– Ой-ой-ой! – воскликнул Леголам. – Это Бармаглоб!
Гудгалф повернулся лицом к ужасной тени и увидел, что та, подбрасывая на руке зловещий шар, медленными кругами приближается к мосту. Волшебник отступил и, схватившись одной рукой за веревку, поднял свой жезл.
– Назад, злобный кашлюн! – крикнул он.
Тут Бармаглоб ринулся вперед к мосту. Отступая назад, волшебник выпрямился во весь рост и произнес:
– Вперед, легковооруженный! Эрроурут взмахнул Кроной:
– Он не удержит мост, – закричал он, бросаясь вперед.
– Ершь твою медь, – заорал Бромозель и поскакал следом.
– Эссо экстра! – вопил Леголам, поспевая за ним.
– Кайзер Фрейзер! – кричал Штопор, догоняя остальных.
Бармаглоб прыгнул вперед, и, занеся над головой ужасную сферу, издал ликующий крик.
– Махатумба, – сказал Бромозель, рубанув по мосту.
– Выше и дальше, – сказал Эрроурут, подсекая опору.
– Так-то лучше будет, – сказал Леголам, вгрызаясь в настил.
– Поближе, Господи, к тебе, – промурлыкал Гимплет, перерубив последнюю опору быстрым взмахом топора.
С хрустом мост развалился, стряхнув в пропасть Гудгалфа и Бармаглоба. Эрроурут отвернулся и, подавив рыдания, побежал следом за остальными. Свернув за угол, они были на миг ослеплены ярким столбом солнечного света. Разоружив в короткой, но жаркой схватке спящего часового-нарка, они выскользнули из ворот и начали спускаться по восточным ступеням. Ступени шли вдоль густого, похожего на сироп потока, в котором угрожающе набухали и лопались разноцветные пузыри. Леголам остановился и задумчиво сплюнул в поток.
– Это Спумоний, излюбленный эльфами, – объяснил он. – Не пейте из него – от него образуются каверны.
Компания поспешила дальше в неглубокую долину, и не прошло и часа, как они оказались на западном берегу реки Нессельроде, которую гномы называли Носоглотка. Эрроурут дал сигнал остановиться. Ступени, которые вели вниз по склону, круто обрывались, у берега реки. По обе стороны узкой тропы возвышались холмы, переходящие в широкие пустынные равнины, населенные богами ветров, дельфинами в матросских шляпах и путеводителями.
– Боюсь, что мы попали в неизведанный край, – сказал Эрроурут, вглядываясь из-под ладони вдаль. – Увы, нашего Гудгалфа нет с нами, и некому указать нам путь.
– Да, это крепкий банан, – согласился Бромозель.
– Там за рекой лежит Лорнадаун, страна Ушедших Эльфов, – сказал Леголам, указывая на реденькую рощицу, в которой голландские клены перемежались с узловатыми соснами. – Гудгалф наверняка бы повел нас туда. Бромозель окунул ногу в маслянистую реку и из воды выскочило рыбное Филе и добавочная порция жареных карасей.
– Волшебство! – воскликнул Гимплет, когда у его уха просвистела сосиска из тунца. – Колдовство! Дьявольщина! Изоляционизм! Бесплатное серебро!
– Да, – сказал Леголам. – Река находится под заклятием. Она названа по имени прекрасной эльфини Нессельроде, которая когда-то горячо любила Ментола, бога послеобеденных напитков. Но злая Оксидол, богиня мелких подлостей и критиканства, явилась к ней в образе пятисвечника и сказала, что Ментол изменяет ей с принцессой Физогекс, дочерью короля Сана. Тут Нессельроде воспылала гневом и поклялась великой клятвой, что даст Физогекс пинка под зад, а ее мать, Кинораму, богиню краткосрочных займов, заставит превратить Ментола в эррективный аппарат. Но Ментол пронюхал про это и явился к Нессельроде в образе рефрижератора, превратил ее в реку и ушел на запад продавать энциклопедии. До сих пор еще по весне река плачет тихо: «Ментол, Ментол, ты скотина. Вчера еще я была эльфиней, а сегодня – пшик! – и я речка. Ты воняешь!» А ветер отвечает: «Фу-уй!»
– Грустная история, – сказал Фрито. – Это правда?
– Нет, – сказал Леголам. – А еще есть песня. И он начал напевать:
В старину жила одна эльфиня,
Секретаршей работала днем.
Ее волосы и зубы были золотыми,
Но дешевым был одеколон.
Про искусство она говорила: – Шикарно!
Мурлыкала боевики.
Ее голова полна Мейбелин,
А рот – чуингами.
Ее мысли – только
О нарядах и мужчинах,
Одевалась она в тонкие колготки,
Когда шла развлекаться с подружками.
Однажды она повстречала эльфа,
Он долго ее развлекал,
Про толстый бумажник ей рассказал,
И что ночью закон изучал.
И в эту ночь она ему отдалась
На заднем сиденье машины.
«Такой богатый, умный и веселый,
Настоящий семейный мужчина».
Но потом он с улыбкой ей рассказал,
Что его другая ждет,
Что он на почте клерком работает
И с матерью живет.
Блестела слеза у нее на щеке,
Когда ехала на автобусе домой.
Уже дважды так было на прошлой неделе.
Помоги, господь, бедной эльфине.
– Пожалуй, лучше будет, если мы перейдем речку засветло, – сказал наконец Эрроурут. – Ходят слухи о грибковых летучих мышах и кровопийцах-вампирах, обитающих в этих местах.
Подняв повыше свою косметичку, он ступил в воду, похожую на уху, все последовали за ним. Вода нигде не достигала более нескольких футов, и болотникам не очень трудно было двигаться.
– И в самом деле забавная речка, – сказал Бромозель, когда вода начала хлопать его по ляжкам.
На противоположном берегу реки они обнаружили густую лесополосу мертвых деревьев, покрытых надписями на эльферанто, гласящими «Посетите сказочную Деревню Эльфов!», «Осмотрите Змеиную ферму!», «Не забудьте заглянутъ в мастерскую Санп!», «Помогите сохранить лес зачарованным!»
– Лорнадаун, Лорнадаун, – вздохнул Леголам. – Чудо Нижней Средней Земли! В этот момент в стволе большого дерева открылась дверь, за которой можно было увидеть маленькую комнатку, заполненную мятыми открытками, ходиками с кукушкой и коробками из-под леденцов. Из-за конфетного столика вышел перепачканный смазкой эльф.
– Добро пожаловать! – сказал он, низко поклонившись. – Я – Пентель.
– Приблизься к нам, костенога, – сказал Леголам.
– Не, ну, ну, – произнес эльф, значительно откашливаясь. – Вы немножко запоздали. Сезон закончился.
– Мы просто шли мимо, – сказал Эрроурут.
– Но неважно, – сказал Пентель. – Есть на что посмотреть. Есть на что посмотреть. Слева – окаменевшее дерево, к вашим услугам. Справа – Скала Большого Эхо, к вашим услугам, и Природный Мост. А там, впереди – Старый Колодец Желаний, к вашим услугам.
– Мы пришли из Дории, – продолжал Эрроурут – Мы направляемся в Фордор. Эльф побледнел.
– Надеюсь, вы получите удовольствие от пребывания в Лорнадауне – Стране Чудес, – быстро проговорил он и, вручив им пачку рекламных буклетов, вскочил в дерево, захлопнул дверь и запер ее на задвижку.
– Беспокойные времена, – сказал Эрроурут. Леголам раскрыл один из буклетов и стал разглядывать карту.
– До Деревни Эльфов недалеко, – сказал он наконец. – И если хозяева остались прежними, то этой деревней владеют родственники Орлона Целлофан и леди Лавалье.
– Эльфы, – проворчал Спэм. – Я не говорю, что Сорхед Большая Голова прав, но я и не говорю, что он неправ, если вам понятен ход моей мысли.
– Заткнись, – мрачно сказал Леголам. Наспех перекусив бранкским ладаном и мирром, компания отправилась в путь по широкой тропе, которую Леголам нашел на карте и которая называлась «Переулок Ужаса». Время от времени механические драконы и гоблины выскакивали из резиновых кустов и, неуверенно покачиваясь на своих пружинах, зевали и рычали. Но даже на болотников эти нападения не производили никакого впечатления, и спустя несколько коротких часов путешественники вышли на край небольшой рощицы, выглядевшей очень окаменевшей. Со странно симметричных ветвей неубедительно свисали пучки сильно окислившихся медных листьев.
Пока они стояли, удивленные, в ближайшем дереве распахнулось окно и высунувшаяся эльфиня готическими буквами на древнем языке прокричала им:
– Привет вам, странники!
– Там есть еще такие, как ты? – вежливо ответил Леголам.
Спустя мгновение открылась дверь в огромном дереве и из нее вышел низенький эльф.
– Целлофан и Лавалье ожидают вас наверху, – сказал он и повел компанию в широкий ствол.
Дерево внутри было совершенно пустым, а его внутренняя поверхность была оклеена обоями «под кирпич». Винтовая лестница вела сквозь дырку в потолке на верхний этаж, и эльф знаками показывал им, чтобы они быстрее поднимались по узким ступеням. Поднявшись наверх, они оказались в комнате, выглядевшей так же, как и нижнее помещение, но ярко освещенной свисавшей с высокого потолка люстрой, сделанной из тележного колеса. На двух пеньках в конце комнаты сидели Целлофан и Лавалье, одетые в дорогой муслин.
– Добро пожаловать в Лорнадаун, – сказала Лавалье, медленно поднимаясь на ноги, и путешественникам показалось, что она прекрасна, как поросль молодого кустарникового дуба. У нее были великолепные каштановые волосы, и когда она тряхнула головой, на пол дождем посыпались пригоршни великолепных каштанов.
Фрито вертел на пальце Кольцо и любовался ее великой красотой. Он стоял, как зачарованный, а Лавалье, посмотрев на него, увидела, что он вертит на пальце Кольцо и любуется ее великой красотой.
– Я вижу, Фрито, – сказала она, – что, вертя на пальце Кольцо, ты любуешься моей великой красотой. Фрито судорожно выдохнул.
– Не бойся, – сказала она, торжественно ущипнув его за нос. – Мы не задаваки. Затем встал Целлофан и приветствовал каждого путешественника по очереди, и жестом усадил их на резиновые мухоморы, расставленные у стен, и попросил их поведать ему об их странствиях. Эрроурут прокашлялся и начал:
– Однажды, давным-давно…
– Зовусь я Ишмаэль… – сказал Гимплет-Штопор.
– Единожды в месяце апреле… – начал Леголам.
– Услышь меня, о Муза! – вступил Бромозель. После некоторых споров Фрито рассказал всю историю Кольца, вечеринки, устроенной Дилдо, о Черных Шлепперах, об Орлоне, Дории и безвременном уходе Гудгалфа.