– Вы считаете меня человеком жестоким? – Он выглядел оскорбленным.
– Я этого не говорила. Но это было ужасающее зрелище. Я лишь на секунду смогла бросить взгляд и тут же отвернулась.
– Разумеется, зрелище было малоприятное. Но видите ли, я за вами внимательно наблюдал и своими глазами видел, что вы смотрели.
– Нет, не помню.
– Мы очень любим по мере сил выводить на чистую воду родственников.
– Если это действительно был наш Альдо, то он был всего лишь мальчишкой.
Он бросил на нее скептический взгляд:
– Ну да, мальчишкой, который без зазрения совести готов был убить любого из нас. Вы бы очень удивились, когда узнали бы, насколько молоды некоторые из них.
Он помолчал.
– А теперь, я полагаю, вам было бы любопытно узнать, что мы собираемся предпринять?
Ее горло сжалось.
– Что ж, я допускаю, что на особу женского пола, принадлежащую к высшим слоям общества, на женщину с вашей тонкой душевной организацией зрелище двух повешенных могло произвести такое страшное впечатление, что вы не узнали этого партизана, Альдо.
– Ради бога, Альдо не мог быть партизаном.
– Откуда вы это знаете?
Она не могла подобрать слов и судорожно сглотнула.
– Графиня!
– Клянусь, я не знала, что это он. Если я и смотрела, то, честное слово, не помню этого. Помню только ужасное потрясение при виде вздернутых на виселице людей. Это зрелище… Мне и в голову не пришло, что один из них мог быть Альдо.
– Хорошо, будем надеяться, что вы говорите правду.
Он помолчал.
– Во всяком случае, я лично не сомневаюсь, что у вас есть способ вознаградить нас за нашу снисходительность.
– Да? И каким же образом?
– Позволить нашему коменданту Шмидту что-нибудь сыграть на вашем фортепиано, я это имел в виду.
– А что насчет вас?
– Меня? Мне очень нравятся ваши картины, графиня.
– Понимаю.
– Я еще загляну к вам… побеседовать с вашей кухаркой. Когда дело касается людей, сочувствующих партизанам, мы всегда начеку.
С этими словами он щелкнул каблуками и быстрым шагом вышел из комнаты. Она услышала, как Джулия, их служанка, провожает его, потом раздался звук отъезжающего автомобиля, и София сразу же бросилась в туалетную комнату; там ее рвало до тех пор, пока в желудке не осталось ничего. Конечно, Кауфман не поверил тому, что говорила ему София, но тогда какую игру он ведет с ней и с какой целью?
Глава 26
В то январское утро Софию разбудили церковные колокола. Лоренцо продолжал спать, а она потихоньку выбралась из постели, выглянула в окно, и у нее перехватило дыхание: пейзаж за окном волшебным образом изменился. Она обожала первый снег: небо цвета лаванды, в неярком солнечном свете воздух словно мерцает, переливается и струится, и все крыши припорошены тонким слоем белого снега. Однако, глядя на черные очертания деревьев, которые четко выделялись на ярком фоне полей, накрытых великолепными белоснежными коврами, она испугалась: каково же сейчас скрывающимся в лесах партизанам? Все жители деревни старались по возможности помогать им: женщины без устали вязали теплые свитеры и шарфы, но этого было мало, и, чтобы выжить, людям в лесах приходилось разжигать костры, которые могли выдать их местонахождение врагу.
Однако в помощи нуждались не только партизаны. Отряд Марко совершил нападение на продовольственные склады немцев, и эта операция оказала партизанам серьезную поддержку. Но к концу декабря по дорогам, через близлежащие леса потянулись десятки бездомных мужчин, женщин и детей, которые прорывались на юг, на территорию, занятую силами антифашистской коалиции. София организовала раздачу еды хотя бы некоторым из них, но для всех провизии не хватало. Среди бродяг попадались и беглые британские военнопленные, которые либо сами вырвались из плена, либо были освобождены итальянскими солдатами, но весь район был буквально наводнен немцами, поэтому положение этих британцев, и без того нелегкое, усугублялось опасностью снова быть схваченными, особенно в условиях лютой зимы. Кое-кто из фермеров, из тех, кто постарше, предоставили им временное укрытие, но одному богу известно, смогут ли они прорваться через линию фронта и каким образом. В день праздника Рождества по радио передали, что Пиза подверглась бомбардировке.
Кауфман, как и обещал, снова явился, чтобы допросить Карлу, но после бесполезных запугиваний и угроз понял, что больше ничего здесь не добьется, во всяком случае пока. София очень боялась, что в отместку за нападение на склады немцы казнят пятерых мужчин из Кастелло, но они, похоже, удовлетворились повешением Альдо и Лодо. София испытала глубочайшее облегчение, узнав, что оставшиеся в деревне мужчины – глубокие немощные старики. Перед самым отъездом из Кастелло, после разговора с Карлой, Кауфман потребовал еще раз позволить ему полюбоваться святым Себастьяном. Несколько минут он, молча потирая руки, смотрел на картину, потом застыл, расправил плечи и ушел. В глазах его София успела подметить искорки, недвусмысленно говорящие о его желании заполучить это полотно, и, забеспокоившись, она уже хотела спрятать картину подальше, а на все вопросы отвечать, что продала ее, но в конце концов отказалась от этой мысли.
София спустилась; внизу стоял зверский холод. В узеньком коридорчике, ведущем к черному выходу, она наткнулась на Максин с Марко; склонив друг к другу головы, они украдкой о чем-то перешептывались. Софию это слегка покоробило, отчасти потому, что она все еще была в ночной рубашке, лишь накинула на плечи шерстяной платок, но главным образом потому, что она не давала позволения Марко оставаться в своем доме на ночь. А он, судя по всему, остался до утра. Некоторое время она молча наблюдала за ними, пока они, почувствовав ее присутствие, не повернулись к ней.
– Ой, – проговорила Максин, протирая глаза.
– Вот именно «ой», – откликнулась София.
– Марко сейчас уходит.
– А что, он провел здесь всю ночь? – сквозь зубы спросила София.
Максин молча пожала плечами.
– Послушай, Максин… как ты можешь кого попало оставлять здесь на ночь?
– Он вовсе не кто попало.
– О господи, он партизан, который находится в моем доме. Неужели не понимаешь?
– А рация где находилась? В твоем доме, в твоих потайных ходах, – горячо возразила Максин.
Конечно, с решительной Максин приходилось считаться, но София не испугалась.
– Мой муж находится именно здесь, в доме, – прошептала она, – а не в этих чертовых потайных ходах. Чтобы этого больше не повторилось.
– Неужто он будет возражать?
– Что ты имеешь в виду?
Максин сдвинула брови:
– А то, что он ведь не на стороне этих проклятых нацистов, или я не права?
– Это его личное дело, и это не обсуждается.
– А-а… ну хорошо, – сказала Максин, криво усмехнулась и ласково потрепала Марко по руке. – Кстати, у нас есть новости.
– Хорошие?
– Думаю, да. По эстафете связные нам передали, чтобы я срочно связалась по рации с Рональдом. Мы с Джеймсом неоднократно пытались, но связь была очень плохой. Помехи возникали из-за гористой местности. Но вчера нам удалось с ним связаться. Теперь мы знаем, что немцы разрабатывают планы обороны итальянских городов, в которые входит создание в центре Флоренции огромного арсенала.
– Где именно?
– Этого мы еще не знаем. Зато нам известно, что оружие прибудет по железной дороге в деревянных ящиках с завода «Беретта» в Ломбардии. Автоматы, винтовки, пистолеты. Оружие выпускалось для итальянской армии. Но после объявления перемирия немцы прибрали завод к своим рукам.
– Лоренцо когда-то был знаком с председателем совета директоров «Беретты», – сказала София.
– Скорее всего, он давно уже там не работает. Впрочем, есть еще кое-что. Передо мной поставили задачу сблизиться с эсэсовским офицером по имени Брукнер, – сообщила Максин. – Густав Брукнер. Как правило, он проживает во Флоренции, но работает с Кессельрингом, командующим войсками округа, и мы считаем, что именно он примет решение, где разместить это оружие.
Марко кивнул:
– Нам известно, что он собирается ехать в Монтепульчано на встречу с офицерами из Рима.
– Я тоже туда поеду и встречусь с этим Брукнером, – сказала Максин.
– А я поддерживаю связь кое с кем из флорентийских партизан, и они в лепешку разобьются, чтобы узнать расположение арсенала, – добавил Марко.
– Значит, ваша задача – избавить немцев от арсенала в городе? – спросила София.
– Да.
– В Монтепульчано у меня есть родственники, я могу остановиться у них, – вставила Максин. – Марко знает все места, где немцы любят выпивать, бары, куда они ходят, где обедают. Я очень надеюсь познакомиться с Брукнером, узнать все, что можно, а потом встретиться с людьми из партизанского отряда Флоренции.
– А вдруг немцы захотят узнать, что ты делаешь в Монтепульчано, кто ты такая, и обнаружат, что ты… – София пожала плечами, но это было ясно без лишних слов. – Погоди, тебе ведь еще надо во что-то одеваться. И не во что попало, ты же понимаешь.
– Да, это верно, – кивнула Максин.
София прикинула и вспомнила, что у них есть целый шкаф с одеждой сестры Лоренцо. После автомобильной катастрофы в Швейцарии, где через несколько месяцев после их свадьбы погибли отец, мать и сестра Лоренцо, у Софии рука не поднималась избавиться от ее вещей, а ведь его сестра носила примерно те же размеры, что и Максин.
Марко с любопытством посмотрел на Софию:
– У вас что, во Флоренции есть друзья?
– Есть, и много; у нашей семьи там небольшое палаццо. Но вы же понимаете, вас могут арестовать, а эсэсовцы обычно не церемонятся; пойдут допросы, пытки…
Марко кивнул. Разумеется, он тоже думал о вилле Тристе, как люди называли дом на Виа Болоньезе, где размещалась штаб-квартира СС.
– Ведь это очень опасно, – добавила София.
– Сейчас немцы больше озабочены не партизанами, а как бы им поскорее согнать в одну кучу оставшихся евреев.