Сюда можно отнести торможение всех рефлексов, реализация которых не совместима с выживанием организма или с нормальными условиями его деятельности. Собственно, в случае воспитания на выработке этого вида торможения основаны все системы запретов и наказаний за их нарушения. Тот факт, что уменьшение числа действий при отрицательном подкреплении определяется выработкой определенного вида торможения, Б. Скинер не рассматривал. Если относительно разного рода форм внутреннего торможения, которые вырабатываются при отмене подкрепления, к настоящему времени, как уже говорилось, имеется определенное нейрофизиологическое объяснение, то относительно механизмов «запретительного» торможения неизвестно почти ничего. Вполне возможно, специальные исследования покажут, что в конечном итоге эти механизмы будут идентичны таковым при реализации внешнего торможения или доминантного. В том и другом случаях, как и при реализации запретительного торможения, происходит взаимодействие по меньшей мере двух взаимоисключающих процессов, двух видов активности, тормозимой и тормозящей. Однако и внешнее и доминантное торможение не требуют предварительного обучения. «Запретительное» торможение не является прирожденным. Оно вырабатывается, как и разные виды внутреннего торможения. Может быть, его нейрофизиологические механизмы представляют собой нечто интегративное из тех, которые обеспечивают и внутреннее и внешнее торможение. Во всяком случае, бесспорно, что выяснение механизмов этой формы торможения представляет большой интерес для нейрофизиологии поведения.
Примеров отрицательного подкрепления из лабораторной практики не так уж много. Основная масса работ с анализом действия наказания проведена с применением методик активного избегания. Типичным примером снижения вероятности действий субъекта под влиянием возможного наказания является пассивно-избегательный рефлекс грызунов. Подобный пример отрицательного подкрепления применялся нами при работе с морскими звездами [Шульгина, 2006]. В этой работе наблюдалась своеобразная форма поведения морских звезд Asterias rubens, которую, вероятно, можно назвать переходной от безусловнорефлекторной реакции замирания на действие постороннего раздражителя или неблагоприятного фактора среды к выработанному внутреннему торможению высших животных. Основой экспериментов было использование биологической особенности поведения морских звезд при помещении их в какой-либо сосуд – прирожденного рефлекса движения к поверхности воды. При повторной встрече с неблагоприятным воздействием (опреснение поверхности воды или постукивание по верхним лучам), уйдя ко дну, морская звезда крепко прикрепляется амбулакральными ножками к стенке сосуда и перестает подниматься к поверхности. Это состояние можно растормозить, сбрасывая звезду на дно. После длительной тренировки (несколько опытных дней) звезды начинают ползать по дну, не поднимаясь к поверхности воды. При нарушении целостности нервной системы (отрезали два луча с мадрепоровой пластинкой) рефлексы поднятия к поверхности и ухода от неблагоприятных факторов сохраняются, но активного прекращения поднятия не возникает. Наблюдаемый феномен имеет сходство с выработкой рефлекса с применением наказания у высших животных, при которой происходит торможение реакции, неадекватной в изменившихся условиях среды.
Способность морских звезд после тренировки двигаться, не поднимаясь к поверхности, дает основание думать, что и в такой, относительно низкоорганизованной нервной системе могут одновременно сосуществовать и возбудительные процессы, реализующие текущее поведение, и память о необходимости торможения поведения, которое может быть опасным для жизни животного. Системная организация нервных процессов в этих условиях – одна из интереснейших проблем нейрофизиологии поведения, имеющая прямое отношение в решению вопроса о нейрофизиологических механизмах «запретительного» торможения при отвергаемом подкреплении и у высших животных.
Решение проблемы нейрофизиологического обеспечения торможения неадекватной реакции при отрицательном подкреплении необходимо для понимания смысла и роли наказания в воспитании подрастающего поколения, в профилактике преступности в человеческом обществе, в дрессировке и воспитании собак и других животных и т. д.
Необходимо отметить, что и Б. Скиннер и многие другие мыслители и древние и нашего времени придавали позитивному подкреплению большее значение, чем наказаниям, из-за отрицательных последствий последних. Не знаю, кто из великих сказал: «Поощрением воспитаешь творца, а наказанием – раба». На мой взгляд – очень мудрое высказывание. Следовательно, в теоретическом плане считается, что позитивное подкрепление – более действенное средство контроля за поведением, а наказания следует всячески избегать. Этого не скажешь относительно способов предотвращения девиантного поведения, которые по сию пору применяет общество на практике.
Необходимость исследования нейрофизиологии внутреннего торможения с применением микроэлектродной методики
И.П.Павлов о проблемах в решении вопроса о нейрофизиологических основах возбуждения и торможения. Как уже говорилось, заслугой Павловской школы является открытие и детальный анализ роли тормозных процессов, внешнего и внутреннего в интегративной работе головного мозга. Однако, несмотря на всестороннее исследование условий взаимодействия возбуждения и торможения в коре головного мозга на протяжении десятков лет в школе И. П. Павлова не было установлено определенной группировки фактического материала в отношении нейрофизиологического обеспечения тормозных процессов. Работа И. П. Павлова «Внутреннее торможение как функция больших полушарий» (1912) была специально посвящена анализу проблемы внутреннего торможения. Уже прочно были установлены четыре вида внутреннего торможения: угасательное, запаздывательное, дифференцировочное и условное. Была высказана мысль о взаимосвязи возбуждения и торможения: «торможение постоянно следует за возбуждением … …оно в некотором роде является как бы изнанкой раздражения» (термины возбуждение и раздражение И. П. Павлов употреблял как однозначные). В то же время на протяжении всей своей работы по изучению деятельности коры больших полушарий И. П. Павлов отмечал, что торможение есть нервный процесс, противоположный возбуждению.
В статье «Отношения между возбуждением и торможением, размежевание между торможением и возбуждением и экспериментальные неврозы у собак», впервые напечатанной на немецком языке в 1925 г., он говорит: «Что касается теории, обнимающей все перечисленные явления (т. е. возбуждения и торможения) и дающей им общую основу, то, очевидно, что для такой теории еще не пришло время…» (Павлов, 1951, с. 47). «Как ни значителен наш экспериментальный материал, – он явно недостаточен, чтобы составить общее определенное представление о торможении и об его отношении к раздражению. Объяснения, хорошо подходящие к одной группе фактов, не могут, однако, захватить их все. Многие факты упорно не поддаются теоретическому анализу, и представление об их механизме приходилось несколько раз менять на протяжении нашей работы, не находя его удовлетворительным. Мы еще далеки от удовлетворительного группирования наших отдельных фактов. Вот почему я пока отказываюсь высказаться за ту или другую из существующих теорий торможения или выставлять новую» (Павлов. Полное собрание трудов. Т. IV, 1949, с. 320). Позднее на одной из сред в конце 1934 г. он заявил:
«Это проклятый вопрос – отношение между раздражением и торможением… С нашей стороны ничего не остается, как собирать экспериментальный материал. У нас его уже много. Невзирая на это, решение не приходит» (Павловские среды. Т.II. Л., 1949, с.425).
Причины большой трудности в понимании этой проблемы становятся ясны при чтении одной из заключительных (22-й) лекций: «Общая характеристика данного исследования: задача, его трудности и наши ошибки» (Павлов, 1954). При чтении этой лекции можно видеть, что, несмотря на длительный период исследований в школе И. П. Павлова еще не возникло четкого разграничения в понимании нейрофизиологического обеспечения внешнего и внутреннего торможения. Иван Петрович на том основании, что имеется много общих черт между внешним торможением и отрицательной индукцией, наводимой положительным раздражителем и проявляющей свойства внутреннего торможения, предполагал тождество нейрофизиологии внешнего и внутреннего торможения. Тем не менее, в итоге И. П. Павлов заключает эти рассуждения высказыванием «И все же остается вопрос: достаточно ли это для отождествления внешнего и внутреннего торможения?» (Павлов, 1954, с.395).
И. П. Павлов справедливо считал, что в конечном счете «настоящую теорию всех нервных явлений даст нам только изучение физико-химического процесса, происходящего в нервной ткани» (Павлов, 1973, с.298).
Таким образом, школой И. П. Павлова посредством многообразных подходов к изучению материальных процессов, обеспечивающих высшую нервную деятельность, получен большой фактический материал, на основе которого были сформулированы основные правила работы мозга: анализ и синтез окружающей действительности и ответных реакций на ее изменения, соответствие структуры и выполняемых функций и наличие причинно-следственных отношений в работе ЦНС. Но вследствие методических ограничений того времени – получение знаний о работе мозга на основе феноменологии поведения, нейрофизиологические механизмы наблюдаемых закономерностей основных нервных процессов, возбуждения и торможения еще не были вскрыты. Особенно неясным оставался вопрос обеспечения реализации торможения, внешнего и внутреннего.
Отрицание внутреннего торможения как специфического процесса в послепавловский период. В послепавловский период внутреннее торможение детально изучалось его учениками и последователями. На эту тему написано много статей и монографий. В каждой работе непременно ставился вопрос, почему исчезает ответ на УС, если он перестает сопровождаться наградой или наказанием? За редким исключением, эти исследования проводились на феноменологическом уровне, на уровне поведения. Поэтому теоретические представления имели в основном предположительный характер. В результате построения разного рода гипотетических схем некоторыми ведущими нейрофизиологами нашего времени само существование внутреннего торможения как специфического нейрофизиологического процесса было поставлено под сомнение. (Skinner, 1959; Анохин, 1958, 1968; Конорский, 1970, 1973 и др.).