-то мой учитель – академик М. Н. Ливанов, не помню по какому поводу, наверное, в упрек, что я чего-то где-то не доработала в пользу лаборатории, произнес: «Галя, у тебя имеется громадное личное обаяние, почему ты им не пользуешься?» Каюсь, чтобы сотворить сборник, я использовала все свое личное обаяние. Я льстила выбранным авторам, я их хвалила, я перед ними пресмыкалась, я их умоляла: «Напишите статью и дайте мне, не позднее, чем через два месяца» А самое ужасное, и сейчас вспомнить стыдно, я обещала им гонорар. Статьи были получены через три месяца почти все. Дальше все было, как обычно. Обещанные гонорары куда-то испарились. В стране все стремительно изменялось. От нас потребовали заплатить крупные суммы, чтобы сборник был напечатан. Учреждения большинства авторов со скрипом, но прислали нужные средства, остальное любезно оплатил ИВНД и НФ РАН. А разделы этой книги составил Ф. В. Широков. Благодаря его участию, из сумбура разрозненных работ, которые я подбирала по какому-то наитию, возникла стройная система неразрывно связанных текстов. Директор ИВНД и НФ академик П. В. Симонов, прочитав оглавление сборника, сказал, что это – книга двадцать первого века. Жаль, что теоретическая статья самого Ф. В. в этот сборник не вошла – не уместилась. По объему она была больше половины всего сборника, а сокращать ее он не захотел. Осталась лишь небольшая его прикладная работа. Статья Ф. В. Широкова, сходная по содержанию с той, что не вошла в наш сборник, напечатана в «Итоги науки и техники. Серия: Физические и математические модели нейронных сетей. Т. 3. Обработка информации нейросетями. 1991 г.»
Кроме общения по телефону, мы с Ф. В. время от времени виделись на конференциях по нейросетям. Обычно он пребывал на них в окружении свиты из разных людей, почтительно следующих за ним. Я часто бывала в их числе. Ф. В. разговаривал, то с одним, то с другим специалистом из разных сфер знания. Слушать эти беседы было интересно и поучительно. Кроме того, он присылал ко мне студентов для выполнения дипломных и курсовых по нашей тематике.
Хочется отметить цельность его мировоззрения, которой он не поступался. Например, как-то он сообщил мне, что в Америке выделяются деньги на некие проекты, целью которых является чтение информации со структур мозга человека для реализации бессмертия личности. Я предложила ему написать совместную статью, рассмотреть реальность осуществления подобных проектов, и через некоторое время принесла предварительные наброски. Выводом статьи было отрицание такой возможности. Ф. В. категорически отказался быть соавтором статьи с таким содержанием. Очевидно потому, что не был согласен с таким выводом. Я с его мнением не согласилась, и позднее статья была напечатана в журнале Прикладной психологии, совместная с Н. С. Косициным, но без Ф. В. Широкова, позже более развернутая (Шульгина, 2012). Математики мыслят более абстрактно, чем биологи, им легче поверить в невозможное.
В последние месяцы его жизни я стала часто бывать у них дома, у них – это у него и у его жены – Татьяны Львовны. Она помогала мне в переводе статьи для зарубежного журнала. Феликс Владимирович и Татьяна Львовна – это было удивительное содружество двух высоко одухотворенных людей. Ф. В. был уже тяжело болен, из дома не выходил и по квартире передвигался с трудом, но по-прежнему интенсивно работал. Он стал «Человеком из Интернета». Татьяна Львовна, сама не очень-то здоровая, безропотно ухаживала за ним. Она ездила в свой Институт на работу, ходила в магазин, варила, стирала, убирала. И все это с улыбкой, со смехом, с шуточками, параллельно обсуждая последние новости, общественные, научные и прочие, читая ему свои новые стихи и т. д. и т. п.
Такие люди, как Владимир Юрьевич Крылов и Феликс Владимирович Широков, украшают мир, являются двигателями развития цивилизации. Когда эти люди уходят, очень печально.
В заключение, что хотелось бы подчеркнуть. В последнее время мне приходилось бывать на семинарах, которые организует К. В. Анохин. Доклады делают очень умные люди. Они приводят множество иллюстраций с применением современной техники презентации научных материалов. Все выглядит очень научно и солидно. А вот на мои вопросы относительно нейрофизиологического обеспечения тормозных процессов в ЦНС они отвечают невразумительно. Когда появляются тормозные интернейроны в процессе эволюции – неизвестно. При шизофрении резко ослаблены процессы торможения, и генетически обусловленные и вырабатываемые при обучении. Изучаются ли эти процессы также детально, как участие дофамина в дезорганизации мыслительных процессов у шизофреников? Да нет, трудно выполнимо…
О том, что число исследователей внутреннего торможения во всем мире можно пересчитать по пальцам, я уже и не говорю. Зачем нужны сведения о торможении неадекватного поведения современному обществу с его безудержным потребительски-гедоническим отношением к жизни? Неприятное умозаключение, читатель? А я действую по «Семнадцати мгновениям весны»: запоминается то, что произнесено в последнюю очередь. А вдруг, если Вы – настоящий специалист, нейрофизиолог или нейрохимик, я создам для Вас побудительный стимул включить в сферу своих интересов важнейшую тему психофизиологии – механизмы торможения поведения…
Храм науки
В заключение моего существенно затянутого повествования хочется подвести итог – результат «Ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» на тему: каким мне представляется храм науки.
Это высокое белое сияющее здание, по форме сходное с Московским Государственным Университетом. Здание имеет странное свойство. С одной стороны – это само совершенство, а с другой – оно постоянно строится. В строении этого здания нет ничего постоянного. Оно все в динамике. Вновь возникшая часть его часто меняет весь его облик, либо мгновенно, либо очень замедленно. Стены здания прозрачны для знающих и темны для еще невежественных. Линии здания, вертикальные – прямые, как по отвесу, горизонтальные – прямые как по линейке. У здания множество входов и в основании, и на всех его уровнях. Первые этажи – массивные, основательные, даже громоздкие. А дальше его силуэт все выше, тоньше. Верхние этажи – странное сочетание невесомости и прочности. Внутри здание имеет чудесное свойство. Каждый его этаж не имеет границ, может расширяться и удлиняться до бесконечности. На каждом этаже множество комнат. В комнатах – двери, двери, двери. Эти двери ведут в разные стороны. Некоторые пути заканчиваются тупиками. Другие идут в бесконечность, имея множество ответвлений. Все это здание наполняют люди, спокойные, сосредоточенные, по существу своему педантичные, сухие, но очень добрые. Злых, недоброжелательных людей в здании науки нет. Оно их отторгает. В процессе строительства здания такие люди исчезают так, словно их никогда и не было. Интересно, что здание науки в целом – плод коллективного разума. Но каждая самая маленькая деталь имеет своего автора. В основе любой идеи лежит чья-то личная догадка, чье-то озарение. Потом, если это озарение важно для дальнейшего развития науки, его подхватывают, развивают, обосновывают, к сожалению, часто забывая о первоисточнике, что нехорошо.
Не помню, кто-то из великих сказал, что все ученые люди делятся на две неравные по составу группы. Работники первой, меньшей, группы строят новые этажи. Именно эти этажи могут менять облик всего здания. Работники второй, большей, группы эти этажи обживают. Они тоже получают новые факты и выдвигают новые идеи. Но эти идеи не перестраивают что-либо, а только развивают и дополняют уже имеющееся. Есть и третья группа людей. Это те, которые обладают большими административными талантами. Эти люди не ученые, хотя часто имитируют ученых, пользуясь наработками прошлого, либо своих подчиненных. Часто такие люди становятся организаторами строительства науки. Благодаря наличию организаторских способностей, они обычно распределяют материальные блага и создают общественное мнение. Истинным ученым некогда этим заниматься. Хорошо, если организаторы науки доброжелательны и чувствуют себя уверенно. Тогда они творят великие подвиги, создавая ученым условия для плодотворной работы. Если же у них эти качества отсутствуют, от них обычно не польза, а большой вред. Из карьерных побуждений, боясь конкурентов, они иногда на долгие годы тормозят строительство целых этажей. Обычно в пространстве это происходит локально. Прекратить строительство очередного этажа на всем земном шарике эти пигмеи, к счастью, не в состоянии. Но и там, где им кажется, что все, их черное дело сделано основательно, на века, проходит время, и жизнь науки берет свое. Преграды развитию истинных учений уносит весенний водоворот. Дела недалеких гонителей милосердная память человечества забывает вместе с их именами. Правда, историки иногда тщательно восстанавливают весь вредоносный процесс. Имена пигмеев вытаскиваются на свет божий. А зря. Худое помнить не надо. Здание науки одновременно и стоит и движется, строится и перестраивается, светлое и прекрасное.
Библиография
Абрамов, Н. (1999). Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. 7-е изд., стереотип. Москва: Русские словари.
Алликметс, Л. X., Ряго Л. К. (1983). Участие разных нейромедиаторных систем в механизмах действия производных ГАМК. Тез. докл. Всесоюзн. симпоз. «Фармакология производных гамма-аминомасляной кислоты», Тарту, 25–27 мая 1983 г. Тарту, 7.
Анохин, П. К. (1958). Внутреннее торможение как проблема физиологии. Москва: Медгиз. 472 с.
Анохин, П. К. (1968). Биология и физиология условного рефлекса. Москва: Медицина, 548 с.
Базян, А. С. (2001). Взаимодействие медиаторных и нейромодуляторных систем головного мозга и их возможная роль в формировании психофизиологических и психопатологических состояний. Журнал Успехи физиологических наук, 32 (3), 3 – 22.
Бардычев, С. А., Шульгина, Г. И. (2006). Роль торможения в обеспечении надежности работы сложной сети при имитации функций головного мозга. Нейрокомпьютер. (4–5), 35–41.