– Проход только по пропускам!
Пропуска у нас, конечно, не было.
– Но это дети синьоры Риккарди, – попробовал объяснить доктор Мурджия. – Вы не можете их не пустить.
– Дано указание не впускать никого.
Не узнать нас они не могли. Стены клиники тоже были обвешаны предвыборными плакатами, где мы сфотографированы рядом с мамой и Мильярди.
– Сожалеем, но мы не можем сделать исключения. Приказ есть приказ, – извинился начальник охраны.
Фотографы за неимением лучшего кинулись снимать меня, Лео и Пульче.
– Девочка, посмотри в эту сторону.
– Малыш, улыбнись!
– О, да это тот, что снимался в рекламе игрушек!
– А эта рыжеволосая кто?
– Скрываемый третий ребенок?
– Ее или его?
Они толкались, напирали, тянули нас за воротники пальто. Кажется, если бы тут была мама, ее бы тоже не впустили.
Все было как в кошмарном сне.
Наконец появилась скорая и, с включенной сиреной и не сбавляя скорости, промчалась к воротам, так что фотографы и операторы еле успели разбежаться. Ворота открылись, пропуская машину. Лео плакал и изо всех сил кричал:
– Мама! Мама!
Сразу следом примчался мерседес Риккардо Риккарди. Когда он притормозил у ворот, Лео подбежал и заколотил кулаками в окно кабины:
– Риккардо, скажи, чтобы нас пропустили!
Отчим узнал его и опустил стекло.
– Что ты тут делаешь? Кто тебя привез? – раздраженно спросил он.
– Доктор Мурджия, – всхлипнув, ответил Лео.
– Какого черта он лезет не в свои дела? А Донат? Как он посмел вас отпустить? Ну конечно, и эта проныра, твоя сестра, тоже здесь.
Сидевшая рядом Тамара Казе положила руку ему на плечо и кивнула в сторону столпившихся рядом фотографов.
Риккардо Риккарди тут же повернулся к объективам и изобразил на лице приветливую улыбку.
– Друг семьи совсем потерял голову, – объяснил он. – Решил, что Эвелину порадует присутствие наших старших детей. Но родильная палата – не место для братьев и сестер, понимаешь, малыш?
«Малышом» был Лео, которого Риккарди тут же погладил по щеке, демонстрируя отеческую нежность.
Тамара высунулась из окна машины и нашла взглядом Коломбу.
– Ты же старшая, – начала она, – неужели не понимаешь, что сейчас не время для ваших фокусов. Успокойтесь, все будет хорошо. И возвращайтесь домой. Мы позвоним вам сразу, как только что-то станет известно.
– Мы захватили это с собой, – хмуро сказала Коломба, протянув ей сумку с вещами.
Тамара взяла ее, ничего не ответив.
Когда мерседес проезжал в ворота, Лео почувствовал у самых своих ног что-то мягкое.
– Мяу!
– Липучка! Что ты здесь делаешь? – удивился он.
– Как она могла сюда добраться? От нашего дома до больницы километра три, не меньше, – заметила Коломба.
– Может быть, приехала с нами в машине. Спряталась где-нибудь в уголке, мы и не заметили, – сказал доктор Мурджия.
Пульче взяла кошку на руки.
– Ладно, путешественница, поехали назад в Твердыню.
Домой Лео с Коломбой вернулись в половине двенадцатого. Доктор Мурджия попрощался с ними у двери:
– Я пошел наверх. Как что-то узнаете, позвоните.
Клотильда уже убрала все со стола, но телевизор еще работал.
Камилла Гальвани продолжала беседовать с гостями, представляла какую-то музыкальную группу, предлагала зрителям поучаствовать в телевикторине. А внизу экрана бегущей строкой шли новости:
«Сегодня в 22.40 у жены будущего губернатора прекраснейшей Эвелины Риккарди во время прямой трансляции из нашей студии начались схватки, и она была срочно госпитализирована в клинику „Вилла Радьоза“. Наша журналистская группа сейчас находится там и будет информировать вас о развитии событий. Никуда не переключайтесь. Оставайтесь с нами».
– Журналистов впустили, а нас – брата и сестру – нет! – негодовал Лео.
Я схватила пульт и стала как ненормальная щелкать по всем каналам. На «Амике» шел какой-то американский фильм – со снегом, санями, елками и счастливым семейством, певшим рождественские песни перед камином. На «Холмах» вели трансляцию из ночного клуба, где у всех (даже полуголых танцовщиц) были в руках бокалы для полуночного тоста. «Друзья Иисуса» передавали мессу из Миланского собора. Но на всех каналах можно было прочесть одну и ту же бегающую по кругу фразу. С одним различием: только «Телекуоре» мог похвастаться тем, что схватки у прекраснейшей Эвелины начались во время трансляции из их студии.
Я злилась еще больше, чем Лео. Мне хотелось самой первой увидеть Карлито, взять его на руки и сказать, что хотя в отцы ему достался тот еще змей, но мы – сестра и брат – любим его больше всех на свете. А вместо этого мне (вместе с миллионами чужих мне людей) придется увидеть своего братика на экране телевизора.
– Пульче, пожалуйста, ты не могла бы подняться наверх и попросить тетю Мити и тетю Динуччу зайти к нам вместе с Араселио и Станиславом. Я хочу посмотреть, посмеют ли «вампиры» завернуть их теперь, когда нам стало известно про подвалы.
То, что Донат и Клотильда резко «подобрели», я заметила сразу – еще когда они впустили вместе с нами Пульче и Липучку, оставив при этом кошку без полагавшегося ей пинка.
– А давайте поднимемся втроем наверх и посмотрим телевизор со всеми нашими друзьями? – предложил Лео.
Я тоже чувствовала бы себя там намного лучше, но Тамара обещала нам позвонить, и мы вынуждены были оставаться в квартире.
Не успели «девчонки» и женихи расположиться перед нашим телевизором, как текст внизу экрана сменился на другой:
«Новости последней минуты. Врачи из клиники „Вилла Радьоза“ полагают, что роды у прекраснейшей Эвелины Риккарди продлятся еще как минимум два часа. Схватки регулярные. Состояние синьоры Риккарди нормальное. Ребенок родится не раньше двух часов ночи».
– Не хотите немножко вздремнуть? – предложила нам тетя Динучча. – Если будут какие-то новости, я вас разбужу.
Но как тут можно было заснуть?
Вскоре после полуночи зазвонил телефон. Я подпрыгнула в кресле – сердце у меня чуть не выскочило наружу – и схватила трубку.
– Слушаю, говорите, – еле выговорила Коломба.
– Коломба, – послышался голос Тамары, – сходи позови Клотильду.
– Почему Клотильду? Почему ты не говоришь мне? – еле живая от страха, спросила Коломба. – Что происходит? Маме плохо?
– Давай без истерик. У Эви все прекрасно, скоро будет рожать. Просто нам нужно побыстрей решить одну важную проблему. Дай мне Клотильду.
– Нет. Скажи мне.
– Как же с тобой трудно! Смотри, если что-то пойдет не так, тебе от отца влетит.
– Он мне не отец.
– Прекрати эти глупости! Слушай, Коломба, нам нельзя терять время. Каррада говорит, что завтра к полудню город должен быть весь обклеен нашими новыми плакатами. Опросы показывают, что, благодаря преждевременным родам, рейтинг твоего отца поднялся выше некуда. Ребенок появляется на свет в рождественскую ночь! Новый мессия, который избавит нас от нашествия иностранцев! Каррада хочет убрать все прежние плакаты и чтобы на их месте, как по волшебству, появились новые – такие же, но уже с ребенком, завернутым в фирменную пеленку от «Вилла Радьоза», чтобы видно было, что он родился несколько минут назад. Здесь все уже приготовлено для съемки. Скажи Клотильде, пусть достанет вашу с Лео одежду, в которой вы снимались для плаката, и одежду Эви и Риккардо. Чтобы все было отглажено и висело в дорожном кофре на вешалках. И аксессуары пусть не забудет – жемчужное ожерелье Эви и бордовый галстук Риккардо. У тебя волосы в порядке? Скажи, чтоб Клотильда поспешила. Как только ребенок появится, я сразу позвоню, и вы быстро приедете на такси.
Мы все ждали, ждали… Все тосты уже отзвучали, все петарды стихли. Была почти половина второго. Кофр с одеждой ждал у входа. Клотильда заранее надела пальто. А телефон молчал.
По каналу «Амика» шли ночные новости, но никто из нас их не слушал. Теперь показывали, как по-разному встречают Рождество в разных концах планеты. А мы как загипнотизированные следили за одной и той же, словно заколдованной, строкой внизу экрана:
«Все идет по плану. Состояние синьоры Эвелины Риккарди нормальное».
Я почти потеряла чувство реальности. В какой-то момент Пульче подалась вперед на диване, откинула волосы назад и уставилась на экран. От волнения меня чуть не стошнило. Но это опять было не про маму. На экране появилось странное сероватое пятно на переливающемся голубом фоне, и голос диктора произнес: «Открыт новый эфемерный остров. Наблюдая за циклоном, движущимся в сторону Австралии, спутник Новозеландского института метеорологии заснял остров, которого раньше не было на карте. Эта часть океана находится в стороне от морских и воздушных путей. Последняя съемка велась со спутника четыре года назад. Это объясняет, почему появление острова до сих пор оставалось незамеченным».
– Ты видела? Это как тот сицилийский остров! – восторженно воскликнула Пульче. – Интересно, сколько он еще пробудет над водой! Вот было бы здорово побывать там, пока он еще не опустился.
– Мне наплевать, – ответила я. У меня не укладывалось в голове, как она вообще может думать сейчас о каком-то там острове. – По-моему, ты просто дура или эгоистка!
– Ну, ну, не ссорьтесь из-за пустяков! – вмешался Станислав.
В этот момент картинка на экране исчезла, и на нем появился представитель службы информации канала «Амика». Лицо у него было очень серьезное.
«Сожалею, но мне придется прервать репортаж нашего корреспондента, – произнес он голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки. – Только что пришла очень печальная новость. Ребенок, которого мы все так ждали, сын прекраснейшей Эвелины и нашего будущего губернатора, умер. Его маленькое сердце перестало биться еще прежде, чем он успел прильнуть к материнской груди».