Ее боеголовку до отказа начинили дьявольской «морской смесью», которую в последнее время использовали на российском флоте. По мощности этот состав был сопоставим с пластической взрывчаткой «си-4». Если бы взрыватель торпеды случайно сработал, не только от Мэтью, а и от всего «Наутилуса» не осталось бы и следа. Но хитроумный мозг торпеды пока что спал...
151
Бесшумно скользнув с крыши надстройки на палубу, Логинов осторожно заглянул на мостик через иллюминатор. Увидев распластавшиеся на полу тела, он бросился к двери и заскочил на мостик. Поводя рукой с керамическим пистолетом по сторонам, Виктор убедился, что опасности нет, и подскочил к штурвалу.
Судя по расположению тел, выходило, что напарник спрыгнувшего за борт террориста расстрелял рулевого. Вахтенный офицер воткнул ему в глаз циркуль, но смертельно раненый террорист успел развернуться и в упор убить и штурмана...
Однако Логинов почувствовал, что здесь что-то не то. И, метнувшись к террористу, задрал пропитавшуюся кровью маску. Искривившееся в предсмертном оскале лицо принадлежало европейцу лет сорока с лишним. Логинов вдруг вспомнил, что пару раз мельком видел этого человека на разных палубах «Одиссея».
В его голове шевельнулось смутное подозрение, и Виктор быстро задрал на убитом одежду. И практически сразу же увидел четыре родинки, расположенные под левым соском в виде латинской буквы «N». Розыскное дело бывшего полковника ФСБ Кащеева Виктор помнил наизусть. И теперь он не сомневался, что это именно он – предатель, переметнувшийся к американцам.
То, что напарник убитого Кащеева даже не попытался сбросить его тело за борт, было очень странно. За этим что-то стояло. И Виктор начал быстро обыскивать труп.
Пару секунд спустя он уже выудил из кармана Кащеева спутниковый телефон. При виде его Логинов поначалу не поверил своим глазам. Это был не американский, не японский, не корейский, не финский, не немецкий и даже не китайский телефон. Это был российский телефон, из тех, которыми пользовались для кодированной связи сотрудники ФСБ, ГРУ и очень высокопоставленные правительственные чиновники.
Продолжив поиски, Логинов несколько секунд спустя выудил из кармана Кащеева небольшой рулончик бумаги. Развернув его, Виктор наискось пробежал глазами текст и тут же выхватил из кармана свой телефон и позвонил.
– Да!.. – едва слышно буркнул со сна Плотников.
– Это я, Логинов!
– Ты что, до утра не мо... – начал было Плотников, но Виктор его перебил:
– Быстро звони в свой штаб с другого телефона! Быстро!!!
– А что случилось?! – совсем другим тоном спросил разом проснувшийся Плотников.
– Ты звонишь?!
– Сейчас... Так что случилось?
– Я на «Одиссее»! Цээрушники захватили его мостик и заставили вахту свернуть с курса! А потом бросили здесь убитого Кащеева! И на его теле я нашел инструкцию насчет того, как именно он должен фиксировать характер разрушений и хронометрировать время ухода под воду «Одиссея» после попадания нашей торпеды!
– Какой нашей?
– Российской, твою мать! Кащеева залегендировали под нашего агента, Плотников!
– Но это же бред!
– Инструкции Аль-Каиды арабам, которые должны были направить самолеты на Международный торговый центр и Пентагон, тоже кое-кому казались бредом! Ты звонишь в штаб, Плотников?!
– Да! Вызов пошел...
– Тогда сейчас я продиктую тебе координаты «Одиссея», и ты быстро выяснишь, есть ли поблизости от нас корабли ЧФ или других флотов! Понял?..
– Да!
– Диктую...
Логинов, глядя на дисплей автоматического определителя, быстро проговорил цифры. Плотников продублировал их в штаб по другому телефону. Несколько секунд ожидания показались Виктору вечностью. Наконец Плотников отозвался:
– Алло, Логинов!
– Да!
– Я ж тебе говорил, что это бред! Наших кораблей там нет, только подводная лодка «Палтус» дрейфует. Но она очень далеко...
– Насколько?!
– Сейчас... Около двадцати миль, даже больше. А максимальная дальность наших торпед – двенадцать миль...
– Это точно, Плотников?
– Да точно, точно! С такого расстояния цель можно поразить только этими новыми ракетоторпедами, но у «Палтуса» на борту их нет...
– Ракетоторпедами?! Плотников, а ту, что вы потеряли на учениях, так и не нашли?!
– Нет... – совсем другим тоном проговорил Плотников. – Ты что, думаешь...
– Да! Да, мать вашу так! Ее можно обнаружить и уничтожить с «Палтуса»?!
– Нет... Разве попытаться отвернуть ложными целями!
– Звони командующему, Плотников, слышишь?! А я в Москву, замдиректору!
152
Сэм Мэтью последовательно отвинтил носовой и кормовой хомуты, при помощи которых торпеда крепилась к «Наутилусу». Вообще-то, по правилам, любые подводные работы нужно выполнять в паре, но Арчибальд Спенсер здорово подвел «морских котиков», так что Мэтью теперь приходилось управляться и за себя и за того парня. Отвинтив хомуты, Сэм проверил быстрооткрывающиеся крепления, поскольку за время нахождения под водой они вполне могли засориться. Крепления оказались в порядке, и Мэтью приступил к главному.
При штатной стрельбе программа передавалась в торпеду через специальные контакты торпедного аппарата непосредственно перед пуском. На «Наутилусе» торпедного аппарта не было, поэтому программу нужно было «сбросить» через тестово-регулировочный разъем.
Мэтью тренировался делать это в Акзас-Караагаче, но сейчас все равно испытывал мандраж. Одно дело – присоединяться к торпеде понарошку, и совсем другое – вводить в нее боевую программу. Мэтью не был программистом, но имел «Макинтош» и отлично знал, что даже тупая стрелялка, и та иногда может заглючить. Но стрелялку можно просто перезагрузить. Торпеду перезагрузить нельзя, потому что, заглючив, она или куда-то умотает или сразу взорвется.
Вытащив из специального кармана на бедре небольшой программатор в водонепроницаемом корпусе, Мэтью присоединил его к разъему торпеды. После чего прикоснулся к сенсорной кнопке. Дисплей программатора включился. Какие-то доли секунды программатор коннектился с электронным мозгом торпеды, после чего тот затребовал пароль.
Мэтью очень осторожно, чтобы не ошибиться, ввел заученные цифры. Торпеда пароль приняла. Мэтью облегченно вздохнул и коснулся кнопки ввода. Миллионы бит информации мгновенно перекочевали в мозг торпеды. Они содержали курсовой угол, угол упреждения, установки чувствительности эхо-, магнитного и инфракрасного каналов и еще кучу всякой всячины, необходимой, чтобы торпеда отыскала в море «Одиссея» и навелась на него, а не на «Наутилус» или курсировавшую в зоне поражения российскую подводную лодку. Но для Мэтью главным было то, что во введенной программе имелось время задержки до постановки на боевой взвод.
Оно составляло ровно две минуты. И Мэтью нужно было за эти две минуты освободить торпеду окончательно и от греха подальше убраться в «Наутилус». Потому что случайно попасть под струю ее реактивного двигателя он очень не хотел...
153
Экипаж «Палтуса», за исключением вахты, мирно спал в своих кубриках. В отличие от старых дизельных подводных лодок, где спальными местами для экипажа служили торпеды на стеллажах и коробки с регенеративными патронами, лодки 877-го проекта были настоящими пятизвездочными отелями.
И только радист субмарины, как и на старых лодках, спал на своем рабочем месте, в радиорубке, поскольку по всем расписаниям он должен был находиться здесь. Он видел десятый сон, когда на столе вдруг ожил аппарат подводной связи:
– Катран, на связи Штаб! Прием!
Радист мгновенно вскочил и, утопив кнопку, ответил:
– Штаб, Катран на связи!
– Командира на связь! Немедленно!
Радист, не став ничего говорить, тут же выскочил из радиорубки в коридор. Он мог позвонить кэпу по внутренней связи, но намного быстрее было заскочить к нему. Каюта капитана и радиорубка на всех судах располагаются рядом.
Стукнув костяшками в дверь, радист распахнул ее и быстро доложил:
– Товарищ командир! Вас штаб! Немедленно!
154
Сэм Мэтью быстро отсоединил разъем программатора от русской торпеды и сунул его обратно в карман на бедре. После этого поочередно освободил торпеду из быстросъемных креплений и оттолкнул сигару от корпуса «Наутилуса». Торпеда имела отрицательную плавучесть, но близкую к нулевой. На нормальном языке это означало, что она была немного тяжелее воды. Поэтому сигара начала опускаться ко дну, но очень медленно.
Сэм же Мэтью очень быстро устремился к открытому люку шлюзовой камеры «Наутилуса». Субмарина находилась на глубине около пяти метров, так что никакой декомпрессии для освобождения крови от лишнего газа Мэтью не требовалось. Нырнув в шлюз, он ткнул пальцем в сенсорную кнопку. Крышка люка медленно закрылась, после чего началось бездекомпрессионное шлюзование.
Но и оно по времени заняло около полутора минут. Наконец остатки воды с шипяще-чавкающим звуком ушли из-под ног Мэтью. Он потянулся к сенсорной кнопке на потолке камеры и тут же развернулся к внутреннему люку. Пока тот медленно открывался в отсек, Мэтью успел открыть воздушный клапан, прекратить подачу дыхательной смеси и посмотреть на часы.
– Ну что?! – спросил он, выпрыгивая в отсек.
– Порядок! – кивнул Сзму командир «Наутилуса». – Малышка только что стартовала!..
– Ну тогда полный ход, кэп! Надо успеть найти и подобрать Вилли, пока не рассвело!
155
Тишину отсеков спящего «Палтуса» разорвал пронзительный звонок. Одновременно во всех отсеках замигали красные лампы, и из спикера разнеслось:
– Боевая тревога! Боевая тревога!
В одно мгновение экипаж повскакивал с коек и, похватав вещи, начал одеваться. Несколько секунд спустя трапы и палубы загудели под ногами. Подводники мчались на свои места согласно боевого расписания.
– Говорит командир! – отозвался через минуту спикер. – Командир БЧ-3! С первого по четвертый торпедные аппараты ложными целями заряжай! Как понял?