Но она уже ничего не слышала.

Рафф строго и сосредоточенно посмотрел на сестру, потом сказал:

— Я полагаю, начнем с эстрогенов — скажем, с эстрадиола. Это округлит формы тела, улучшит структуру кожи. Будьте добры, сестра, подготовьте ее к глубоким внутренним инъекциям.

Так началась трансформация Мери Стенз.

Больше всего осложнений возникло в съемочном павильоне, где Клайн Роуз, Мак-Кинли и Блант кричали во все горло и никак не могли прийти к согласию. А операторы, осветители и звукотехники почти все время стояли без дела, безучастно слушая их споры. Ежедневно съемочная группа выпивала по несколько десятков литров черного кофе.

На этот раз Мак-Кинли был недоволен тем, что Роуз запретил косметику.

— Нельзя снимать девушку без косметики, — доказывал он, едва не плача.

— Никакого приукрашивания, — не уступал Роуз.

— Вы хотите, чтобы она вышла как урод?

— Пусть, — твердо ответил Роуз. — К косметике прибегнем потом, когда надо будет подчеркнуть ее красоту.

Программа съемок была довольно обширна. Кроме цветных и черно-белых кинолент, предполагалось сделать несколько больших фотосерий, которые удовлетворяли бы всем требованиям рекламных компаний. Павильонные съемки затягивались почти до самого вечера, и уже после первых нескольких дней Мери с гораздо большей охотой шла на утренние сеансы биохимической терапии, чем на съемки.

Но настоящей кульминацией каждого дня стали для нее вечерние посещения квартиры Дарка. Не потому, что между ними возникли какие-то особенные отношения, — просто ей нравилось быть рядом с ним и слушать его уверенный насмешливый голос. Фотографировал он без суматохи, хорошо зная, чего хочет, орудуя лампами и камерой с ловкостью опытного репортера.

Каждый вечер Мери подробно, не пропуская ни одной мелочи, рассказывала Дарку обо всем, что произошло днем на фабрике в Стенморе, а он записывал этот рассказ на портативный магнитофон. Потом они обычно выпивали по две-три рюмки и непринужденно о чем-нибудь беседовали, а около десяти Мери уходила домой. Но случались и такие вечера, когда Дарк был занят на каком-нибудь приеме для прессы или отправлялся как репортер куда-нибудь на званый обед, и тогда Мери, чувствуя себя одинокой и никому не нужной, проводила время в кино.

Вечерами, вернувшись домой, она запиралась в ванной и пристально разглядывала свое лицо и тело, не появились ли какие-либо перемены; но, если не принимать во внимание маленьких красных точек от укола иглой, Мери была такая же, как и прежде. Только к концу первой недели ей вдруг показалось, что у нее посвежела кожа. Глаза тоже как будто посветлели и ожили. Но Мери понимала, что все это может быть самообман, когда желаемое начинает казаться действительностью.

Она едва дождалась, когда пройдут ничем не заполненные суббота и воскресенье. Но в среду вечером, на десятый день после начала опыта, когда она, как обычно, пришла к Дарку, тот заметил:

— Мери, вы начинаете меняться.

— Я знаю, — живо ответила она, напрасно стараясь погасить свое возбуждение.

Дарк принялся тщательно рассматривать ее лицо.

— Ваша кожа стала глаже, как будто округлились черты, да и цвет лица заметно изменился к лучшему. И волосы — в них появилось больше блеска.

— Изменились и пропорции, Пол, — сказала Мери. — У меня стала тоньше талия и увеличился бюст. И, как это ни странно, я подросла почти на целых полтора дюйма.

— Любопытно, — задумчиво сказал Дарк. — Кажется, фирма «Черил» знает, куда гнет. Удивительная вещь, но нам до сих пор не удалось напасть на след доктора Престона. Под такой фамилией есть несколько врачей, но вряд ли кто-нибудь из них причастен к фирме «Черил». Один наш сотрудник три дня дежурил возле фабрики в Стенморе, стараясь опознать его по вашим описаниям. Я надеюсь, что мы сможем выследить его автомобиль.

— Возможно, мне удастся увидеть его номер, — сказала Мери. — Это длинная, черная, довольно старая машина. Я два или три раза видела, как доктор выходил из нее утром, когда я была уже на фабрике.

— Это облегчило бы поиски, — сказал Дарк. — Мы, конечно не имеем намерения похищать ни самого доктора, ни кого-нибудь из людей, причастных к этой истории, но чем больше фактов мы соберем, тем лучше. Если доктор Простои действительно такой талантливый, его имя должно быть хорошо известно в медицинских кругах. Он говорил вам что-нибудь о себе?

— Вообще он разговаривает очень мало, да и то только общими фразами. К тому же я почти все время нахожусь под наркозом и не имею возможности много разговаривать с ним.

Дарк закурил сигарету.

— Все это весьма загадочно, — пробормотал он. — Но у нас достаточно времени, чтобы распутать этот клубок.

К концу третьей недели даже самый невнимательный человек заметил бы, что с Мери Стенз происходит бурная метаморфоза.

Казалось, что с лица и тела девушки спадает невидимая оболочка. Красота ее проступала не сразу: сначала стали смягчаться черты лица и посветлели глаза; темно-каштановые волосы приобрели бронзовый оттенок; глаже и шелковистее стала кожа. Так постепенно, день за днем, рождалась новая Мери Стенз. Она стала выше ростом, так как у нее удлинились ноги, и теперь даже плохо сшитое платье не могло скрыть того, что формы ее тела приближаются к пропорциям голливудских звезд. Мужчины на улицах стали с интересом оглядываться на нее.

Пенелопа, увлеченная своими «приятелями», не замечала разительных перемен в подруге, пока они не достигли той стадии, когда их уже невозможно было не заметить. Мери старалась как-то объяснить ей суть опыта, но Пенелопа только со страхом повторяла, что такого не может быть. А потом, сообразив, наконец, что это правда, громко воскликнула:

— Убей меня бог, если здесь все чисто!

Впрочем, возмущения Пенелопы хватило ненадолго, и вскоре она уже принялась возбужденно рассматривать обновленную Мери. Она не верила своим глазам.

— Ну, Мери, никогда бы не подумала, что такое может быть, — заявила она. — Я и не знала, что они способны на такие чудеса.

— Это особенный опыт, — скромно объяснила Мери. — Он связан с большой рекламной кампанией.

— Как ты назвала этот крем?

— «Бьютимейкер».

— Завтра же с самого утра побегу и куплю.

— Его еще нет в продаже, — заметила Мери. — Да и вряд ли сам крем даст такие результаты. Суть опыта состоит в том, чтобы показать, что может сделать «Бьютимейкер», примененный в клинических условиях в концентрированном виде.

— Что ж, я и сама с удовольствием выкупаюсь в этом концентрате! — весело воскликнула Пенелопа.

Все, кто был причастен к опыту, с восторгом следили за перевоплощением Мери Стенз. Только доктор Рафф, он же Престон, оставался спокойным, бесстрастным, ничем не проявляя своего удовлетворения, продолжал идти к цели. Фасберже все чаще наведывался в исследовательский отдел, чтобы своими глазами увидеть новое чудо. Клайв Роуз не знал, на что направить свою бурную энергию. Мак-Кинли продолжал требовать косметики, и Роуз наконец дал согласие.

— Хорошо. — Немножечко подкрасьте, но знайте меру. Эффект надо нагнетать постепенно, а самое разительное приберегите под конец.

На лицо Мери наложили немного косметики и дали ей более элегантное платье. Съемки не прекращались ни на один день — черно-белые и цветные, кино и фото. Продолжался и курс лечения — каждое утро сеансы под наркозом, а после них снова до самого вечера изнурительные съемки в павильоне. К концу четвертой недели Мери решила, что опыт приближается к завершению. Разглядывая себя в зеркало и на экране во время просмотра снятой пленки, она убеждалась, что стала совсем другой. Вместо неприметной, угловатой, небрежно одетой Мери Стенз она видела перед собой элегантную красавицу Лору Смайт.

Пол Дарк был просто ошеломлен быстротой и масштабами этой перемены.

— Эти дураки из фирмы «Черил», вероятно, и не догадываются, что из этого можно сделать самую шумную сенсацию года, а не просто какой-то рекламный трюк, — сказал он. — Готов поклясться, что ничего подобного не бывало до сих пор.

— У них только одна цель — продажа крема «Бьютимейкер», — заметила Мери.

— Отсюда и вся таинственность, — сказал Дарк. — Этот опыт не имеет ничего общего с кремом «Бьютимейкер» как косметическим средством. Это курс клинического лечения, и никакой в мире «Бьютимейкер», хоть втирай его три раза на день, до еды и после еды, не даст таких результатов. Рекламировать и продавать косметическое изделие, основываясь на таком явном обмане, просто жульничество.

Мери улыбнулась и положила руки ему на плечи.

— Пол, меня не интересуют этические соображения относительно крема «Бьютимейкер», я предпочитаю подумать о себе. Вы действительно считаете, что они сделали меня красивой?

— Да, — без колебаний ответил он. — Они сделали вас настоящей красавицей, я даже не представлял себе, что такое возможно. Откровенно говоря, не вижу, чего еще недостает вам.

— Курс лечения будет продолжаться еще три или четыре недели.

Дарк выдвинул ящик письменного стола и вынул оттуда небольшую фотокамеру и складную треногу. Установив треногу посреди комнаты, он прикрепил к ней аппарат. Мери заметила, что Дарк хмурится.

— Вопрос теперь в том, когда дать ход этой истории, — проговорил он. — Конечно, самое большое впечатление она произведет, если напечатать ее перед самым началом рекламной кампании. Фирма «Черил» обидится и почти наверняка снимет свои многочисленные объявления. Не скажу, чтобы это меня очень пугало, но материальные соображения тоже немаловажны.

— А нельзя ли опубликовать репортаж после того, как начнется кампания, или, по крайней мере, одновременно с ней?

— Почему же, они и потом смогут забрать свою рекламу. Но придется пойти на риск… Знаете, мы все же разыскали вашего доктора Престона. Его настоящая фамилия Рафф. Боюсь, что его биография сделает плохую рекламу фирме «Черил».

Мери вопросительно поглядела на него. Дарк сосредоточенно расставлял рефлекторы.

— Когда-то он был под судом по довольно грязному делу — тайный аборт, — сухо продолжал он. — Его исключили из корпорации и посадили в тюрьму за то, что он погубил пациентку.

— Вот как… Трудно даже представить себе: доктор Престон, и вдруг…

— Ему просто не повезло. Но это усложняет мою задачу. «Обсервер» всегда пишет правду, не считаясь с последствиями. Своим успехом наш журнал обязан именно своей принципиальности.

— А вы… не считаете, что это будет во вред доктору? — нерешительно спросила Мери. — Если вытащить на свет его прошлое.

— Мери, — сказал Дарк с едва заметным неудовольствием, — я не могу скрывать факты в угоду рекламодателям. От всей этой истории весьма неприятно пахнет. Клинический опыт они положили в основу шумной рекламы косметического изделия, хотя это изделие никогда не будет иметь приписываемых ему свойств. Тот факт, что доктор Рафф Престон был дисквалифицирован и посажен в тюрьму, только ухудшает дело. Возможно, я ошибаюсь, но считаю, что в интересах общества надо напечатать всю правду. Мы и раньше теряли рекламодателей, иногда весьма солидных, но журнал не обанкротился, а постепенно приобрел еще большую силу.

— Не знаю… — неуверенно отозвалась Мери. — Ей-богу, не знаю.

Дарк мрачно поглядел на нее, затем сказал:

— Теперь я жалею только о том, что втянул вас в эту историю.

— А я нет, Пол, — с улыбкой произнесла Мери. — Не было бы меня, взяли бы какую-нибудь другую девушку. Я рада, что это произошло именно со мной.

— И все же, — невесело добавил Дарк, — мы напали на чудесный материал. И я очень благодарен вам за помощь. — Он решительно поднял затвор фотокамеры и отступил на шаг назад. — А сейчас приступим к делу, Мери. На серьезные рассуждения у нас хватит времени — впереди еще три недели.

X

Мери Стенз с каждым днем хорошела. Регулируя деятельность ее эндокринных желез и применяя сложные органические вещества, доктор Рафф деловито и педантично совершенствовал ее внешность. Хотя, как это ни странно, но всем, кто наблюдал это перевоплощение, казалось, что Мери не столько меняет свой вид, сколько все больше становится сама собой, как будто избавляясь от невидимых наслоений, которые до сих пор прикрывали ее подлинную красоту. Мери стала замечать, что ее присутствие действует на мужчин как гипноз. Дейв Блант бродил по павильону словно зачарованный, и даже Клайв Роуз, несмотря на всю свою женственность, проявлял чисто мужские черты.

Ее красота была бесспорна. Биохимия совершила настоящее чудо. Женщина, которая смотрела на Мери из зеркала, была так хороша, что у нее самой дух захватывало. Теперь и Мери, так же, как неделю назад Пол Дарк, не могла себе представить, что она еще может измениться к лучшему, но доктор Рафф изо дня в день терпеливо проводил свой опыт, добиваясь совершенства.

На этой стадии опыта фирма «Черил» в лице Аманды Белл принялась украшать уже почти готовое произведение модным элегантным платьем и едва заметной дозой косметики. Мери Стенз привлекала всеобщее внимание на улицах, и это начинало все более смущать ее. Однажды какой-то юноша, сидевший за рулем потрепанного автомобиля, так загляделся на нее, что наехал на фонарный столб.

Смущение и беспокойство первых дней постепенно уступали место неудовольствию. Мери казалось бессмысленным, что такая очаровательная красавица должна ходить пешком по улицам и пользоваться городским транспортом, как обыкновенная служащая. Если уж фирма «Черил» решила сделать ее в своей рекламе национальной знаменитостью, так пусть к ней и относится соответственно: возит в автомобиле, снимет приличный номер в отеле или квартиру в Мейфейре… Но сказать об этом Аманде Белл она не решалась, так как понимала, что ее работа для фирмы приближается к концу, и не представляла себе, что ждет ее в будущем. Она стала избегать многолюдных мест и по утрам пробиралась до станции метро тихими боковыми улочками, а потом всю дорогу до Стенмора прятала лицо за развернутой газетой.

К концу пятой недели произошло небольшое приключение. Однажды утром около станции метро «Саус-Кенсингтон» ее встретил высокого роста и приятный на вид молодой человек в новом сером костюме, с репортерской камерой через плечо.

— Простите, — вежливо сказал он. — Моя фамилия Джефкот. Я из редакции «Ивнинг Диспетч». Наша газета ежедневно дает подборку фото «Лондонские красавицы». Для этого мы снимаем на улицах города красивых женщин. — Он пристально посмотрел на Мери и добавил: — Но вы не просто красивая — вы самая красивая девушка, которую я когда-либо видел…

— Извините, но я спешу, — сухо ответила Мери, стараясь обойти его, но репортер преградил ей дорогу и снял с плеча камеру.

— Очень прошу, разрешите сфотографировать вас. Это отнимет всего несколько секунд.

— Нет, нет, не надо, — запротестовала Мери.

— Тогда, может быть, в другой раз, — скажем, сегодня вечером? Если вы окажете такую любезность и назовете свою фамилию и адрес…

— Нет, — решительно ответила Мери. — Я не хочу, чтобы мое фото появилось в «Ивнинг Диспетч» или в какой-либо другой газете, и вообще не хочу, чтобы обо мне знали.

— Напрасно вы обижаете наших читателей, — смущенно улыбнувшись, заметил репортер. — Вы могли бы помочь газете увеличить тираж. Разрешите позвонить вам немного позже?

— Нет, благодарю.

Мери снова попыталась обойти его, но задела локтем камеру и едва не выбила ее из рук репортера. Она инстинктивно нагнулась, чтобы подхватить камеру, и в тот же миг ее сумочка выскользнула из рук, и все содержимое высыпалось на тротуар.

— Ой, простите, пожалуйста! — воскликнул молодой человек.

Положив камеру на тротуар, он стал помогать Мери собирать разбросанные предметы — кошелек, пудреницу, губную помаду, ключи, авторучку, несколько писем. Он поднимал их и виновато подавал ей, но, передавая одно из писем, на миг задержал его в руке. Конверт был голубой, с эмблемой в виде цветка с надписью «Косметическая фирма «Черил»; на нем были четко напечатаны адрес и фамилия. Репортер, вежливо улыбаясь, отдал письмо Мери.

— Еще раз прошу прощения, мисс Стенз, — сказал он. — При удобном случае я разыщу вас.

Мери ничего не ответила и, не обращая внимания на любопытные взгляды случайных свидетелей этой сцены, торопливо направилась к станции.

В тот же день перед началом съемок Аманда Белл пригласила Мери к себе. У миссис Белл был усталый вид, и сквозь ее обычную вежливость проступало легкое раздражение.

— Садитесь, мисс Стенз, — сказала она.

Мери села. Миссис Белл сосредоточенно занимала свое место за столом.

— Мне звонили из «Ивнинг Диспетч», — сказала она без вступления. — Они каким-то образом узнали, кто вы, и что работаете на нас. Потом проверили заказы на рекламу изделий «Черил», которые поступили через «Меррит и Хау», и теперь стараются увязать одно с другим. Вряд ли следует говорить, что мы считаем это разглашением тайны, и я не могу даже представить себе, как это могло произойти… если, конечно, вы сами не дали для этого какой-то повод.

— Извините, — сказала Мери. — Все произошло совершенно случайно.

Она рассказала о своем утреннем приключении и объяснила, каким образом репортер по фамилии Джефкот добыл эти сведения.

Лицо миссис Белл еще более помрачнело.

— Такие письма лучше оставлять дома.

— Я взяла его с собой, когда впервые шла к вам, — объяснила Мери. — И с той поры оно так и лежало в сумочке. Я просто забыла о нем.

Миссис Белл вздохнула.

— Ну что ж, теперь уже ничего не поделаешь. Наверно, было бы лучше, если бы вы позволили сфотографировать себя. Газетные фото недолговечны — на другой день их уже никто не помнит. Тогда не выплыла бы на свет ваша связь с фирмой «Черил»…

— Я поступила так, как считала лучше. Старалась избежать огласки.

— Если «Диспетч» не успокоится, огласка будет большая. Да и другие газеты сразу же подхватят новость. Вся беда в том, что доктор Престон добился, кажется, слишком большого успеха. Они, наверно, назовут вас самой красивой женщиной в мире, и тогда весь наш последующий план полетит в тартарары. Кого могут интересовать известные уже всем вещи?!

Миссис Белл, не сводя с Мери пристального взгляда, закурила.

— К счастью, опыт почти закончен, — произнесла она. — Еще две недели — и конец. К тому времени ваша красота не будет поддаваться никакому описанию. — В голосе миссис Белл зазвучали резкие нотки, и это не понравилось Мери. — Газетчики не знают о вас почти ничего, кроме фамилии, адреса и вашей связи с фирмой «Черил», но, вне всякого сомнения, будут охотиться на вас еще неделю-две в надежде добиться более подробных сведений. Вполне понятно, что от меня или кого-либо другого из персонала фирмы они ничего не узнают. Меня беспокоит лишь одно, — не удастся ли им выудить что-либо от вас, мисс Стенз.

Мери покачала головой.

— Я ничего не скажу им, миссис Белл, — решительно ответила она.

— Мы считаем, что лучше не рисковать, и потому мистер Фасберже решил прибегнуть к некоторым предупредительным мерам. Они будут стоить фирме немалую сумму, но это лучше, чем ставить широкую рекламную кампанию под угрозу срыва со стороны назойливых газетчиков и фоторепортеров. Одним словом, нам кажется, что будет лучше, если до начала кампании нас никто не сможет застать дома.

— Понимаю, — пробормотала девушка, хотя на самом деле еще ничего не понимала.

— Мы считаем, что вам уже следует стать Лорой Смайт. Для вас заказан номер в одном из лучших лондонских отелей, где присутствие красивой девушки вряд ли будет возбуждать любопытство. Вы пробудете там две недели, оставшиеся до окончания опыта. Мы также наняли частного детектива, который будет следить, чтобы к вам никто не имел доступа, кроме меня, служащих фирмы и рекламного агентства. Каждое утро возле отеля вас будет ждать автомобиль, чтобы отвезти в Стенмор, а вечером — обратно в отель. Другими словами, мисс Стенз, или лучше сказать, мисс Смайт, вы переходите на полное содержание фирмы.

— Благодарю, — неуверенно ответила Мери. — А что будет потом?

— После окончания опыта мы с месяц подождем, прежде чем начать рекламную кампанию. На это время вам лучше всего исчезнуть.

— Исчезнуть?..

Миссис Белл хитро улыбнулась.

— Поехать в месячный отпуск на Французскую Ривьеру, где красивая девушка никому не бросится в глаза. К тому времени, когда вы вернетесь, «Бьютимейкер» запустят в производство, рекламная кампания будет в разгаре, и тогда уже нам не страшны никакие выступления прессы.

— А потом?

— Потом вы сможете устраивать свою жизнь, как вам угодно. Перед вами, женщиной редкостной красоты, откроются чудесные перспективы. Возможно, время от времени вам придется обращаться к доктору Престону, чтобы поддерживать вашу красоту, так сказать, на постоянном уровне. И еще одно… — Миссис Белл грациозным движением тонких пальцев положила окурок в большую стеклянную пепельницу. — Возможно, фирма «Черил» в будущем захочет воспользоваться вашими услугами с целью рекламы того или другого изделия. Вы должны подписать контракт, что оставляете это право за нами. Совершенно понятно, что разрешить вам рекламировать косметическую продукцию другой фирмы — не в наших интересах. Надеюсь, это справедливо?

— Да, — согласилась Мери. — Справедливо. Когда я должна переехать в отель?

— Сегодня.

— Мне надо забрать из дома кое-какие вещи.

Миссис Белл сделала протестующий жест рукой.

— Они никуда не денутся. Все необходимое вы получите. Запомните, с сегодняшнего дня вы — Лора Смайт, красавица-манекенщица, которая только что вернулась… ну, скажем, из Америки. Частного детектива зовут Виллерби. Эрик Виллерби.

— Хорошо, запомню.

— Вы ни с кем не должны встречаться, кроме меня, мистера Фасберже, мисс Лури и мистера Роуза из рекламного агентства. Понимаете?

Мери нахмурилась.

— У меня есть друг, с которым я встречаюсь ежедневно, — сказала она. — Мне можно будет видеться с ним?

— Нет, — коротко ответила миссис Белл. — Ему придется на несколько недель отказаться от вашего общества. Говорят, разлука только укрепляет чувства.

— Но имею я право на какую-то личную жизнь?!

Миссис Белл нетерпеливо постучала пальцами по столу.

— Мисс Стенз, через несколько недель ваша личная жизнь целиком будет принадлежать вам, — сказала она. — Наша фирма сделала для вас немало, полностью изменила ваше будущее. Думаю, мы можем надеяться и на кое-какие небольшие жертвы с вашей стороны. Кстати, от этого выиграем все мы.

— Что ж, хорошо, — просто ответила Мери. — Я сделаю так, как вы хотите.

— Вот и отлично, — произнесла миссис Белл, поднимаясь. — А теперь сниматься.

XI

В тот же вечер шофер в униформе отвез Мери в блестящем черном лимузине из Стенмора в модернизированный высотный отель «Оникс-Астория», построенный в Мейфейре лишь год назад. В вестибюле ее встретил сам Эмиль Фасберже. На его жабьем лице с выпуклыми глазами было такое выражение, как будто он только и ждал случая наброситься на девушку и живьем проглотить ее. Он быстро подошел к Мери, крепко пожал ее руки и повел в американский бар. Они сели за небольшой круглый столик под пальмой, и шустрый официант в смокинге принес им напитки. Свет разноцветных ламп переливался радугой в брызгах миниатюрного фонтана. Воздух был прохладный, слегка пахло духами.

— Я решил, что мне следует самому посмотреть, как вас здесь устроили, — сказал Фасберже. — К тому же скоро должен появиться Виллерби, и я познакомлю вас.

— Благодарю, — пробормотала Мери, стараясь скрыть невольное раздражение. — Здесь очень красиво.

— Это один из самых модернизированных отелей в Европе. Чудесные банкетные залы. Отличная кухня. Я убежден, что вам здесь понравится.

Мери медленно глотнула из рюмки, сожалея, что заказала джин, а не херес.

— Только я не совсем понимаю, мистер Фасберже, почему фирма «Черил» вдруг решила окружить меня такой заботой, словно какую-нибудь кинозвезду. — Она на миг задумалась, затем добавила: — Я хочу сказать, что совершенно достаточно было бы номера в небольшом отеле на тихой улице.

Фасберже сладенько улыбнулся и нежно похлопал ее по руке.

— На это есть несколько причин. Во-первых, пресса, кажется, уже кое-что разнюхала. Следовательно, если ей удастся узнать еще кое-что о вас, так ради нашего престижа надо, чтобы все выглядело солидно. Пусть лучше они атакуют «Оникс-Асторию», чем вашу квартиру в Саус-Кенсингтоне. Это вопрос психологии.

— Понимаю, — сказала Мери.

— А к тому еще и ваша внешность, дорогая… Откровенно говоря, мы не рассчитывали на такие поразительные результаты. Считали, что доктор… э… э… Престон сделает вас красивенькой, так сказать, по рекламно-телевизионному образцу, и ни на миг не допускали, что он в самом деле может произвести такое невероятное, фантастическое перевоплощение… — Фасберже замолчал и уставился на нее жадным, почти страстным взглядом. — Факт остается фактом: он сделал из вас ослепительную, сказочную красавицу. Не могу даже себе представить, какой вы будете, когда закончится опыт.

— Я весьма благодарна доктору Престону и фирме «Черил».

— Так вот, вы должны понять, как это сейчас некстати, что вами начала интересоваться пресса. Единственное, что мы можем сделать, — создать вам условия, достойные вашей красоты. Образно говоря, положить жемчужину на черный бархат. — Он игриво взглянул на Мери. — Известное дело, все это обойдется фирме гораздо дороже, чем мы предполагали, но я с большим удовольствием согласился на дополнительные издержки. У меня появилось такое чувство, будто я сам создал вас. И мне весьма приятно слышать ваши слова благодарности.

Мери робко улыбнулась, но ничего не сказала.

— Давайте выпьем еще, — весело предложил Фасберже и кивнул официанту.

Заказав напитки, он продолжал:

— Нам впервые выдался такой случай, Лора, — поговорить с глазу на глаз. — Он улыбнулся. — Простите, что я осмелился так назвать вас, но это имя вам тоже дала фирма «Черил».

— Хорошее имя, — согласилась Мери.

— Прекрасное имя, — подтвердил Фасберже. — Прекрасное имя для прекрасной женщины. — Какую-то минуту он молчал. — Полагаю, что теперь, когда мы дали вам все, что только может желать женщина, вы подниметесь высоко. Но не забывайте, что мир состоит из людей, а жизнь — из отношений между ними. А потому надо уметь ценить друзей.

Официант принес напитки.

— Вы взрослая и разумная девушка, — продолжал Фасберже. — Иначе я и думать не посмел бы о том, что хочу сейчас предложить вам. — Он странно улыбнулся своими мясистыми губами. — Вы, вероятно, уже догадываетесь, что я хочу сказать.

— Нет, не догадываюсь, — настороженно ответила Мери.

Фасберже пожал плечами.

— Ну, что ж, давайте посмотрим на вещи просто…

В это время в бар вошел высокого роста, атлетического телосложения мужчина и пристально огляделся кругом, словно разыскивая кого-то. Фасберже замолчал и поднялся из-за стола.

— Это Виллерби, — сказал он и взглянул на часы. — Пришел раньше времени.

Фасберже представил Мери детектива. В глазах Виллерби мелькнуло удивление.

«Наверное, ему говорили, что я красивая, — подумала Мери, — но он не рассчитывал увидеть меня такой». Она вдруг почувствовала себя увереннее. «Почему я должна быть благодарной фирме «Черил»? Все, что они сделали, сделано из чисто корыстных соображений, а теперь эта толстая свинья разыгрывает передо мной благодетеля».

— Очень рад познакомиться с вами, мисс Смайт… Вы даже красивее, чем мне говорили, — произнес Виллерби с едва заметным южным акцентом.

— Благодарю, — тихо ответила она.

Фасберже раздраженно нахмурил брови.

— Обязанности мистера Виллерби состоят в том, чтобы не пускать к вам назойливых посетителей и сопровождать вас за пределы отеля. Он будет как бы связным между вами и окружающим миром.

— Понимаю.

— Что же касается служащих фирмы «Черил», — добавил Фасберже, — так здесь мистер Виллерби не вмешивается. Он четко знает границы своих полномочий.

Мери ничего не сказала, только коротко переглянулась с Виллерби. Она уже поняла, что он на ее стороне.

— Наши комнаты рядом, — сказал Виллерби, — и ваш телефон соединен с моим, так что я могу перехватывать все звонки к вам.

— А если буду звонить я? — поинтересовалась Мери.

— В принципе — тоже, но я уверен, мисс Смайт, что такой надобности не возникнет. Хочу надеяться, что вы не будете скрывать от меня ваших намерений.

Она кивнула головой.

— В таком случае, все будет в порядке, — сказал Виллерби.

Мери повернулась к Фасберже.

— Я снимаю квартиру вместе с подругой, — сказала она. — Следовало бы позвонить ей.

— Ну, конечно, — охотно согласился Фасберже. — Только я думаю, лучше не говорить ей о том, где вы остановились. Не забывайте, что если она жила вместе с вами, ее тоже могут атаковать репортеры.

— Вы правы, — сказала Мери. — Я не буду вдаваться в подробности, но надо сообщить ей о себе, иначе она может встревожиться и обратиться в полицию.

Услышав слово «полиция», Фасберже щелкнул пальцами, подозвал официанта и велел подать телефон. К ним подкатили аппарат на маленьком никелированном столике, от которого тянулся длинный шнур к стойке бара. Мери взяла трубку, лихорадочно думая, что делать дальше. Конечно, телефона у нее дома не было, но, а как еще связаться с Полом Дарком, прежде чем полномочия Виллерби войдут в силу?! Во всяком случае, она вряд ли вызовет большое подозрение, если будет звонить в присутствии самого Фасберже.

Мери набрала номер квартиры Дарка, прикрывая рукой диск, чтобы ни Виллерби, ни Фасберже не могли увидеть цифр. Потом крепко прижала трубку к уху, чтобы они не услышали ответа на другом конце провода.

Когда в трубке отозвался знакомый голос Дарка, Мери даже вздрогнула. Она решила играть наверняка, на тот случай, если Виллерби или Фасберже услышат мужской голос.

— Алло! Говорит Мери Стенз. Скажите, пожалуйста, Пенелопа дома?

В голосе Дарка прозвучало удивление:

— А почему здесь должна быть Пенелопа?

— Тогда, может быть, вы передадите ей несколько слов?

— Что случилось. Мери?

— Скажите ей, что меня несколько недель не будет дома. Я выезжаю из города с друзьями. Если ее спросят обо мне, пусть помалкивает.

— Откуда вы говорите? — допытывался Дарк.

— Я не могу сказать вам, где я, но обо мне здесь хорошо заботятся. Иногда я буду звонить ей. Будьте здоровы.

Она положила трубку, и официант забрал телефон.

— С кем вы говорили? — поинтересовался Фасберже.

— С приятелем Пенелопы. У него ключ от нашей квартиры.

Фасберже это объяснение, по-видимому, удовлетворило, но Виллерби покосился на нее, и в глазах его блеснули насмешливые огоньки, которые удивили и встревожили Мери. Вдруг Фасберже неспокойно заерзал на стуле.

— Я хотел бы воспользоваться случаем и показать вам номер, — сказал он. — Если мистер Виллерби не возражает, — он многозначительно поглядел на детектива, — мы на часик оставим его одного.

— Хорошо, — согласилась Мери.

Фасберже повел ее к лифту, и они поднялись на десятый этаж.

Номер был роскошный, с такой огромной и шикарной ванной, какой Мери никогда не видела. Из окон спальни открывалась широкая панорама Вест-Энда с мерцающими огнями площади Пикадилли вдали. Телефон, как выяснила Мери, не работал — звонить можно было только через комнату Виллерби. Она обрадовалась, что успела позвонить Дарку. Хотя она и не смогла сообщить ему всего, однако теперь он по крайней мере знает, что ее забрали из дому и держат под наблюдением. Редакция «Обсервер» наверно найдет способ разыскать ее.

Оставшись наедине с детективом. Мери почувствовала себя неловко, но тот вел себя приятельски и дружелюбно.

— Не беспокойтесь, мисс Смайт, — сказал он. — Мое дело оберегать вас и служить барьером между вами и прессой. Я не выдам вашей маленькой тайны.

— Тайны? — растерянно переспросила Мери.

— Конечно. Я уже успел побывать на вашей квартире в Саус-Кенсингтоне и разговаривал с Пенелопой. Я отлично знаю, что телефона у вас нет.

Мери беспомощно поглядела на него и ничего не сказала.

— Кстати, это моя работа, — продолжал Виллерби, — собирать мелкие факты и складывать их воедино. Но я не обязательно должен информировать клиента обо всем, что узнаю. Клиент получает то, за что платит деньги. Ни больше, ни меньше.

— О чем же еще вы узнали? — тихо спросила Мери.

— Ничего особенного. Только то, что вы набрали номер Вэ-сорок-два-сорок-четыре. Существует способ определять телефонные номера по клацанью диска.

Сердце Мери болезненно сжалось. Под вежливой, приветливой маской Виллерби она увидела лицо хитрого и коварного врага, но все же не могла разгадать его тактики.

— Почему вы не сказали об этом мистеру Фасберже?

— А зачем? — миролюбиво усмехнулся Виллерби. — Зачем беспокоить его мелочами? Если вам захотелось позвонить своему приятелю, так что же тут такого? А мистера Фасберже это могло бы встревожить. — Он на минуту замолчал и пристально поглядел на Мери.

— Моя личная жизнь вас не касается, так же, как и мистера Фасберже, — решительно заявила Мери.

— Конечно, нет, — добродушно согласился Виллерби. — Потому-то я и не сказал ничего Фасберже.

Мери мрачно взглянула на него, не зная, верить ему или нет.

— У меня есть чудесная идея, — вдруг предложил Виллерби. — Давайте поужинаем. Мне предоставлен свободный кредит за счет Фасберже, так почему бы нам не воспользоваться им?

— В этом баре?

— Нет, я вовсе не собираюсь ужинать здесь, — пояснил Виллерби. — Мы отправимся в Сохо.

— Хорошо, мистер Виллерби, благодарю.

И они поехали в Сохо.

XII

Пол Дарк принадлежал к тем людям, которые легко теряют спокойствие, и он не мог избавиться от непомерной тревоги за Мери Стенз. Телефонный разговор был слишком загадочным и, как видно, имел целью дать ему понять то, что девушка не могла сказать прямо. Похоже, что за нею установлено наблюдение, именно потому она звонила якобы подруге. Сам факт не вызывал сомнений, а вот причины были непонятны.

Но Дарк был более склонен к решительным действиям, чем к пустым рассуждениям. Он достал из ящика стола несколько папок с заметками и фотографиями для репортажа о креме «Бьютимейкер». Отыскав бумагу с домашним адресом Мери, он положил ее в портфель и засунул папки на место. Потом машинально запер ящик стола и положил ключ в карман.

Дарк закурил сигарету, глянул на себя в зеркало, вышел из квартиры, направился в узенький переулок, где стояла его машина, и поехал в Саус-Кенсингтон.

Улица, где жили Мери и Пенелопа, была широкая, обсаженная с обеих сторон деревьями. Дарк нашел нужный дом и пробежал глазами длинный ряд табличек у парадной двери. Рядом с фамилией Стенз в скобках стояла фамилия Дайсон — вероятно, фамилия Пенелопы. Дарк ничего не знал о Пенелопе, кроме того, что раз или два о ней вспоминала Мери, но представлял ее себе эффектной подвижной блондинкой. Он позвонил.

Через минуту дверь открыла ожидаемая блондинка. Правда, она показалась Дарку скорее бледной и усталой, чем эффектной и подвижной. Ее живые зеленоватые глаза создавали красивый контраст с красным халатиком, который небрежно облегал ее стройную фигуру. Девушка глядела на Дарка с нескрываемым любопытством.

— Мисс Пенелопа Дайсон? — спросил Дарк.

— Да.

— Моя фамилия… — Он какой-то миг колебался, затем решил быть осторожным. — Я приятель Мери Стенз. И пришел к вам с поручением от нее.

— На самом деле? — сказала Пенелопа, пристально рассматривая его. — Может быть, вы зайдете, мистер… э-э…

— Бейкер, — быстро подсказал Дарк.

— Вы уже второй сегодня! И что она себе думает, эта Мери, хотела бы я знать. Проходите.

Дарк направился за ней в плохо освещенное парадное и по деревянной лестнице поднялся в квартиру.

— Может, сядете, мистер Бейкер? — спросила Пенелопа. Дарк сел на шаткий стул, окинув взглядом убогую комнату — дешевенькую мебель, выщербленное зеркало, выцветшие обои на стенах. Он никогда не представлял себе, что Мери живет в такой жалкой обстановке.

— К сожалению, я не могу предложить вам что-нибудь выпить, — извинилась Пенелопа.

— Мисс Стенз просила меня передать вам, что ее не будет дома несколько недель, — заговорил Дарк, переходя к делу. — Сказала, что едет за город с друзьями. Со временем она даст вам знать о себе.

— Я знаю, — ответила Пенелопа. — И еще я не должна разговаривать с репортерами и вообще с представителями прессы. А откуда мне знать, что вы не репортер?

— Разве я похож на репортера? — спросил Дарк.

Девушка пожала плечами.

— Да нет, как будто не похожи. Но кто вас знает.

— Если бы я был репортером, вряд ли принес вам сообщение от Мери, — сказал он.

Пенелопа усмехнулась.

— Ах, вот как! Так вы наверно и есть тот таинственный знакомый, к которому она ходила почти каждый вечер, тот, который живет в районе Найтсбриджа.

— Возможно, — согласился Дарк. — Разве Мери рассказывала вам обо мне?

— Да нет, не она. С тех пор, как ее начали делать красавицей, из нее слова не вытянешь. Я сама однажды проследила, куда она пошла — просто из любопытства. Ей очень повезло, правда?

— Да, ей, конечно, повезло. А скажите, мисс Дайсон, кто приходил к вам до меня?

— Какой-то мужчина. Такой носатый здоровило с усиками и в шляпе. Сказал, что он представитель фирмы «Черил» и что Мери долго не будет, и что я не должна разговаривать с газетчиками и вообще ни с кем.

— Он не сказал, куда она поехала?

— Сказал только, что фирма заботится об ее интересах.

— А фамилию свою назвал?

— Нет. Но я знаю номер его машины. Следила из окна.

— Вы умная девушка, — похвалил ее Дарк. — Так какой же номер?

Пенелопа поджала губы.

— А почему я должна говорить вам? Мне ничто не помешает сообщить и другому гостю ваш номер и так далее… Даже не опомнишься, как вскочишь в какую-нибудь неприятность…

Дарк нетерпеливо поднялся и зашагал по комнате.

— Даю вам честное слово, что я друг Мери. Я считаю, что она попала в беду. Дело, в которое ее втянули, весьма нечистое и скоро должно лопнуть. Я хочу помочь ей, если смогу.

— Я не сказала бы, что это беда — стать красавицей и получить целую кучу роскошных платьев, — недовольно заметила Пенелопа. — Я и сама не отказалась бы от такой работы. Меня нисколько не удивит, если она отправилась с каким-нибудь мужчиной, старым толстосумом, который хорошо разбирается в красивых женщинах и умеет им угождать. Ей-богу, я не стала бы винить ее.

Дарк, к своему удивлению и наперекор здравому смыслу, вдруг почувствовал наплыв непонятного раздражения, весьма похожего на ревность. Одна мысль о том, что Мери уехала с каким-то мужчиной, возмущала его. «Наверно, это потому, что мы так часто бывали вместе», — подумал он, стараясь найти разумное объяснение своему раздражению.

— Это не правда, — решительно возразил Дарк. — Я скажу вам, что было на самом деле, если хотите. Мери причастна к одному секретному делу, связанному с рекламой нового косметического изделия. Об этом каким-то образом пронюхала пресса. И фирма «Черил» приняла профилактические меры. Вероятно, они куда-нибудь упрятали ее, чтобы газеты не смогли выудить более подробные сведения.

А вам я бы посоветовал делать так, как они велят. Не разговаривать с репортерами и вообще ни с кем. Иначе у Мери могут быть большие неприятности.

— И с вами тоже не разговаривать?

— Со мной можете, если хотите. Я друг Мери.

Пенелопа улыбнулась, и в глазах ее неожиданно появилось серьезное выражение.

— Знаю, мистер Бейкер, если вы на самом деле Бейкер. Я догадалась об этом по вашему выражению лица, когда сказала про старого толстосума. — Пенелопа подошла к низенькому столику и взяла черную сумочку. — Я дам вам номер машины.

Покопавшись в сумочке, она подала Дарку клочок бумаги. Дарк быстро взглянул на него и спрятал в портфель.

— Благодарю, Пенелопа, — сказал он.

Вдруг раздался звонок.

Дарк подошел к окну и высунулся во двор. Но того, кто звонил, закрывала арка подъезда. Из соседней комнаты отозвался голос Пенелопы:

— Мистер Бейкер, посмотрите, пожалуйста, кто это.

— Хорошо, — сказал Дарк и спустился по лестнице вниз.

В полумраке парадной он заметил стройного, красивого молодого человека. На плече у него висела репортерская фотокамера в коричневом кожаном футляре. Лицо его показалось Дарку знакомым, но он не мог вспомнить, где и когда виделся с ним.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался молодой человек, — мисс Стенз дома?

— Нет, — коротко отрезал Дарк. — А кто вы такой?

— Джефкот, репортер «Ивнинг Диспетч». Я встретил мисс Стенз сегодня утром и пообещал зайти… — вдруг он запнулся и уставился на Дарка удивленными глазами. — Постойте… Держу пари… Да, ну конечно, это вы, Пол Дарк из «Обсервер»?!

— Привет, Джефкот, — мрачно сказал Дарк. — Мир мал — негде разминуться.

— Уже лет пять прошло с той поры, как вы работали в «Диспетч».

— Да. Пять лет. Простите, может быть, это невежливо с моей стороны, но у меня свидание. Что вы хотели?

— Я пришел к мисс Стенз.

— Ее здесь нет и больше не будет.

Джефкот улыбнулся, не сводя с Дарка подозрительного взгляда.

— Я так и знал, что здесь пахнет какой-то историей, — сказал он, — если уж ею интересуется «Обсервер», так, наверно, что-нибудь необычайное. В чем тут дело. Пол? Шепните коллеге хоть словечко.

— Для вас тут ничем не пахнет, — сказал, словно отрезал, Дарк.

— Вы напали на золотую жилу?

— На что я напал, пусть вас это не интересует. Оставьте в покое мисс Стенз. Для вас она не находка.

— Красивая девушка — всегда находка, а я, признаться, еще не видел такой красавицы. К тому же она связана с «Черил», а те замолчали, как воды в рот набрали. Чем тут пахнет, Пол?

— Ничем.

— Ну что ж, желаю вам быть первым на месте происшествия, — недовольно, но с уважением сказал Джефкот. — По крайней мере, теперь я знаю, что здесь есть за чем охотиться. У нас свои методы.

— Милости просим, — буркнул Дарк.

Он уже пошел закрывать дверь, как вдруг услышал сзади голос Пенелопы.

— Кто это, мистер Бейкер?

Дарк быстро оглянулся и увидел, что Пенелопа в коротком зеленом платье, похожая на куклу с раскрашенным лицом и пышно взбитыми золотистыми волосами, спускается по лестнице.

— Пустяки, какой-то страховой агент.

Джефкот поднял брови и тихонько свистнул.

— Спокойной ночи, мистер Бейкер, — сказал он с иронией и, повернувшись, ушел.

Дарк подождал, пока Пенелопа спустится вниз. Она взяла его под руку и игриво улыбнулась.

— Ну, пойдем выпьем, — прощебетала она. — Мне это полезно.

— Мне тоже, — искренне признался Дарк.

И они отправились в ближайший погребок.

XIII

На следующий день утром Пол Дарк пригласил в свой кабинет мисс Мейсон. Она вошла, как всегда, твердой походкой, полная неисчерпаемой энергии, и села на стул напротив, пытливо глядя на Дарка через роговые очки. Тот, по привычке, подал ей сигарету, и она, поблагодарив, закурила.

— Что-то ты сегодня кислый. Пол, — сказала она. — С, похмелья?

— Не совсем. Дело в том, что мы потеряли нашу райскую птичку.

— Ты про ту девушку. Мери Стенз?

— Да. Дельцы из «Черил» поспешили спрятать ее от посторонних глаз.

— Зачем?

— Где-то что-то выплывало на поверхность. Пронюхала «Ивнинг Диспетч», а возможно, и другие газеты. Мисс Стенз больше не живет дома.

— А где?

— Этого я не знаю, но хочу знать. Мне надо разыскать ее из чисто корыстных побуждений, чтобы поставить точку на этой истории.

Мисс Мейсон задумалась, попыхивая сигаретой.

— Полагаешь, что это похищение устроила фирма «Черил»?

— Сомнений нет.

— Что же они могли сделать? Ты говоришь, что девушка очень красива, значит, она должна привлекать к себе внимание. В то же время ей, очевидно, и до сих пор надо ездить на фабрику в Стенмор. Возможно, в автомобиле. Она может жить или где-то в отеле, или у кого-нибудь из служащих фирмы.

— Скажем, у той же Аманды Белл, — высказал предположение Дарк.

— Или даже у самого Эмиля Фасберже, — цинично добавила мисс Мейсон.

Дарк нахмурился.

— Ну что ж, так или иначе, а это даст нам какой-то ключ. Послушай, Бренда, скажи Роджерсону, пусть поищет в лондонских отелях особу по имени Мери Стенз или Лора Смайт. Если к концу дня ничего не узнаем, я сам поеду в Стенмор и проведу небольшое частное расследование.

— Хорошо, — сказала мисс Мейсон. — И не забывай, что тебе нужно еще фото доктора Раффа.

— Плюс интервью, — добавил Дарк. — Но это мы оставим на конец. А пока что надо сделать еще одну вещь. — Он достал портфель, вынул оттуда небольшую сложенную бумагу и подал ее мисс Мейсон. — Это номер машины. Я хочу знать, кому она принадлежит. Возможно, Роджерсону удастся попутно выяснить и это, когда он будет проверять отели.

— Хорошо, — сказала мисс Мейсон.

Когда она вышла из кабинета, Дарк еще с минуту неподвижно сидел за столом, погрузившись в раздумье. Затем, глубоко вздохнув, взялся за текущую работу.

К четырем часам Роджерсону ничего не удалось узнать. В списках больших отелей не значилось особы по имени Лора Смайт или Мери Стенз. Возможно, она была записана под другим именем. Что же касается номера автомашины, то сведения можно было получить только на следующий день.

Не имея иного выхода, Дарк решил действовать сам. Он вышел из редакции, сел в машину и поехал в Стенмор. В начале шестого часа Дарк был уже возле фабрики «Черил». Он поставил машину в удобном для наблюдения месте рядом с главным подъездом фабрики и стал ждать, выкуривая сигарету за сигаретой.

Приехал он не совсем вовремя: в половине шестого из фабрики начали выходить рабочие. Густой людской поток — мужчин и женщин, юношей и девушек выливался из главных ворот и двигался к ближайшей автобусной остановке. За ним следовала колонна велосипедистов, мотороллеров и автомобилей самых разных размеров и марок. Дарк, стараясь не пропустить Мери, с досадой думал, что, наверно, опоздал, и она вышла немного раньше.

Рабочие быстро разошлись, и вскоре фабрика стала молчаливой и безлюдной. В шесть часов Дарк окончательно потерял надежду и уже хотел включить мотор, чтобы уехать, когда на дороге появился небольшой серый автофургончик и, повернув к фабрике, остановился у главных ворот. На кузове фургончика была надпись ярко-желтыми буквами «Кинокомпания «Бельведер».

Дарк стал наблюдать. Шофер вылез из кабины, обошел фургончик и, открыв заднюю дверцу, принялся вынимать из кузова плоские круглые коробки, в которых, очевидно, была кинопленка. Он сложил коробки ровным столбиком и понес к воротам. Затем повернул к небольшой боковой двери фабричного здания и исчез.

Дарк облизал губы кончиком языка. В голове его лихорадочно заработали мысли. Конечно, все, что он увидел, мало о чем говорило, однако, похоже было на то, что в съемочном павильоне еще работали и, возможно. Мери до сих пор находилась на фабрике. А если нет, то все равно ему представляется случай, который не пропустит ни один завзятый журналист. Когда наступит пора опубликовать репортаж о фирме «Черил», ему, безусловно, понадобится свидетельство очевидца об испытательном отделе фабрики, о съемочном павильоне и операционной, где ради славы крема «Бьютимейкер» была создана Лора Смайт. Дарк на миг пожалел, что не взял с собой фотокамеру, но затем подумал, что она могла броситься в глаза и вызвать ненужные подозрения. Кстати, если его вылазка кончится удачно, ее можно будет повторить.

Он неторопливо вышел из машины и запер дверцу. Потом размеренным шагом направился через дорогу, беспрепятственно прошел через открытые ворота и свернул в небольшую боковую дверь. Не колеблясь, толкнул ее и, переступив порог, оказался в длинном узком вестибюле с бетонным полом и голыми стенами. Дарк направился вперед.

Вдруг перед ним выросла фигура шофера автофургончика: шофер появился из-за угла и шел ему навстречу. Дарк отступил в сторону, давая ему дорогу.

— Добрый день, — сказал он.

Шофер коснулся рукой фуражки.

— Добрый день, сэр, — приветливо ответил он и пошел дальше.

В конце вестибюля Дарк остановился. Шофер вышел с правой стороны, значит, павильон был где-то там. Дарк уверенно и с деловым видом свернул направо. Несколько ступенек, раскрытая дверь — и он увидел широкий, застланный ковром коридор. Дарк пошел медленнее.

Коридор имел шагов двадцать в длину, и с каждой стороны в него выходило три или четыре двери. Над одной из дверей слева горела красная лампочка. Дарку показалось, что он слышит приглушенные голоса.

Он тихонько подошел к двери с красной лампочкой. На ней висела написанная от руки табличка: «Съемочный павильон. Вход воспрещен». Дарк хотел уже нажать на ручку, но заколебался и, подумав, направился дальше по коридору, оглядывая остальные двери. Вскоре он увидел табличку: «Доктор Престон».

Он осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что внутри темно, зашел. Плотно закрыв за собой дверь, зажег свет. Дарк оказался в небольшой комнате, похожей на служебный кабинет. Увидев в застекленной перегородке еще одну дверь, открыл и ее и щелкнул выключателем.

Это была операционная. Мери о ней рассказывала, но любопытного здесь было гораздо больше, чем он представлял себе, и камера весьма пригодилась бы ему сейчас. Фотография операционного стола с портретом доктора Раффа произвели бы большое впечатление на читателей и привлекли бы их внимание к репортажу.

Дарк, не спеша, оглядел инструменты, бутылки и пузырьки в застекленных шкафах. В одном из ящиков он нашел папку со снимками лица и разных частей тела Мери Стенз. Были там также напечатанные на машинке и написанные от руки заметки о гормональных и биохимических инъекциях. Дарк быстро пробежал их глазами и некоторые интересные данные занес в свою записную книжку. Наконец он выбрал два снимка: изображение лица девушки, каким оно было недели две назад, с размашистыми пометками доктора Раффа, и снимок ноги, на которой была намечена желаемая форма колена. Он аккуратно свернул их трубочкой и положил в карман. «Наша мельница все перемелет, — подумал он. — Сделаем клише, а со временем я верну ему это фото с приветом от редакции «Обсервер».

Оглядев еще раз операционную, Дарк вышел в коридор. Над дверью павильона все еще горела красная лампочка — значит, съемки продолжались. Затаив дыхание, Дарк нажал на дверную ручку, заглянул внутрь, но увидел только грязную обратную сторону какого-то большого панно, подпертого деревянными стойками. Он проскользнул в павильон, подкрался к краю панно и выглянул из-за него.

Люди суетились вокруг камер и осветительных приборов в противоположном конце комнаты. Мери была в самом центре яркого круга и казалась еще более красивой, чем обычно. Она держала в руках букет цветов и медленно прохаживалась перед декорацией, что, как видно, должно было изображать террасу парка. По рейкам медленно скользила передвижная кинокамера.

— Все! — прозвучал чей-то голос. — Можно проявлять.

Кто-то громко хлопнул в ладоши.

— На сегодня хватит. Завтра в эту же пору — цветные съемки.

Люди, стоявшие группой, разбрелись по комнате. Мери подошла к камере и отдала букет. Дарк решил ретироваться. Он тихонько выбрался из павильона, прошел обратно теми же коридорами и вскоре снова оказался за фабричными воротами, в серых предвечерних сумерках. Небо затянула тяжелая темная туча, накрапывал дождь. Фургончик уже уехал, но у главного входа кого-то ждал роскошный черный лимузин.

Дарк быстро вернулся к машине и включил мотор, чтобы прогреть его, потом закурил сигарету и стал ждать. Минуты через три из боковой двери вышли четверо и направились к автомобильной стоянке. И вдруг из главного входа появилась Мери. В тот же миг из лимузина выскочил шофер и открыл перед ней дверцу. Через несколько секунд машина уже выезжала на шоссе, которое вело в Лондон.

Дарк подождал, пока она удалится метров на триста, включил скорость и поехал следом. Неподалеку от Северного кольца, где движение стало оживленнее, он постепенно сократил разрыв и приблизился к лимузину. На какой-то миг он отчетливо увидел знакомое очаровательное лицо, которое глядело на него через заднее стекло, но не подал знака из боязни, что его заметит шофер, случайно взглянув в зеркальце. Мери должна была узнать машину, а может быть, увидела его.

Лицо больше не показывалось, но Дарк упорно не отставал от лимузина, который набирал скорость на свободном отрезке шоссе.

Все произошло так быстро и неожиданно, что Дарк не успел даже опомниться. Из лимузина на миг высунулась рука, и клочок бумаги затрепетал в воздухе. Дарк инстинктивно нажал на тормоза и, постепенно сбавляя скорость, пропустил вперед машины, ехавшие вслед за ним. Потом остановился, проводил глазами лимузин, а когда тот исчез вдали, вышел из машины и побрел под дождем обратно по шоссе.

Найти маленький клочок бумаги было нелегко, но Дарк все же увидел — его мокрая и смятая бумажка лежала в траве на обочине шоссе. Он поднял ее и расправил. Записка была короткая, поспешно нацарапанная рукой Мери: «Я в «Оникс-Астории» под именем Аманды Белл. Не надо ехать следом. М.»

Дарк задумчиво сложил записку, положил ее в бумажник, вернулся к машине и поехал домой.

XIV

— Я разыскал того господина, которого вы просили найти по номеру машины, с- казал Роджерсон, сидя на краю стола Дарка и протирая очки носовым платком. — Его зовут Эрик Виллерби, живет он в Хемстеде, в Швейцарском квартале. В телефонной книжке значится как частный агент розыска.

— Именно то, что надо, — пробормотал Дарк, закуривая сигарету. — Наняли частного сторожа.

— Но послушайте дальше, это еще не все. После того, как Бренда Мейсон сказала, что это Стенз в «Оникс-Астории», я снова сел на телефон, и что вы думаете?.. Господин Виллерби тоже снимает комнату в «Ониксе»!

Дарк пробормотал что-то невнятное.

— Но имейте в виду, — продолжал Роджерсон, — в этом нет ничего противозаконного, если все делается с согласия девушки. Эти дельцы из «Черил» имеют полное право защищать свои интересы и ее тоже. Вряд ли они смогли бы удержать ее силой в таком месте. Вы понимаете, к чему я веду? Готов держать пари, что она уже на крючке — живет, как кинозвезда, имеет личного охранника и все такое прочее. Я бы с удовольствием поменялся с ней.

— Все, что вы говорите, — мрачно заметил Дарк, — совершенно справедливо, но есть еще одна мелкая, совсем мизерная деталь: Мери Стенз работает прежде всего на «Обсервер».

Роджерсон иронически усмехнулся:

— Это вы так считаете. А давайте-ка взглянем на вещи практически. Пол. Что она имеет от нас?

— Десять фунтов и гарантированный гонорар из расчета один фунт за каждое напечатанное слово.

— Значит, пока что десять фунтов, — повторил Роджерсон. — Мы не напечатали еще ни одного слова и, может случиться, не напечатаем. Еще неизвестно, что скажут редакционные юристы, может быть, все это дело не стоит наших усилий. Помните последний судебный вызов за поклеп? Он стоил нам двадцать тысяч фунтов. Слишком дорогая цена за разоблачительный репортаж.

— Каждое слово моего репортажа правдиво и защищает общественные интересы, — заявил Дарк. — Мы имеем более чем достаточно фото, чтобы это доказать.

— Что ж, возможно, и так, — сказал Роджерсон, разводя руками. — Я только пытаюсь взглянуть на все это глазами девушки. Фирма «Черил» сделала ее красивой и платит ей пусть не бог знает какие деньги, но, во всяком случае, больше, чем она зарабатывала до сих пор и уж, наверно, не эти ничтожные десять фунтов, какими ее осчастливил «Обсервер». Они одели ее, как принцессу, поселили в фешенебельном отеле, дали роскошный автомобиль, который возит ее на работу и с работы. Мало того, когда ее красота стала привлекать всеобщее внимание, наняли частного детектива, чтобы отваживать не в меру любопытных.

— Вы старый циник, Роджерсон, — резко заявил Дарк. — Мери Стенз не предаст. Я знаю ее достаточно хорошо.

— Возможно. Пока у нее не было ни красоты, ни денег. Но люди меняются. Пол. Все мы служим тем, кто нас кормит. На вашем месте я поставил бы крест на всей этой истории и оставил бы девушку в покое. Если вы попытаетесь напечатать памфлет на «Черил», это может разрушить все ее будущее.

— У нее есть красота, — упрямо заявил Дарк. — И эта красота останется при ней независимо от того, разоблачу я фирму «Черил» или нет. Пока она красива, ее будущее надежно.

Роджерсон пожал плечами.

— Делайте, как знаете. Кстати, вы редактор. Если я смогу чем-нибудь помочь, скажите мне только одно словечко.

Дарк благодарно кивнул головой.

— Спасибо. Вы хороший парень, Роджерсон, вот только если бы поменьше рассуждали. Я нисколько не сомневаюсь, что репортаж надо напечатать, но для большей уверенности посоветуюсь со Стариком. Я не помню случая, чтобы он зажал интересный разоблачительный материал.

— Вы правы, — сказал Роджерсон, соскочив со стола и направляясь к двери. — Будьте здоровы.

— Будьте здоровы, — ответил Дарк.

«Старика» редко кто видел в редакции в повседневной суете, но именно его твердая рука все время лежала на пульсе журнала. Безил Бомон занимал должность ответственного редактора. Его служебные обязанности состояли в том, чтобы контролировать и согласовывать деятельность многочисленных редакторов отделов и таким образом поддерживать постоянное направление редакционной политики. Практически в их работу он вмешивался чрезвычайно редко, хотя и досконально вычитывал гранки каждого номера журнала, прежде чем передать их в печать. Это невмешательство должно было обозначать, что в общем редакторы отделов удовлетворительно выполняют свои обязанности.

Весьма редко тот или иной редактор обращался к Бомону за советом по поводу материала, имеющего какое-либо отношение к политике или к обвинению в клевете. Ответственный редактор был самой высокой инстанцией, хотя он в свою очередь подчинялся совету директоров издательского концерна. Чарлз Хеннингер, председатель совета, руководил всеми делами концерна «Стайн — Хеннингер», который, помимо журнала «Обсервер», издавал еще с полдесятка больших газет и журналов.

Выбрав время, Дарк неохотно пошел к «Старику», чтобы поговорить о своем репортаже. Он понимал, что спрашивать разрешения у шефа — это не что иное, как пытаться снять с себя ответственность. Он и сам хорошо знал, что можно печатать, а что нельзя. Но учитывая то обстоятельство, что репортаж этот затрагивает весьма сложные проблемы, он счел более благоразумным заручиться согласием Бомона.

Бомон был высокого роста, лет пятидесяти, с чрезвычайно буйной для его возраста темной шевелюрой. Он всегда носил светлые костюмы и очки без оправ, что делало его немного похожим на американца. Бомон приветливо встретил Дарка и внимательно выслушал содержание репортажа о фирме «Черил».

— Суть дела в том, что все это — чистейший обман, — сказал в заключение Дарк. — Биохимический медицинский опыт над молодой девушкой подается как результат применения крема «Бьютимейкер».

— Именно так они и говорят? — спросил Бомон.

— Немного другими словами. Старый трюк. «Бьютимейкер», мол, имеет в своем составе некоторые вещества, которые преобразили девушку в сказочную красавицу и сделают то же самое с каждой женщиной, которая применит его.

— Какие у вас есть материалы о клиническом опыте?

— Показания самой девушки, большая серия фото, плюс личный визит в исследовательский отдел фабрики «Черил». Мы располагаем также обстоятельными данными о докторе Джеймсе Раффе. Вполне понятно, что ни один уважающий себя врач не впутался бы в такую рекламную авантюру. Этого Раффа несколько лет назад исключили из корпорации, и он сидел в тюрьме за тайный аборт, который привел к смерти пациентки.

— Неплохо, — оживился Бомон. — А дальше что?

— Девушку держат в отеле «Оникс-Астория», по сути, как заключенную. Для охраны к ней приставлен частный детектив. Можно раздобыть факты, компрометирующие Фасберже, — у нас уже есть кое-какие сведения.

— Здесь будьте осторожны, — посоветовал Бомон. — Мы не имеем права рисковать. Нас могут обвинить в клевете, особенно, если факты не касаются данной истории. Вот если бы вам удалось доказать его связь с этой Смайт…

Дарк нахмурился.

— Сомневаюсь, — сказал он. — Во всяком случае, я намерен встретиться с ней. А пока что мне нужно одобрение общего направления репортажа.

— Все в порядке, — весело произнес Бомон. — Действуйте. Это именно то, что нужно нашему журналу. Сказать откровенно, мы уже давно не давали ничего подобного.

— Благодарю, — бодро сказал Дарк. — Именно этого я и ждал.

— Если будут препятствия со стороны юристов, — добавил Бомон, — дайте мне знать. Когда вы думаете печатать репортаж?

Дарк на миг задумался.

— Окончательно я еще не решил. Возможно, стоит подождать, пока «Черил» начнет рекламную кампанию, и тогда уже разнести ее вдребезги. Но, с другой стороны, этой историей начинают интересоваться некоторые газеты, и я не хотел бы, чтобы они перехватили у нас добычу.

Бомон кивнул головой.

— Действуйте по своему усмотрению. Пол. Если что — приходите.

В свой кабинет Дарк вернулся повеселевшим. «Берегись, Эмиль Фасберже! — пробормотал он. — Я беру тебя на мушку!»

В тот же вечер, приехав домой, он решил пересмотреть материалы о фирме «Черил» и подошел к письменному столу. К его удивлению, замок не поддавался, и у него мелькнула мысль, что там что-то заело, но, нажав на ключ сильнее, он все же открыл ящик. Неясное подозрение, возникшее у него, постепенно рассеялось, когда он проверил папки. Все было на месте: напечатанные на машинке черновики, биографии, фото. Какое-то время он сидел над этими бумагами, стараясь определить, каких материалов еще недостает. Он наметил четыре существенных момента, которые требовали его внимания: 1. Дополнительные факты, компрометирующие Фасберже и, при случае, интервью с ним. 2. Некоторые биографические сведения об Аманде Белл — вдохновительнице всей кампании «Бьютимейкер». 3. Откровенный разговор с доктором Раффом. 4. Несколько серьезных вопросов рекламному агентству, которое осуществляло весь план.

Дарк уже хотел сложить папки обратно в ящик, но вдруг передумал и засунул их в портфель. В памяти его возник замок, который не хотел открываться, и, хотя он не имел никаких доказательств, все же подсознательно чувствовал, что в квартире побывал кто-то чужой. Пожалуй, надежнее будет сохранять весь материал в редакции.

Он сел, закурил сигарету и задумался. Теперь ему надо во что бы то ни стало увидеть Мери Стенз, решил он, хотя и не представлял, как это сделать, не вызывая подозрений Виллерби. «В конце концов, — подумал Дарк, — я могу поехать в «Оникс-Асторию» и пошататься по барам. Она почти наверняка сейчас в отеле и вряд ли будет сидеть все время в номере. Значит, я имею не менее пятидесяти шансов из ста увидеть ее. А если не повезет, придется действовать решительнее, все равно, будет там этот Виллерби или нет…»

Он докурил сигарету, вышел из дома и поехал в Мейфейр. Из осторожности он поставил машину за три квартала от отеля. В киоске на углу купил вечернюю газету, чтобы не привлекать к себе внимания, когда будет сидеть в баре.

В вестибюле и холле отеля ходили и сидели люди, но Мери там не было. Дарк медленно направился по роскошному коридору, пока не дошел до светящейся вывески с яркими зелеными буквами «Американский бар».

Он сразу же увидел Мери. Она сидела за небольшим столиком между жирной тушей, принадлежащей, очевидно, Эмилю Фасберже, и высоким стройным субъектом с маленькими усиками — судя по всему — Виллерби. Фасберже держал ее за руку и что-то серьезно говорил на ухо, а Виллерби тем временем тянул из стакана какой-то желтый напиток, вероятно, виски.

Мери заметила его не сразу. Только тогда, когда Дарк сел за столик, заказал стакан шотландского виски и развернул газету, он почувствовал на себе ее взгляд. Мери не подала вида, что узнала его, а Дарк, скрывшись за газетой, украдкой наблюдал за ней.

Время шло. Дарк заказал второй стакан, а потом и третий. Фасберже поднялся и вышел из бара, но через несколько минут вернулся. Вскоре поднялась с места Мери и направилась к выходу. Проходя мимо Дарка, она выразительно поглядела на него.

Он не спешил и еще с минуту сидел, не отрывая глаз от газеты. Затем, едва заметно потянувшись, как будто устал сидеть, свернул газету, засунул ее в карман и вышел в коридор.

Мери ждала у выхода в вестибюль. На миг она прильнула к нему всем телом, крепко, почти конвульсивно, схватила за плечи…

— Пол, — прошептала она. — Я едва дождалась вас. Они совсем опутали меня.

— Вы можете выйти отсюда?

— Пока Виллерби здесь — нет. Он должен следить, чтобы я ни с кем не встречалась. Может быть, поздно ночью, когда он пойдет спать… скажем, где-то около часа…

— Я буду ждать вас поблизости, — пообещал Дарк. — Мы сможем поехать ко мне, а потом я отвезу вас обратно, пока Виллерби будет еще спать.

— Благодарю… — произнесла она. — Пол, я… мне так недоставало вас…

— Мне вас тоже, — тихо сказал он. Затем легонько поцеловал ее.

— Я должна идти, — прошептала Мери. — Они могут что-то заподозрить.

— До встречи, — сказал он.

Она торопливо пошла по коридору.

Дарк, не спеша, прошел вестибюль, вышел на улицу и направился к своей автомашине, думая о том, не слишком ли завладела его чувствами красавица Лора Смайт. Но, как ни странно, его совсем не волновала совершенная красота девушки. Для него она была, как прежде, просто Мери Стенз, и сама мысль о том, что за ней ухаживает Фасберже, была нестерпима.

XV

На свидание она опоздала. Прошло уже столько времени после условленного часа, что Дарк, неподвижно сидя в машине и выкуривая сигарету за сигаретой, начал уже думать, не оказался ли Виллерби более твердым орешком, чем они рассчитывали. Наконец без десяти два она появилась у выхода из танцевального зала отеля, тщательно кутаясь в меховое манто. Дарк открыл ей дверцу и повел машину в направлении Найтсбриджа. Дорогой они почти не разговаривали.

Уже в квартире, когда Мери сбросила манто, Дарк смерил ее оценивающим взглядом. На ней было темно-зеленое платье, новое и дорогое с виду, которое выгодно оттеняло ее лицо и фигуру. «Наверно, доктор Рафф уже закончил свой опыт, — подумал он. — Вряд ли можно добавить еще что-нибудь к этой совершенной красоте».

— Это уже завершающая стадия, Пол, — сказала Мери, когда он наполнил рюмки. — Осталось еще недели две, а может быть, и неделя. Они решили, что будет лучше держать меня в отеле под охраной, потому что мною заинтересовалась пресса.

— Я знаю. Имел случай разговаривать с Джефкотом из «Диспетч».

Мери медленно тянула херес.

— Пол, — спросила она с беспокойством, — вы все еще хотите опубликовать этот репортаж?

— Конечно, — твердо ответил Дарк.

— Вы… вы считаете, это благоразумно?

Он с удивлением поднял на нее глаза.

— Я хочу только спросить, — продолжала Мери, — чего вы хотите этим достичь? Рекламный трюк — обыкновенная вещь, и далеко не все другие фирмы чисты с точки зрения этики… Разница лишь в том, что этот трюк непосредственно касается меня.

— Да что это вы, Мери?

Она придвинулась ближе и серьезно заглянула ему в глаза.

— Я слишком много теряю. Пол. Если говорить откровенно, фирма «Черил» дала мне то, что я никогда в жизни не имела. Когда-то я пробовала стать актрисой, и меня постигла неудача. Теперь положение изменилось. Этот опыт мог бы открыть передо мной неплохое будущее.

— Но это будущее при всех условиях останется за вами, — заметил Дарк. — Пострадать могут Эмиль Фасберже и его фирма, но лично вас это не коснется.

— Это представит меня в невыгодном свете, — возразила она.

Дарк терпеливо вздохнул и закурил сигарету.

— Послушайте, Мери, — сказал он. — Давайте смотреть на вещи трезво. Прежде всего, вы работаете для журнала «Обсервер», помните? По сути, вы сотрудница моего отдела, которая должна поставлять сведения об этой рекламной авантюре. Правда, мы до сих пор ничего не заплатили вам, но я могу завтра же устроить аванс, скажем, фунтов пятьдесят…

— Да не о деньгах речь. Пол! — сердито возразила она. — Неужели вы не понимаете? Я взялась за это дело только ради интересов «Обсервер» — ваших интересов, если на то пошло. Но теперь это уже не просто собирание сведений для журнального репортажа. Я как будто родилась заново, такого я и представить себе не могла, и меня это радует. Мне нравится быть красивой и носить шикарные платья. Это может стать для меня началом настоящей жизни. Пол. Очень прошу вас не разрушать ее.

Дарк с минуту молча ходил по комнате, печальный и мрачный.

— Это говорите вы или Фасберже? — спросил он наконец.

— Фасберже ничего о вас не знает. Он не знает, что я связана с вашим журналом. Да и, кстати, мне наплевать на Фасберже и на всех остальных…

— Вы думаете только о себе, — закончил он.

— Не только о себе. Я думаю и о вас. Неужели вы до сих пор не поняли, Пол? Я люблю вас.

— Остроумно, ничего не скажешь, — кисло пробормотал он. — Давайте влюбимся и забудем о разоблачении «Черил». Это идея Фасберже или ваша собственная?

— Я говорю правду, — просто ответила Мери. — Я не осмеливалась сказать это раньше. Мне не хватало решимости. Я могу сказать об этом сегодня только благодаря тому, что сделала для меня фирма «Черил».

Дарк нежно взял девушку за руку и ободряюще улыбнулся ей.

— Давайте не говорить о любви, по крайней мере сейчас, — тихо произнес он. — Пусть только закончится скорей вся эта дьявольская история, и мы снова станем сами собой — тогда можно будет вернуться к вещам, которые действительно чего-то стоят. А пока что мы оба втянуты в довольно неприятную историю и должны сохранять чисто деловые отношения.

— Все будет так, как вы скажете, — нехотя согласилась она.

— Сегодня я советовался с ответственным редактором. Он сказал примерно так: печатайте, и пусть они сгорят.

— То есть печатайте, и пусть мы все сгорим.

Он закурил новую сигарету и задумчиво взглянул на Мери.

— Я хорошо понимаю вас. Понимаю, как вам хочется сохранить все, что дал вам этот опыт. Я тоже хочу этого. Если бы я хоть на миг допускал, что наше разоблачение серьезно повредило вам, я без колебаний отказался от него.

— Хотела бы я знать… — прошептала она, — хотела бы я знать, думали вы когда-нибудь обо мне не только как об источнике информации?

— Ловкий удар, — заметил он, криво улыбаясь. — Но поймите, что я должен делать свое дело до тех пор, пока у меня хватит сил.

— Вы очень упрямый человек, — сказала Мери.

— Правильно, — признался он.

Они с минуту молчали, углубленные каждый в свои мысли. Наконец Дарк спросил:

— Полагаю, Фасберже ведет решительное наступление?

— Пожалуй, да, — согласилась Мери. — Странно, несколько недель назад он и не посмотрел бы в мою сторону, а теперь не сводит с меня глаз. Да и не только он — многие мужчины в павильоне невероятно настойчивы, и единственное спасение: их много.

— Вам надо привыкать к тому, что красивая женщина притягивает к себе мужчин, как мощный электромагнит, — сказал Дарк. — Еще будете иметь много хлопот, защищаясь от них.

Она печально улыбнулась.

— Есть только один мужчина, от которого я готова не защищаться…

Дарк пропустил этот намек мимо ушей.

— Пока вы здесь, Мери, можно мне сделать несколько снимков?

— Можно, — разрешила она.

Какое-то время он возился с фотокамерой и осветительными приборами, затем сделал серию снимков.

— Наверно, я не смогу больше прийти к вам, — сказала Мери. — Слишком часто исчезать рискованно. Раньше или позже Виллерби об этом узнает.

— Может быть, еще хоть раз, — попросил Дарк. — В самом конце.

— Постараюсь.

Он принялся убирать лампы.

— Как нам поддерживать связь?

— Вряд ли это возможно, — ответила она. — Телефонные разговоры Виллерби может подслушать. Наверно, лучше всего передать записку через Пенелопу. Так безопаснее.

— Пожалуй. Пенелопа славная девушка.

— И еще одно, Пол. Как только кончится опыт, они увезут меня отсюда, пока не начнется рекламная кампания.

— Куда?

— Кажется, на юг Франции.

Он вопросительно поднял брови.

— Зачем?

— Для безопасности.

— Похоже на то, что Фасберже понимает, чем это пахнет. То, что началось, как ловкий рекламный трюк, превратилось в опасную взрывчатку, и теперь он делает все, чтобы кто-нибудь не поджег фитиль. Но он не предусмотрел одной детали, что «Обсервер» взялся за это дело раньше, чем оно началось, и что все это время мы получали сведения из первых рук. — Дарк взглянул на часы. — Ого! Четверть четвертого! Пора отвезти вас в отель. Вам надо хоть немножечко поспать.

— Да. Я действительно устала.

Дарк повез ее обратно по безлюдным улицам и остановил машину у самого отеля.

— Вскоре увидимся, — сказал он.

Мери придвинулась ближе к нему.

— Пол, пожалуйста, не делайте ничего во вред мне.

— Постараюсь.

Он обнял ее одной рукой и поцеловал.

— Спокойной ночи. Мери, — произнес он тихо.

Она печально взглянула на него.

— Спокойной ночи. Пол.

Дарк смотрел, как она входит в отель, — одинокая, стройная фигура, совсем чуждая этому хищному миру роскоши и красоты, безжалостной коммерции и воинственной прессы, которые крепко опутали ее своими сетями.

Он устало вздохнул, включил мотор и поехал домой.

XVI

Аманда Белл сняла телефонную трубку.

— У мистера Фасберже совещание. Не соединяйте никого с его кабинетом.

Она положила трубку и, откинувшись на спинку стула, повернулась к Фасберже. Навалившись локтями на бювар, он глядел на Виллерби, который просматривал какие-то пометки в небольшой записной книжке.

— Прошу продолжать, — холодно сказал Фасберже.

— Это началось еще в тот первый вечер в «Оникс-Астории», когда вы, я и мисс Смайт сидели в американском баре. Вы, может быть, помните, она тогда звонила по телефону подруге.

— Конечно, помню.

— Так вот, в тот же вечер, но немного раньше, я побывал в квартире мисс Смайт и разговаривал с ее подругой, чтобы объяснить ей меры, принятые фирмой. В квартире телефона нет.

— Значит…

— На самом деле мисс Смайт звонила своему знакомому.

Фасберже наморщил лоб.

— Зачем же она притворялась?

— Вот именно. Зачем она притворялась? Очевидно, хотела скрыть от нас личность этого знакомого.

— Жаль, что мы не видели, какой номер она набрала.

— Она прикрыла диск рукой. И все же можно определить номер по щелканью диска.

— Значит вы знаете этот номер?

Виллерби самодовольно улыбнулся.

— Конечно. Потом я сказал об этом мисс Смайт, чтобы увидеть, как она будет реагировать. Она вела себя настороженно, как будто что-то скрывала.

— Вы узнали, кто он такой?

— Да. Это было не так уж и трудно. Его имя есть в телефонной книжке. Зовут его Пол Дарк, живет в Найтсбридже.

— Ага, — задумчиво произнес Фасберже. — А кто он такой, этот Пол Дарк?

Прежде чем ответить, Виллерби выдержал театральную паузу.

— Редактор отдела репортажей журнала «Обсервер».

Фасберже громко застонал и тяжело осел в кресло. Ошеломленно уставившись перед собой, он начал ритмично постукивать пальцами по столу.

— А вы выяснили, с каких пор мисс Смайт связана с Дарком? — спросила Аманда Белл.

— Конечно, — живо ответил Виллерби, по-видимому, довольный собой. — С начала опыта, а возможно и раньше.

— Вы получили эти сведения от самой мисс Смайт?

— Нет, и не от мистера Дарка. По крайней мере, не от него лично. Вчера, когда девушка была в Стенморе, а Дарк, по моим расчетам, находился в редакции, я взял на себя смелость посетить его квартиру. — Он смущенно улыбнулся. — У меня есть немалый опыт в таких делах. Вы, конечно, понимаете, что я прибегнул к этому с чисто познавательной целью и оставил там все, как было.

— Да, да, — нетерпеливо просопел Фасберже. — Так что вы нашли в квартире Дарка?

— Камеры, осветительные лампы и вообще всякие фотопринадлежности. А также большой письменный стол с закрытыми ящиками. Вот это была работа. Замок оказался чрезвычайно сложным, а у меня с собой не было ни ключей, ни других инструментов. И все же я открыл его.

— Ну и что?

— В ящике находилась папка с полным и детальным изложением плана компании «Бьютимейкер», а к тому же еще десятки фото и цветных пленок с изображением Лоры Смайт во всех стадиях ее, так сказать, метаморфозы. Я прочел все, что там было. В целом это весьма тщательно разработанное и безжалостное разоблачение всей операции «Бьютимейкер». Доктор Рафф предстает в весьма непривлекательном виде — вряд ли это ему понравится. Да и о вас, мистер Фасберже, там говорится достаточно неприятного, а также о рекламных агентах. Обратите внимание, что весь доклад довольно объективный и полностью обоснованный, но слишком уж резкий. Он может чувствительно пошатнуть авторитет вашей фирмы и уничтожить «Бьютимейкер» как косметическое средство еще до того, как оно будет выпущено в продажу.

— Это очень похоже на обычные методы этого журнала, — заметила Аманда Белл. — Но каким образом Пол Дарк знал, что мисс Смайт и есть та самая девушка, над которой проводили опыт?

— Ему не надо было узнавать об этом, — ответил Виллерби, заглядывая в свои заметки. — Дарк сам поручил Лоре Смайт устроиться на это место, как только в «Гардиан» появилось объявление фирмы «Черил». В докладе обо всем этом говорится подробно. Он, как и вы, искал девушку, которая могла бы подойти для вашего опыта. Через театральное агентство познакомился с несколькими статистками и остановил свой выбор на мисс Смайт, вернее, мисс Стенз. По прихоти судьбы случилось так, что именно она получила это место, и «Обсервер» имел своего агента в вашем лагере. Девушка, которую вы наняли, на самом деле работала на их журнал, да и до сих пор работает.

— Где этот доклад? — сердито спросил Фасберже.

— В ящике письменного стола квартиры Дарка, — спокойно ответил Виллерби.

Фасберже раздраженно стукнул кулаком по столу.

— Вы должны были уничтожить его, мистер Виллерби! Или, по крайней мере, взять с собой и отдать мне.

Виллерби решительно покачал головой.

— Кража не входит в мои обязанности, мистер Фасберже. Если бы доклад исчез из ящика, Пол Дарк сразу же заподозрил бы нас. В эту историю вмешалась бы полиция, и все получило бы весьма некрасивую огласку в печати. Лучше действовать осторожно.

— Согласна с вами, — сказала миссис Белл, пристально разглядывая свои розовые ногти. — Мне кажется, нам надо решить два вопроса: что делать с этим докладом и что делать с девушкой.

— Теперь мы ничего не сделаем с ней, — яростно произнес Фасберже. — Мы уже вложили в это дело кругленькую сумму и не можем позволить себе начать все сначала. Иначе «Обсервер» заявит, что он заставил нас признать свое поражение, и станет мешать всем нашим дальнейшим попыткам достичь цели. Мы уже держим эту девушку на привязи. Привяжем ее еще крепче, чтобы она и шагу не могла ступить без нас. А со временем просто избавимся от нее.

— Избавимся? — переспросил Виллерби.

— Вышлем ее куда-нибудь, где она не сможет повредить нам, и пусть себе делает карьеру на своей внешности. Кстати, мы дали ей нечто такое, чего не дал «Обсервер», — красоту. Она должна понимать это.

— Может, мне поговорить с ней? — предложила миссис Белл.

— Нет, — решительно возразил Фасберже. — Когда дело дойдет до разговора, я сделаю это сам. А пока, вероятно, лучше вообще ничего не говорить. Они и не подумают, что мы все знаем, и это даст нам в руки инициативу. Что же касается того отчета…

— Нельзя ли его уничтожить таким способом, который ни у кого не вызовет подозрения? — спросила миссис Белл, подняв глаза на Виллерби. — Скажем, пожар в квартире Пола Дарка? Ведь пожар — это чистая случайность…

Виллерби заерзал на стуле.

— Боюсь, что поджоги — это не совсем моя специальность.

— Но это можно устроить иначе. Совсем не обязательно вмешиваться лично. Допустим…

— Забудем о пожаре и насилии, — резко оборвал ее Фасберже. — Есть более простые способы устраивать такие дела. Скажите мне, кто издает «Обсервер»? Не концерн ли «Стайн — Хеннингер»?

— Да, — подтвердила миссис Белл, — и мы помещаем немало объявлений в разных изданиях этого концерна, в том числе и в «Обсервер». Можно припугнуть их отказом…

— Объявления не трогайте. Мы не будем прибегать к угрозам, потому что, в конечном счете, это ударит по нам.

— Что же тогда делать?

Фасберже задумался, что-то соображая.

— Пока ничего. Дело в том, что Чарлз Хеннингер и я принадлежим к одному «Деловому клубу» на Пэл-Мэл. Возможно, будет лучше, если я спокойно побеседую с ним за хорошим завтраком. Я уверен, что Чарлз поймет те проблемы, с которыми нам приходится сталкиваться в промышленности и торговле, так же, как я понимаю его трудности в руководстве издательским концерном.

— И вы на самом деле считаете, что вам удастся повлиять на него?

Фасберже протестующе поднял руку.

— Дело не во влиянии. Все мы контактируем друг с другом в разных областях деятельности — мы должны это делать, чтобы остаться сильными и жизнеспособными. Иногда, бывает, между нами возникают конфликты по тем или иным вопросам. Но руководители всегда могут найти общий язык. Чарлз — глава концерна «Стайн — Хеннингер», и я уверен, что он так же, как и я, захочет избежать мелочного конфликта. Я сейчас же позвоню ему и приглашу позавтракать со мной в «Деловом клубе». А пока… — Он быстро перевел взгляд с миссис Белл на Виллерби. — А пока ничего не делайте.

Фасберже взялся за телефонную трубку.

— Благодарю вас, мистер Виллерби, за вашу бдительность, — добавил он. — Надеюсь, вы и дальше будете докладывать мне обо всем.

— Конечно, — ответил Виллерби.

Тон Фасберже вдруг стал официальным.

— Желаю вам удачи, — сказал он, показывая всем своим видом, что разговор закончен.

Виллерби понял намек и пошел из кабинета. Следом за ним вышла и Аманда Белл.

Фасберже подождал ответа дежурной на коммутаторе и сказал:

— Соедините меня с Чарлзом Хеннингером, главой издательского концерна «Стайн — Хеннингер».

Он с самодовольным выражением положил трубку и удобнее расположился в кресле в ожидании звонка телефонистки.

Это был великолепный, с любой точки зрения, завтрак, и к тому же достаточно дорогой. Распорядители «Делового клуба» давно уже поняли, что изысканность блюд соответствует солидным разговорам. Фасберже щедро заказывал коктейли и вина, и за столом все время царила откровенная, непринужденная атмосфера. Дружеский разговор переходил с конных скачек на политику, с космических ракет на женщин, и во всех этих вопросах Чарлз Хеннингер проявлял полную осведомленность.

Хеннингер был маленький и подвижный человечек лет около шестидесяти, выхоленный и безупречно одетый, с круглым лицом, будто перерезанным тонкими губами. Более тридцати лет назад он нанялся на службу в небольшую издательскую фирму, владельцем которой был Роджер Стайн. После смерти Стайна, во время войны, Хеннингер был уже, по сути, полновластным самодержцем издательской империи «Стайн — Хеннингер», но он больше интересовался бухгалтерией, чем журналистикой. Его знакомство с типографским делом ограничивалось отпечатанными на машинке листами финансовых отчетов, а успех того или иного журнала определялся для него только тиражом и прибылями от рекламных объявлений. Он почти не знал в лицо никого из редакционных работников, оставляя оценку их способностей на ответственных редакторов. Ближайшим его сотрудником был главный бухгалтер концерна.

В конце завтрака, после короткого непринужденного разговора о гольфе, Фасберже сказал:

— Кстати, Чарлз, я хотел поговорить с вами по одному небольшому делу. Это касается нового изделия нашей фирмы, которое мы скоро выпустим в продажу.

Хеннингер принял заинтересованное выражение лица.

— Буду чрезвычайно рад, Эмиль, если смогу чем-нибудь вам услужить.

— Так вот, — сказал Фасберже, подав знак официанту принести сигары, — вы понимаете в экономике и хорошо знаете, как трудно бывает продвинуть новый товар на переполненный рынок. Но на этот раз мы надеемся одержать полную победу. Речь идет о косметическом креме под названием «Бьютимейкер».

— Хорошее название, — одобрительно заметил Хеннингер. — Очень хорошее…

— Понятно, что этому предшествует широкая рекламная кампания в печати и на телевидении. Большинство ваших журналов помещает огромные рекламные объявления о креме «Бьютимейкер», особенно «Обсервер», который весьма распространен среди определенной группы читателей.

В глазах Хеннингера отразилось удовлетворение.

— Нам удалось найти блестящий рекламный ход. Мы берем обыкновенную некрасивую девушку, подвергаем ее курсу лечения одной из активных составных частей крема, и, хотите верьте хотите нет, она в течение нескольких недель превращается в сказочную красавицу.

— Фототрюк, — улыбнулся Хеннингер.

Официант принес сигары. Оба собеседника отрезали кончики и закурили.

— Представьте себе, что это вовсе не фототрюк, — объяснил Фасберже. — Мы действительно делаем девушку красавицей, то есть совсем изменяем ее внешность. И это настоящая правда.

— Вы и в самом деле уже так сделали, Эмиль, или это только ваше намерение?

— Мы сделали это, Чарлз. Опыт уже завершен. Все зафиксировано на пленке и готово для телевидения и прессы.

Хеннингер поднял брови.

— Да, это любопытно. И теперь, конечно, вы хотели бы осветить это в прессе, в дополнение к рекламным объявлениям.

— Нет, — твердо ответил Фасберже. — Нам менее всего нужны какие-либо комментарии прессы. Но мы придаем чрезвычайно большое значение рекламе этого чудесного препарата. Одно лишь остается нашей тайной. Каким способом достигнуто это удивительное перевоплощение. Но оно абсолютно подлинное. — Он понизил голос почти до шепота. — Вам я, конечно, могу сказать, Чарлз. Весь секрет в новом препарате под названием стимулин, который применяется в соединении с другими сложными веществами. Это и преобразило серенькую некрасивую девушку в ослепительную красавицу. Каждый тюбик крема «Бьютимейкер» содержит определенный процент стимулина.

— Удивительное чудо, — заметил Хеннингер. — Но если вам не нужны редакционные комментарии, так чем я могу быть полезен?

— Вот в том-то и дело, Чарлз. Один из сотрудников журнала «Обсервер» потихоньку разузнал об этом деле и теперь знает нашу тайну. К тому же он раскопал подробности, которые касаются прошлого нескольких участников опыта. Знаете, как оно бывает — почти у каждого из нас есть за душой старые грешки.

— Еще бы, еще бы, — подтвердил Хеннингер, вспоминая собственное прошлое.

— Мы, конечно, ничего не имеем против истины. Но если такой боевой журналист задастся целью настрочить статью, тут уж держись! Вы знаете… — Он поглядел на Хеннингера и шепотом промолвил: — Этот господин зашел так далеко, что намекает, как будто мы действовали неэтично.

Хеннингер нахмурился, затем хлебнул немного кофе.

— Кто этот журналист? — спросил он.

— Ваш редактор отдела репортажей Пол Дарк.

— Дарк… — пробормотал Хеннингер, — Пол Дарк… Ага, знаю. Цепкий парень. Возможно, чрезмерно горячий, но это неплохая черта, совсем неплохая, уверяю вас.

— Конечно, — согласился Фасберже. — Я сам всегда первый отдавал должное этому журналу. Однако в данном случае мистер Дарк портит нам все дело. При других обстоятельствах мы ничего не имели бы против, если бы тот или иной пронырливый журналист вытащил на свет божий какую-нибудь скандальную историю ведь чем больше огласки, тем лучше. Но с кремом «Бьютимейкер» мы хотели бы избежать ее, так как это может отразиться на всей рекламной кампании. Опубликовать такую историю — почти то же самое, что открыть секрет весьма сложного фокуса.

— Значит, все-таки это фокус? — серьезно спросил Хеннингер.

— Ни в коей мере, — торопливо ответил Фасберже. — Но нечто наподобие этого, вы понимаете? Как мне известно, мистер Дарк собирается напечатать такую же, как и в наших рекламных объявлениях, серию фото, которые показывают постепенное перевоплощение девушки, и объяснить, как все происходило. Откровенно говоря, мы предпочли бы рассказать эту историю сами, по-своему. Кстати, Чарлз, мы имеем собственный рекламный отдел. Так или иначе, но я не думаю, чтобы ваших читателей очень заинтересовал редакционный отчет, который явится чистейшим перепевом рекламных объявлений.

— Конечно, вы правы, — задумчиво произнес Хеннингер. — Но вы знаете, мои редакторы все время гоняются за чрезвычайными, сенсационными историями. Такова уж политика журнала «Обсервер». Я думаю, Дарк просто не понял сути этого дела, к тому же он журналист и, наверное, очень мало знает о ваших рекламных планах.

— Так же думаю и я, — сказал Фасберже, дружески улыбаясь. — Конечно, мы получаем всяческую поддержку со стороны прессы, особенно, когда речь идет о новом изделии. Должен признаться, я чувствую себя даже неловко. Мне бы не хотелось, чтоб вы подумали, будто я стараюсь повлиять на редакционную политику одного из ваших журналов.

— Что вы, что вы! — воскликнул Хеннингер, великодушно махнув рукой. — Я очень рад, что вы сказали об этом. Такие недоразумения иногда случаются, и лучше своевременно улаживать их. Я позабочусь о том, чтобы секрет вашего крема был сохранен.

— Вы очень любезны, Чарлз.

XVII

Перенеся папку с материалами о фирме «Черил» в редакцию, Пол Дарк ежедневно посвящал ей час или даже больше, просматривал черновики, редактировал и переписывал отдельные места рукописи — одним словом, решительно шлифовал ее, готовя к печати.

Бренда Мейсон была в восторге.

— В наши дни редко кому удается напасть на такой яркий случай наглого обмана, — говорила она. — Этот репортаж чувствительно пошатнет репутацию фирмы «Черил» и, наверно, уничтожит «Бьютимейкер» в самом зародыше. Единственная особа, которую мне искренне жаль, это Мери Стенз. Боюсь, что ее растерзают.

— Вряд ли, — возразил Дарк, — скорее наоборот — весь этот шум пойдет ей только на пользу. Кстати, ее красота настоящая, и этого никто у нее не отнимет. Она хочет стать актрисой и имеет для этого теперь все возможности.

— Сама красота еще не делает женщину актрисой, — возразила мисс Мейсон.

— Но содействует этому. Впрочем, я считаю, что у нее хватит и таланта. В известной мере этот удар по крему «Бьютимейкер» может открыть перед ней широкие перспективы. Тысячи людей захотят сами увидеть девушку, которую сделал красавицей эскулап, отсидевший в тюрьме за подпольный аборт. Такая реклама в наше время имеет высокую цену. Завтра Мери Стенз может стать национальной знаменитостью.

— Будем надеяться, что выйдет по-твоему, — пробормотала мисс Мейсон. — Что касается меня, так я считаю, что ее ожидают тяжелые испытания.

— Меня это не интересует, — решительно заявил Дарк. — Единственное, что имеет для меня значение, — это репортаж.

На другой день перед обеденным перерывом его вызвали в кабинет ответственного редактора. Бэзил Бомон сидел за столом, от нечего делать рисуя что-то на клочке бумаги. Он указал Дарку на кресло.

— Послушайте, Пол, — немного смущенно заговорил Бомон. — Вы помните, как-то на днях мы разговаривали с вами о репортаже, посвященном новому косметическому изделию «Бьютимейкер» или как там его?..

— Да, — подтвердил Дарк. — Работа подвигается успешно.

Бомон помолчал, затем глубоко вздохнул:

— Боюсь, что вам придется отказаться от нее. Этот материал не для нас.

Дарк пристально поглядел на собеседника, не совсем понимая его.

— Это распоряжение совета директоров, — объяснил Бомон. — А точнее говоря, самого Чарлза Хеннингера. Репортаж публиковать запрещено.

— Послушайте, Бэзил, — сердито произнес Дарк. — Ведь это не просто обычный репортаж, это серьезное разоблачение. Мы должны напечатать его. Вы же сами так говорили.

Бомон пожал плечами.

— Понимаю, Пол, но ведь я не председатель концерна «Стайн — Хеннингер». Я зарабатываю себе на жизнь, так же, как и вы. Шеф велел, чтобы до его дальнейшего распоряжения на страницах журнала и словом не упоминалось о продукции фирмы «Черил».

— А знает ли Хеннингер, о чем идет речь в этом репортаже?

— Не мое дело допрашивать председателя концерна, — раздраженно ответил Бомон. — Если он запрещает печатать какой-то материал, для меня это значит, что материал не должен увидеть свет.

— Но почему? Почему?

— Не знаю. Может быть, он один из ведущих акционеров фирмы «Черил»?

— Надо, чтобы кто-нибудь объяснил ему положение, — не успокаивался Дарк. — Я затратил на этот репортаж много времени и знаю наверное: это именно то, что нужно нашему журналу. Скажу даже больше: напечатать этот материал — наш гражданский долг. Хеннингер не имеет права запрещать такую важную публикацию.

— Он глава концерна и ответственный директор, — спокойно ответил Бомон. — Он платит нам деньги и имеет право на все.

— Но репортаж уже почти готов. Это несерьезно.

Бомон терпеливо вздохнул.

— Для нас с вами. Пол, гораздо более серьезно, будем ли мы и дальше работать в журнале. Наверное, у Хеннингера есть на это свои причины: возможно, какие-то политические соображения или нажим со стороны рекламодателей, или, может быть, он знает каких-то лиц, причастных к этому делу.

— Я и сам знаю нескольких таких лиц, Бэзил. Одно из них — девушка, которой мы должны уплатить за ее участие в этом разоблачении. Я не могу оставить ее ни с чем.

— Ну, это не проблема. С нею заключен договор?

— Нет. Была устная договоренность.

— Хорошо. Мы не будем мелочными. Надеюсь, она согласится на некоторую взаимоприемлемую сумму — скажем, в пределах двухсот или трехсот фунтов. Самое главное сейчас то, что шеф наложил на репортаж абсолютное вето, и ни вы, ни я ничего не можем сделать.

— Разрешите мне поговорить с ним, — настаивал Дарк, — я могу показать ему рукопись и фотографии. Полагаю, он изменит свое решение, когда ознакомится с фактами.

— Нет, — твердо ответил Бэзил. — Все уже решено. Я отвечаю перед Хеннингером за «Обсервер» и должен выполнять его приказы. Репортаж о креме «Бьютимейкер» не увидит свет, потому что так сказал он, а теперь говорю я. Если вы попытаетесь действовать через мою голову, Пол, это ничего не даст вам, поверьте.

Дарк мрачно кивнул.

— Вот уж не думал, что доживу до такого дня, когда «Обсервер» побоится вскрыть явный обман, — с горечью произнес он.

— Дело не в трусости. У шефа есть свои причины. Весьма возможно, что это услуга какому-нибудь приятелю. Но концерном руководит он. Публикация репортажа исключена. Понятно, Пол?

— Понятно, — устало произнес Дарк. — Откровенно говоря, при таких условиях мне следовало бы уйти с работы…

— Но вы этого не сделаете.

Дарк промолчал.

— Почти все мы готовы уйти с работы, когда затрагиваются наши принципы, — сочувственно продолжал Бомон, — но никогда этого не делаем. Мы все склонны на компромиссы, цепляемся за насиженное место и… потом все проходит. Через несколько недель нас увлекает какое-то новое дело, и мы радуемся тому, что не покинули работу.

— Да, вы правы, — невесело произнес Дарк. — Да здравствует свободная печать! Будем бороться за истину, но только с разрешения хозяина.

— Вот именно, — усмехнулся Бомон. — Такова жизнь. Сильный гнет слабого.

Дарк не ответил улыбкой на улыбку.

Дней через десять после этого Дарк получил письмо от Пенелопы. Она виделась с известной ему особой, и известная ему особа обеспокоена тем, что он не делает никаких попыток связаться с ней. Опыт закончен. Известная ему особа вот-вот должна выехать на юг Франции, но надеется, что он встретится с ней до отъезда. Если Дарк сможет подождать ее в своей машине возле отеля «Оникс-Астория» сегодня ночью, примерно около часа, она будет очень рада, а он сможет сделать последние фотоснимки. Кроме того, добавляла Пенелопа от себя, если ему захочется немного развлечься, дверь квартиры на Саус-Кенсингтоне для него всегда открыта.

Дарк скомкал письмо и бросил его в корзину, затем налил себе виски. С той поры, как на репортаж о креме «Бьютимейкер» было наложено вето, он сознательно выбросил из головы какие-либо мысли о Мери Стенз. Его возмущение и обида не прошли и до сих пор, и он хотел, чтобы никто не напоминал ему об этой истории. Единственная его обязанность в отношении девушки, уверял себя Дарк, состояла в том, чтобы она получила денежное вознаграждение за свое участие в этом деле. Вообще для нее все сложилось хорошо с любой точки зрения, так же, как и для Фасберже и фирмы «Черил». Рекламная кампания должна была начаться в заранее назначенный срок и, насколько Дарку известно, ни одна газета так и не смогла добыть ни строчки информации.

Однако к вечеру его мысли приняли другое направление. Ведь девушка была только пешкой в хитроумной игре Фасберже. Несмотря на всю роскошь отеля «Оникс-Астория», несмотря на все дорогие туалеты и предстоящую поездку на Французскую Ривьеру, она, вероятно, очень одинока и растерянна, требует сочувствия и совета.

Поздно вечером Дарк отправился на машине к «Оникс-Астории». Как и в первый раз, Мери опоздала. Он не видел, как девушка вышла из отеля, только вдруг почувствовал, что она стоит рядом с машиной. На ней был строгий белый костюм и меховая шапочка. Она была прекрасна, необычайно прекрасна, и Дарк восторженно уставился на нее, совсем забыв о том, что надо открыть дверцу машины. Лишь тогда, когда Мери тихонько постучала, он встрепенулся и нажал на никелевую ручку, чтобы впустить ее.

— И вы тоже, Пол, — сказала она, садясь рядом с ним.

— Ничего не могу с собой поделать… Что он сотворил с вами, этот доктор Рафф?.. Просто невероятно!

— Это окончательный результат опыта, — объяснила Мери. — Слава богу, все уже кончилось.

— Склоняю голову перед доктором Раффом!

— А я считала, что вы намерены разоблачить его дела… настоящие и прошлые.

Дарк ничего не ответил, только повернул ключ. Мотор тихо заурчал.

— Пол, почему вы не показывались? Мне так недоставало вас.

— По-моему, мы согласились на том, что это опасно, — ответил Дарк, — и уговорились встретиться еще раз в конце опыта…

— Я знаю. Но мне кажется, что если бы я не попросила Пенелопу написать вам, мы так и не увиделись бы.

Он опять промолчал.

— Вы не хотите меня видеть?

Дарк искоса взглянул на нее.

— Что вы! Кто не захочет видеть вас!..

— Не будьте циничным, — укоризненно сказала Мери. — Вы говорите точно так, как все. Мне надоели восторги мужчин. Их интересует только моя внешность, потому что я красива. Они осыпают меня комплиментами, объясняются, вертятся вокруг меня, но все это пустое! Несколько недель назад ни один из них не уступил бы мне места в автобусе. А мне ужасно хочется поговорить с кем-нибудь, кто знает меня такой, какая я есть, кому безразлична моя внешность…

— К примеру, со мной. Вы это хотели сказать?

— А разве я ошибаюсь. Пол?

Он включил мотор, и машина тронулась.

— Не знаю, Мери. Я видел все от начала до конца. Это было вовсе не плохое представление. Надеюсь, в конечном счете вы будете иметь от него прибыль.

Мери потянулась к нему.

— Вы чем-то огорчены, Пол?

— Возможно, — согласился он.

— Из-за меня?

Дарк смущенно улыбнулся.

— Сейчас, когда вы со мной рядом, я чувствую себя менее огорченным.

— Вы говорите загадками, — сказала Мери. — Я не понимаю.

— Меня самого окружают загадки, — ответил он. — Откровенно говоря, я бы охотно сейчас выпил.

Дальше они ехали молча. До квартиры в Найтсбридже добрались в половине второго…

Они слегка чокнулись рюмками.

— За самую красивую женщину в мире, — произнес Дарк.

— За самого удивительного мужчину в мире, — ответила Мери.

Он печально покачал головой.

— Я думала, вы захотите сделать последние снимки, — сказала она. — Завтра я улетаю в Ниццу. Вернусь только через месяц.

Дарк закурил сигарету и задумчиво поглядел на девушку.

— Кто вас будет сопровождать?

— Я еду одна. Торговые агенты Фасберже в Канне приготовили виллу возле Антиба. А через неделю ко мне присоединится Тони Лури — она руководит отделом сбыта фирмы «Черил» и приедет немного отдохнуть. Как я поняла, там уже есть какие-то друзья Фасберже. Ведь он француз, вы знаете?

— Все это выглядит очень заманчиво. А что будет, когда вы вернетесь в Лондон?

— Не знаю, Пол. Это зависит от вас. От того, что произойдет, когда в «Обсервер» появится ваш репортаж. От того, как будет реагировать на него Фасберже. Если он узнает, какую роль сыграла я…

— Он ни о чем не узнает, — возразил Дарк. — «Обсервер» не выступит с разоблачением. Сверху поступило распоряжение зарезать мой репортаж.

Девушка недоверчиво уставилась на него.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что кто-то нажал кнопку, и председатель концерна «Стайн — Хеннингер» запретил его печатать. Все, как видите, очень просто. Репортаж зарезан и похоронен. Фасберже радуется, доктор Рафф в безопасности, и вам теперь беспокоиться нечего.

— Мне очень неприятно, — сказала она. — Я знаю, как много это значило для вас.

Дарк пожал плечами, стараясь казаться безразличным.

— Э… ничего оно не значило. Просто это был хороший репортаж, вот и все. Я потратил на него бог знает сколько времени. Если хотите, меня больше возмущает сам факт — то, что какой-то хозяйчик имеет право вот так, по своему желанию, запретить слова правды. Но будем откровенны — такое делается всегда и везде. Это ловкая коррупция, которую создают телефонные разговоры, выпивки в фешенебельных клубах, дружеские похлопывания по плечу. Я работаю в «Обсервер» уже пять лет и привык считать, что наш журнал независимый и свободный от любых влияний. Мне и до сих пор тяжело поверить, что это не так.

Мери ласково коснулась его руки.

— Не принимайте это близко к сердцу. Пол. Кстати, может быть, оно и лучше для вас и для меня, что так сложилось. Какой вред оттого, что фирма «Черил» безнаказанно осуществит свою рекламную авантюру? Женщины будут покупать «Бьютимейкер» и радоваться этому. Как косметическое средство оно будет не лучше и не хуже любого другого. Столько кругом обмана, так зачем же цепляться именно за «Черил»? Из-за того, что они сделали меня красивой и теперь будут утверждать, что такой может стать каждая женщина, применяющая «Бьютимейкер»? Да это же совершенно естественное явление в этом мире, в котором мы живем, — лги, перекручивай правду, делай все, что можешь, лишь бы заманить покупателя.

— Быть может, вы и правы, — нехотя признал Дарк. — У меня уже не осталось никаких иллюзий.

Мери обняла его за плечи.

— Вам надо отдохнуть. Пол, — прошептала она. — Почему бы вам тоже не поехать в Антиб? Мы были бы там только вдвоем — вы и я. Забыли бы и про фирму «Черил», и про «Обсервер». Почему вы не хотите, дорогой?

Дарк долго и пристально смотрел на нее, напрасно стараясь побороть сомнения, затем снова налил рюмки.

— Нет, — коротко и решительно ответил он.

— Вы не любите меня?.. Нисколько? — спросила она.

— Если я и люблю вас, так вовсе не потому, что вы такая красивая. А впрочем, люблю я вас или нет — это не имеет никакого значения. Сегодня вы козырь в руках Фасберже, и он выиграл. Сумел нажать на нужные кнопки.

— Почему вы никак не можете забыть о Фасберже? Теперь все это уже позади, мы оба свободны и ничем не связаны.

— Поезжайте в Антиб и отдыхайте, — сказал Дарк. — Это даст нам обоим время подумать. Теперь, если не возражаете, я сделаю последние снимки, которые вы обещали. Мне будет приятно вспомнить вас такой, какая вы сегодня.

Он подготовил камеру, освещение и сделал несколько черно-белых и цветных снимков. Было три часа ночи.

Они вернулись в отель «Оникс-Астория», и Дарк, не выходя из машины, по-дружески поцеловал девушку.

— Поезжайте, развлекитесь немного, — сказал он.

— Постараюсь, — ответила она. — Вы не приедете?

— Не исключено. Я сообщу вам.

— Если мы не увидимся до моего возвращения, разыщу вас, как только приеду.

— Вряд ли я смогу так долго ждать, — мрачно улыбнулся он.

Так они и расстались, вовсе не подозревая, какие ужасные и драматические события ждут их в недалеком будущем.

Часть 3