– Он там, – сказала она. – Когда будете уходить, на Пьяцца д’Азельо не возвращайтесь. Выходите через парадный вход этого дома на Виа делла Колонна.
Максин открыла левую дверь. Антонио стоял у окна и смотрел на улицу.
– Мне придется поторопиться, – сказал он напряженным голосом. – Сегодня на рассвете в одном из домов на площади схватили троих партизан. Всех расстреляли.
– Немцы?
– Нет. Итальянские фашисты. Теперь мы ждем, что немцы станут обыскивать все дома на площади. Они обозлились, что партизан расстреляли, а не отправили для допроса на виллу Тристе.
– Итак, что вы имеете мне сказать?
– Кессельринг прибыл, чтобы поговорить с Вольфом. С Вольфом был еще один человек по имени Фогель или Фолкер… словом, что-то в этом роде.
– Воглер?
– Да. Именно так. Всего я не слышал, но Вольф очень был зол. Прежде за ним не замечалось, чтобы он повышал голос, зато мне это оказалось на руку. Он и еще один человек – думаю, это был Кессельринг – спорили насчет складирования оружия во дворцах эпохи Возрождения. Кессельринг настаивал, что склады нужно устроить в самом центре города, где невозможно совершить на них нападение, а Вольф не соглашался, считая, что их надо расположить в предместьях города.
– И что дальше?
– Они пришли к компромиссу, – сказал он и наконец в первый раз улыбнулся ей. – В старых казармах карабинеров, возле вокзала! Это устроило обоих. Ящики прибудут по железной дороге через двое суток, а оттуда везти недалеко, их доставят до казарм на грузовиках.
– А карабинеров куда девать?
– Возможно, вы слышали, что карабинеры – это военная полиция, она подчиняется непосредственно Муссолини; им приказали подавить оппозицию, но когда было подписано перемирие, большую часть этих подразделений немцы расформировали.
– Вот оно что.
– На юге страны часть бывших карабинеров присоединилась к Сопротивлению, а вот на севере большинство остались верны фашистам. Почти всех немцы разоружили, за исключением горстки избранных, их еще используют в органах безопасности и в караульной службе. Лука и сам служил в карабинерах, он знает эти казармы как свои пять пальцев.
– Надеюсь, я с ним сегодня встречусь. Нам известно количество поступающего оружия?
– Нет. И еще мы не знаем, кто будет охранять казармы. Все, что я вам рассказал, передайте Луке.
Когда время приблизилось к трем часам дня, Максин под проливным дождем отправилась на Виа Фаэнца. Это была узкая улочка неподалеку от вокзала, там она должна была встретиться со связной Ирмой, с которой утром разговаривала Анна.
Оказавшись на месте, девушка прошептала пароль, который ей дал Марко, и Ирма, не говоря ни слова, стала внимательно ее разглядывать. Это была маленькая женщина с холодным, суровым, полным решимости взглядом серовато-зеленых глаз. Через несколько секунд она поманила Максин за собой вверх по лестнице.
Оказавшись наверху, Максин оглядела голое помещение, ломая голову, зачем посередине здесь стоят два деревянных стула. Она вытянула руки, с которых на половицы капала вода.
– Промокла насквозь, – сообщила Максин.
– Да уж вижу.
– Это ваш дом?
Женщина поджала губы и одарила Максин долгим холодным взглядом:
– А почему вы спрашиваете?
– Простите. Я не хотела…
– Кто вы такая? – спросила Ирма, и в голосе ее чувствовалась враждебность; Максин не удивилась бы, узнав, что эта женщина не доверяет вообще никому.
– Меня зовут Массима.
– Имя, конечно, не настоящее?
– Верно.
Ирма кивнула.
– Хорошо, – сказала она. – Итак… рассказывайте, зачем вы сюда пришли.
– Чтобы встретиться с Лукой.
– Послушайте, люди приходят и уходят. В этом доме конспиративная квартира. Кто владелец этого дома, я не знаю. По всему городу много брошенных домов. Что касается Луки, он тоже приходит и уходит. Мы – члены ГПД… знаете, что это?
– Конечно. Группа патриотического действия.
– После взрыва, я имею в виду – в гостинице, многие наши рассредоточились.
Она нахмурилась, и, заглянув в ее холодные глаза, Максин не могла не увидеть искорки страдания.
– Мне очень жаль.
– А других похватали. Мы постоянно переходим с места на место. Люди исчезают, пропадают без вести. Никто не знает, живы они или нет. Ждешь, надеешься. Merda…[22] Не знаешь, жив ли твой муж или брат, пытают его или уже расстреляли, а может, отправили в лагерь.
Максин сочувственно опустила глаза:
– А те, кто в бегах, возвращаются?
– Конечно.
– А вы сами, – нерешительно задала вопрос Максин, – тоже кого-то потеряли?
Ирма с горечью рассмеялась:
– Потеряла? О да. Мужа я потеряла. Ему выкололи глаза и выбросили на улицу, как собаку. Домой приполз на ощупь.
– Он жив?
– Нет. Попросил дать ему пистолет и застрелился у меня на глазах.
Максин снова уставилась в пол:
– Ужасно. Мне очень жаль.
Ирма посмотрела на потолок, потом сощурила глаза на Максин:
– Вы когда-нибудь людей убивали?
Максин отрицательно покачала головой.
– Говорят, для женщины это нелегко. Потому что мы рожаем, ухаживаем за детьми, вот и думают, что мы не способны убивать с легким сердцем. А вы как думаете?
– Думаю, женщина способна делать все, что делает мужчина, и даже больше.
Тут дверь отворилась, и в комнату вошел невысокий жилистый человек с темными бровями и глубоко посаженными глазами, в которых затаилась тревога. Он обменялся с Ирмой быстрыми взглядами, сел на стул и внимательно посмотрел на Максин.
– Итак? – сказал он.
– Я надеялась встретиться с Баллерини, – начала Максин, – но только недавно узнала, что он погиб и что теперь я должна встретиться с вами.
– Продолжайте, – угрюмо проговорил он.
Она сообщила, что работает с британцами, что ее задача – установить масштабы сопротивления в этом регионе – в частности, насколько партизаны могут помочь армии союзников в освобождении Флоренции.
– И это все?
– Нет. Мне был дан приказ определить, где, когда и как мы можем работать вместе, чтобы избавить нацистов от их запасов оружия.
Затем она пересказала все, что ей сообщил Антонио.
Он присвистнул, и глаза его загорелись.
– Та-ак, выходит, нам предстоит работенка.
– Вы могли бы вооружить достаточно людей для налета на склад?
– Большинство моих людей, – ответил он, – сейчас скрываются в холмах и в горах, но можно вызвать сколько нужно по системе канализации.
– Черт возьми, неужели?
Он фыркнул и пожал плечами:
– Но тут есть еще одна проблема: транспорт. Оружие из города нужно на чем-то вывозить. Я могу раздобыть один, от силы два грузовика и бензина сколько понадобится и вооружить отряд, скажем, человек восемь.
– Этого хватит?
Он снова пожал плечами:
– А сколько здесь ваших?
– Трое.
– Надежные ребята?
– Это женщины.
Он удивленно вскинул брови:
– Ладно. Мы усилим наблюдение за вокзалом и казармами; после прибытия груза пару дней выждем. А потом совершим налет. Когда вы понадобитесь, вам сообщит связная. План будет простым, вас троих поставим дозорными.
Максин вернулась в дом Софии через задние ворота. Дверь в дом оказалась не запертой. Наверху она увидела, что София с Анной сидят перед радиоприемником и одна из них крутит ручки настройки.
– Вы что, с ума сошли? – упрекнула она. – Задняя дверь у вас не заперта. Заходи кто хочет, а вы тут вражеское радио слушаете.
София вскочила как ошпаренная:
– Прости. Это я виновата.
Максин скорчила гримасу:
– А я думала, что у вас тут нет радио.
– Я тоже так думала, но мне надоело бить баклуши, мы с Анной поднялись на чердак и нашли приемник.
– Вот и умницы.
– Хочу попробовать поймать станцию союзников, послушать в девять часов. Надеюсь, передадут зашифрованное послание для сил Сопротивления, и, возможно, ты его поймешь.
– А еще мы нашли кучи старой одежды, – прибавила Анна. – Пальто, пиджаки, кофты и все такое. Может пригодиться. Ну ладно, какие у вас новости? Узнали что-нибудь про Брукнера?
– Он мертв. Но у меня есть кое-какие успехи. Антонио узнал, где будет размещен склад оружия, а вожак партизанского отряда хочет, чтобы мы помогли им: постояли на карауле во время налета. Как вы обе к этому относитесь?
София подошла к окну и прижалась к стеклу щекой. Некоторое время она стояла, внутренне дрожа; Максин видела тревогу в ее глазах. Потом София вернулась к ним.
– Мне надо будет подумать, – сказала она. – А сейчас нам необходимо согреться. Анна, прошу тебя, разожги камин, да как следует.
– Блестящая идея, – заметила Максин и сняла пальто. – Под этим мерзким дождем я промокла насквозь.
– Проблема в том, – сказала София, потирая глаза, – что мы давно забыли, что такое быть счастливыми.
– Что ж тут удивительного? – мрачно усмехнулась Анна.
Но Максин оживилась и заглянула Софии в глаза.
– А вино у нас есть? – спросила она.
– Найдется.
– Да здравствует вино! – воскликнула Максин. – Предлагаю в этот вечер забыть обо всем. Абсолютно обо всем. Мне хочется напиться сейчас вдрызг.
Глава 36
Вечер пролетел стремительно, наполненный сдержанным смехом, ностальгическими воспоминаниями, и чувство тревоги постепенно рассеялось.
Утром София любовалась, как над холмами встает красный диск солнца, а потом позвонил Лоренцо, чтобы узнать, что она жива и здорова. Ей давно уже хотелось услышать его голос; правда, обсуждать свои планы, говорить о чем-нибудь важном по телефону было нельзя. Она старалась разговаривать с мужем весело, пусть думает, что никаких причин для беспокойства нет. Он, в свою очередь, сообщил, что у него все хорошо, и попросил не волноваться, если она не сможет до него дозвониться, потому что в Риме телефонная связь частенько выходит из строя. Чем он занимается, она спрашивать не стала. Знала, что ответить он все равно не сможет или не захочет. Спросила о своих родителях, и он ответил, что с ними все нормально, они живы-здоровы и желают пока оставаться в Риме.