Наконец он вздохнул и снова посмотрел на нее:
– Кессельринг человек порядочный и доброжелательный, но мои полномочия относительно нашего главнокомандующего крайне ограниченны. А теперь, боюсь, вы должны меня извинить.
Он встал, пожал ее руку и был таков.
Глава 31
Чтобы не попасть под бомбежку сил коалиции, они выехали из Монтепульчано в пять утра. Максин устроилась на заднем сиденье рядом с майором Густавом Брукнером, машину вел шофер. Во время третьей их встречи майор все-таки предложил Максин подвезти ее до Флоренции, и она, разумеется, не стала ломаться. Теперь она смотрела в окошко на пустынный пейзаж и с нетерпением ждала, когда же солнце зальет его свежим лимонным сиянием весеннего утра.
На переднем сиденье рядом с шофером угрюмо сидел капитан Воглер, не вступая в разговор, и без того весьма немногословный. Брукнер поглаживал коленку Максин; он был явно неравнодушен к ее прелестям, однако не торопил события. Они проводили время в основном в оживленных беседах, и вот теперь продолжительное молчание вызывало в девушке беспокойство. Если что-то пойдет не так, ей вряд ли удастся сбежать из машины, в которой сидят сразу три немца.
Максин размышляла о том, что ей рассказывал о себе Брукнер. Он не был женат, невесты или постоянной любовницы на родине у него не имелось. По окончании войны он собирался завершить свое медицинское образование, но не проявлял заинтересованности в том, чтобы остепениться. Хотел много путешествовать. Германию он успел исколесить на мотоцикле, который предпочитал автомобилю. Ему нравилось читать и ходить в театр, но больше всего он любил оперное искусство. Словом, человек он был образованный и культурный. Если бы Брукнер не был врагом, он бы ей очень даже понравился. Да он и так ей нравится, если начистоту, только приходилось постоянно напоминать себе, что рядом с ней сидит жестокий и беспощадный офицер СС.
Но ведь у каждого человека есть различные, может быть, даже противоречивые свойства. У нее самой они точно имеются. Когда ее мать, Луиза, стала приставать к ней, убеждая ее поскорее выйти замуж за лавочника, девушка всегда с вызовом отвечала ей: «Нет. Я хочу оставаться собой». А когда ее просили объяснить, что именно означает «собой», она сбивалась и путалась. На самом деле она жаждала жизни открытой и свободной, чтобы можно было больше узнать о себе самой, максимально полно раскрыть в этом мире свои достоинства, расцвести, а не просто влачить существование, как ее мать. И сейчас Максин все это для себя открывала. Она открыла в себе мужество и бесстрашие, но пришла к выводу, что мужество действительно чего-то стоит лишь перед лицом страха. Если оно дается легко, то это вовсе не мужество. Мужество – это способность делать выбор.
– А давайте пообедаем вместе, – вдруг предложил майор. – Я знаю одно тихое, скромное местечко, где нам никто не помешает. Вы сможете потом добраться до дома вашей подруги?
Максин заулыбалась:
– Конечно, это так мило с вашей стороны. Я не ожидала, что вы меня не только подвезете, но и накормите.
– Или же, если хотите, как только мы будем на месте, я велю шоферу отвезти вас прямо к дому вашей подруги.
– Нет-нет, все отлично. Я очень проголодалась.
В ответ немец тепло улыбнулся ей.
Они подъехали к великолепной шестиэтажной гостинице «Эксельсиор», расположенной на северном берегу реки Арно; ее окна выходили прямо на Пьяцца Оньиссанти, но назвать ее тихим местечком было бы большим преувеличением. Площадь перед гостиницей оказалась полна немецкими военными грузовиками, то и дело рядом останавливались и легковые автомобили. Немец попросил ее минутку подождать, а сам вошел в здание. Очевидно было, что отель реквизирован, но даже при этом, когда девушка бросила взгляд сквозь витрину, чтобы поискать внутри Брукнера, ее ошеломил великолепный вестибюль с мраморными колоннами, заполненный немецкими и итальянскими офицерами, причем между ними не было видно ни одной женщины.
После обеда она отправилась искать адрес, который сообщил ей Марко, Пьяцца д’Азельо, 12, где она должна была встретиться с чиновником Герхарда Вольфа и узнать, где найти партизанского вожака Баллерини. Площадь представляла собой красивый сад в регулярном стиле, в духе тех площадей, недолгие прогулки по которым она успела полюбить в Лондоне. Здесь росли кусты черемухи и платаны, между которыми были разбиты клумбы; во все стороны разбегались дорожки, а дома, окружающие площадь, мало походили на средневековые, – скорее всего, их построили уже в восемнадцатом и девятнадцатом веках.
На стук ей открыла женщина средних лет, с крючковатым носом и крашенными в черный цвет волосами и, когда Максин произнесла пароль, провела девушку в заднюю комнату, где ее встретил опрятно одетый молодой человек в очках, который взволнованно расхаживал взад-вперед и выглядел встревоженным. Молодой человек протянул ей руку.
– Антонио, – представился он.
– Это была ваша мать? – спросила Максин.
Антонио отрицательно покачал головой.
– Я здесь не живу, – сказал он.
– Вы партизаны?
Он кивнул.
В этот момент в комнату вошел еще один человек. Одет он был плохо, выглядел изможденным и голодным, и по непроницаемому выражению его худого лица Максин догадалась, что перед ней флорентийский партизан. Он представился, сказав, что его зовут Стефано.
Девушка рассказала, кто она такая, а Антонио сообщил, что он работает мелким чиновником в офисе немецкого консула и что у него есть следующая информация. Через два дня с Вольфом должны встретиться два немецких офицера. Он слышал, что одним из них будет Кессельринг, и теперь он, Антонио, собирается подслушать, о чем пойдет речь. Глядя на Антонио, Максин засомневалась, что этот человек на такое способен, что его не раскроют, но другого варианта у них все равно не было, поэтому приходилось надеяться, что у Антонио все пройдет гладко.
– Надо же, сам Кессельринг, – заметила она и даже присвистнула.
Кессельринг занимал должность командующего всеми германскими вооруженными силами в Италии.
– А какова цель этой встречи? – спросила она.
На этот раз заговорил Стефано:
– Антонио уже сумел уловить, что встреча будет посвящена организации склада оружия. Для этого Марко и прислал вас сюда. Вольф беспокоится, что часть оружия уже успели складировать в одном из больших палаццо, правда, мы пока не знаем, в каком именно.
Максин нахмурилась:
– Но он же немец – в чем тут для него проблема?
– Потому что если в склад попадет бомба союзников, то вся улица превратится в руины, включая все остальные палаццо. А Вольф твердо намерен сохранить архитектуру средневековой Флоренции, а также эпохи Возрождения, насколько это возможно. Нам уже известно, что груз с завода «Беретта» прибудет со дня на день. Мы ведем постоянное наблюдение за железнодорожной станцией здесь, а также за станциями в пригородах Флоренции. Но с тех пор, как в октябре партизаны изъяли на заводе партию автоматов, немцы удвоили на железных дорогах меры безопасности.
– Консульство у нас небольшое, – сказал Антонио. – Всего четыре комнаты, как раз между германской евангелической миссией и лютеранским пасторством. Так что подслушать не так-то трудно, главное – знать, как это сделать.
Максин кивнула, и Антонио продолжил:
– Понимаете, за спиной у Вольфа над столом висел портрет Гитлера… так он этот портрет снял. А вместо него повесил литографию, погрудный портрет Гёте, развернутый на три четверти влево, с меховым воротником.
– Кессельрингу вряд ли это понравится, – сказала Максин, и все заулыбались.
– Вольф – человек неплохой, – сказал Антонио. – Он ушел с прежней работы и убедил нацистское руководство назначить его сюда консулом. Приехал в Венецию три года назад с женой и дочерью. В общем, как только у меня появится новая информация, сразу свяжусь с вами и назначу встречу.
– Вы что-нибудь знаете про «Радио Кора»? – спросил Стефано, глядя прямо ей в глаза. – Благодаря этой станции можно сообщить союзникам, где находится склад оружия, а также передать информацию, захватили мы его или нет. Может, они найдут способ нам помочь.
– Для начала мне нужно сообщить своему связнику, какова здесь ситуация в целом.
– Что вы имеете в виду?
– Где находятся партизанские базы, сколько отрядов, примерную их численность и так далее, а не только сведения о наличии у них оружия и количестве. Еще мне было приказано найти Баллерини.
Стефано тяжело вздохнул:
– Баллерини недавно убили. Какой был смельчак! Вожак партии анархистов.
– Очень жаль… – сказала Максин.
Черт побери! Этого она никак не ожидала.
– А еще Манетти и Ристори, вожаки других двух отрядов, погибли от пуль. Оба скрывались на Монте-Морелло. Это самая высокая гора на Флорентийской равнине, и чтобы добраться до нее пешком, требуется около четырех часов. На машине где-то с полчасика.
– И кто теперь командует?
Он сразу помрачнел:
– Рановато еще говорить об этом. Отряд Баллерини влился в другой, «Черные волки Гарибальди». Сейчас они скрываются в горах Кальвана.
– Это где?
– Отсюда километров сорок. Топать лесными тайными тропами, по холмам, через маленькие деревушки. Там они и скрываются.
– А что в самой Флоренции?
– Люди приходят, люди уходят. Вам надо бы встретиться с Лукой, он вам все расскажет.
– А Лука – это…
Но тут ее прервали: в комнату вошла давешняя женщина средних лет.
– Живо, – сказала она. – На улице четверо, направляются прямо сюда.
Антонио побледнел, но казалось, он знал, что надо делать. Он дал знак Стефано и Максин следовать за ним в заднюю часть дома, а там через переулок на улицу, в нескольких ярдах от стоящих немецких солдат. Максин пошла первой: беззаботной, неторопливой походочкой она двинулась по улице в противоположную от солдат сторону.
Сначала ей казалось, что она от них отделалась, но потом ее охватило странное беспокойство и нервозность, словно внутренний голос предостерегал ее: будь осторожна. Она всполошилась – а вдруг не отделалась? Судорожно дыша, девушка быстро свернула направо, чтобы, сделав петлю, запутать след и шагать, как ей казалось, к реке, прочь от преследователей.