Джетри поклонился.
– Я благодарю вас за заботу и ценю ваше чувство долга. Я буду рад возобновить наше знакомство.
– Очень мило, – сказала Мейча Миандре. – Полагаю, тетя Стафели поручит ему обучать нас манерам и модальностям.
Джетри приостановился и посмотрел на них обеих: это могло оказаться шпилькой, а у него не было желания ссориться.
Руку подняла Миандра.
– Это была шутка, Джетри… нам можно звать тебя Джетри? Ты можешь звать нас Мейча и Миандра – или Мейчамиандра, как делает Рен Лар!
– Ты увидишь, что мы ужасно легкомысленные, – добавила Мейча. – Тетя Стафели часто это говорит.
– Джетри хочет остаться в комнате один и положить голову на подушку до главной трапезы, – заявила Миандра, резко поменяв тему разговора.
– Это разумно, – признала Мейча и, развернувшись, зашагала по коридору.
Разрываясь между смехом и раздражением, Джетри последовал за нею. Миандра компанейски пошла рядом.
– На этот раз мы проведем тебя по парадным комнатам, хотя этот путь длиннее. Не сомневайся: тетя Стафели за трапезой устроит тебе экзамен по всем деталям маршрута. Позже мы покажем тебе внутренние коридоры.
– Это очень любезно с вашей стороны, – медленно сказал Джетри, – но я не думаю, что прогощу здесь больше нескольких дней.
– Не больше нескольких дней? – Миандра посмотрела на него через плечо. – А ты в этом уверен, Джетри?
– Да, уверен. «Элтория» через три стандартных дня отлетает к Наорду.
Эти слова были встречены молчанием, что не слишком способствовало спокойствию его желудка, но прежде чем он успел спросить их о том, что они знают такого, чего не знает он, Миандра поменяла тему.
– Это очень захватывающе – быть рядом с вен-Деелин во время торговли? Мы не имели чести с ней встречаться, хоть и читали рассказы.
– Рассказы? – Джетри удивленно заморгал, глядя на нее.
Они свернули за угол.
– Конечно. Норн вен-Деелин – самый молодой купец, претендовавший на звание мастера и получивший аметист. Она в одиночку возобновила торговлю с системой Джилетти, чего не удавалось добиться пяти послам в течение дюжины лет. Ей предложили должность главы Гильдии, но она отказалась, сказав, что лучше послужит Гильдии в торговле.
– Она взяла под свое покровительство, – вставила Мейча, – подмастерье-землянина и поклялась сделать его членом Гильдии.
Это последнее он, конечно, знал. А вот остальное…
– Мне приятно слышать эти истории, которых я не знал, – осторожно сказал он, – но и без того понятно, что мастер вен-Деелин – это легенда.
Они засмеялись – громко и с явным удовольствием. Одинаковые ноты радости эхом отражались от деревянных стен.
– А он молодец. Действительно, – выдавила Мейча между взрывами смеха, – вен-Деелин – это легенда. Вот именно.
– Мы покажем тебе дневники в библиотеке, если тебе это будет приятно, – предложила Миандра. – Может, завтра?
– Это будет очень приятно, – сказал он, когда они начали подниматься по натертой до блеска деревянной лестнице пугающей высоты. – Однако я подчиняюсь распоряжениям мастера вен-Деелин, а она пока не сказала, каковы будут здесь мои обязанности, и…
– О, конечно! – перебила его Мейча. – Понятно, что слово вен-Деелин выше всего остального.
– Кроме тети Стафели, – заметила Миандра.
– Иногда, – закончила Мейча и добавила: – Тебе трудно идти по ступенькам, Джетри?
Он прикусил губу.
– Мой родной корабль работал с малой гравитацией, и мне всегда нелегко при высоком тяготении.
– Малая гравитация! – повторила Миандра с явным удовольствием. – Сестра, нам надо отправиться в космос!
– Пусть Рен Лар снова застукает нас среди лоз – и так и будет.
Миандра захихикала и поспешно прикоснулась к руке Джетри.
– Не падай духом, друг. До площадки осталось всего шесть ступеней, а потом нам останется пройти до конца очень короткого коридора, обещаю!
– Послушайся доброго совета и прежде всего вздремни, – посоветовала Мейча. – Распаковать вещи успеешь, когда отдохнешь.
– Мои благодарности, – отозвался он, довольно сильно запыхавшись.
Эти слова он адресовал спине Мейчи. Она добралась до верхней площадки и повернулась, сделав несколько быстрых шагов вправо.
– А твой дом тоже с малой гравитацией? – спросила она серьезно, когда он вышел на площадки и повернулся к ней.
– Мой дом… – Он со вздохом поднял голову и потер макушку, которая зудела от отрастающих волос. – Я родился на корабле. Мой дом… моим домом был торговый корабль под названием «Рынок Гобелина».
Две девочки обменялись взглядами, полными недоверия.
– Но… разве вы никогда не садились на планеты? – спросила Миандра.
– Садились: для торговли или ремонта. Но мы не жили на земле. Жили мы на корабле.
Еще один обмен взглядами, и…
– Он говорит правду, – сказала Мейча.
– Но чтобы всегда и только жить на корабле? – взвыла Миандра.
– А почему нет? – раздраженно спросил Джетри. – Многие люди живут на кораблях. Мне это больше нравится, чем жизнь на планете. Корабли чистые, температура постоянная, гравитация малая, нет плохих запахов, пыли, погоды…
Он услышал, что говорит все с большим жаром, и резко остановился, поклонившись с немалой настороженностью.
– Прошу прощения, – пробормотал он.
– Он говорит правду, – снова повторила Мейча, как будто он ничего больше не добавил.
Миандра вздохнула.
– Ну что ж, это правда, и мы должны ее принять. Но мне такой образ жизни кажется странным, вот и все.
Она повернулась и положила руку ему на рукав.
– Ты должен простить нас за наше невежество, – сказала она. – Я надеюсь, что ты подробно расскажешь нам про свой корабль, чтобы мы больше не были невежественными.
– А в обмен, – добавила Мейча, – мы расскажем тебе про сады, ручьи, снег и другие планетные радости, чтобы и ты больше не был невежественным.
Джетри моргнул, и у него перехватило дыхание от внезапного осознания того, что он вел себя так же невежливо, как они, и потому стал подходящим объектом для сведения счетов…
Однако, сразу же подумал он, они уже объявили о расчете: он будет учить их жизни на корабле, а они его – жизни на планете. Он вздохнул, а Мейча ухмыльнулась.
– А ты будешь интересный, Джетри Гобелин, – воскликнула она.
– Позже, он будет интересный, – приказала Миандра, помахав рукой под носом у сестры. – А в данный момент мы дали слово отвести его в его комнаты так, чтобы он успел подремать и набраться сил к главной трапезе, а всего этого мы не достигнем, если останемся тут стоять.
– Ты говоришь точно как тетя Стафели. – Мейча повернулась, поманив Джетри согнутым пальцем. – Ну, тогда пошли. Меньше шести дюжин шагов, Джетри, даю тебе слово.
На самом деле их оказалось на пару дюжин больше шести, хоть Джетри и не склонен был придираться. Теперь, когда комната была уже близко, он обнаружил, что ему хочется подремать, хоть он и поспал в машине. Да и душ принять, если говорить об удобствах…
– Мы пришли! – возвестила Мейча, отвешивая поклон, характер которого Джетри определить не смог.
Дверь была из дерева, цветом – темно-коричневая. Несколько не по центру в ней оказалась белая фарфоровая ручка с каким-то узором, который Джетри принял за виноград.
– Поверни ручку и толкни дверь от себя, – проинструктировала его Миандра. – Если хочешь, мы покажем тебе, как запереть ее изнутри.
– Спасибо, – ответил он.
Фарфор оказался прохладным и гладким, смутно напомнив его фрактин.
Дверь легко подалась под нажатием его руки – и он немного слишком быстро вошел в комнату, все еще держась за дверную ручку.
На этот раз он закричал и вскинул руку, закрывая глаза. Сердце гулко билось у него в ушах, дыхание обжигало легкие.
– Занавески! – проверещал чей-то голос.
На его плечи легли чьи-то руки, толкавшие его – поворачивавшие его, понял он, несмотря на панику, и охотно подчинился, выпустив из пальцев ручку.
– Готово!
– Готово, – повторил такой же голос, но очень близко. – Джетри, занавески закрыты. Ты можешь открыть глаза.
Конечно, это оказалось не настолько просто – и вдобавок, пока Джетри выравнивал дыхание, он понял, что показал себя перед близнецами полным дураком, ясно продемонстрировав им, в чем именно уязвим.
«Грязь, пыль и вонь!» – ругал он самого себя, стоя на месте, заслонив рукой лицо и крепко зажмурив глаза. Если бы он мог выбирать, то предпочел бы провалиться сквозь пол и больше никогда не появляться на поверхности. За невозможностью этого, вполне можно было бы умереть на месте. Из всех видов идиотизма… Но кто мог ожидать увидеть открытое небо и горные вершины, открыв дверь спальни? Конечно, не тот, кто родился в космосе!
– Вы – гость дома, – сказала рядом с ним одна из сестер, – и вас ценят.
– И потом, – добавила вторая, – вен-Деелин с нас бы шкуру содрала, если бы с вами случилось что-то плохое. А потом тетя Стафели нас поджарила бы.
Это пробудило его чувство юмора, и он рассмеялся, что помогло убрать руку от глаз и осторожно их открыть.
Одна из близнецов – теперь, когда они перестроились, он уже не смог отличать их друг от друга – стояла практически нос к носу с ним, и на ее остреньком личике ясно читалась тревога. Справа и чуть позади лицо второй сестры носило точно такое же выражение смятения.
– Неразумно, – сумел выговорить он, все еще задыхаясь. – Стоять надо дальше, если вдруг я стану размахивать руками.
Она наклонила голову.
– А ты не будешь размахивать, – объявила она с полной уверенностью. – Теперь ты совсем спокоен.
И по правде говоря, он действительно стал спокойнее, не чувствуя себя ни опасным, ни в опасности.
– Что случилось? – спросила близняшка, стоявшая дальше от него. – Ты боишься гор?
Он покачал головой:
– Открытости, – сказал он и, видя их недоуменные взгляды, пояснил: – Вся эта пустота, без стен и коридоров. Это неестественно. Не то, что родившийся в космосе считает естественным. Можно падать, вечно…