Когда Максин становилось немного лучше, она сразу хотела уйти, помня, что должна позаботиться об Эльзе с Роберто, но чаще ей казалось, что она больше никогда не станет по-настоящему здоровой. Плакать по единственному человеку, которого она любила, Максин не могла, но часами сидела и думала только о нем. Почему у нее нет слез? Почему она не может плакать? В голове снова и снова вставала картина его смерти, словно Максин могла каким-то образом изменить финал одной только силой своего желания.
Увы, этому никогда не бывать. Эта пуля уже никогда не пролетит мимо Марко. В конце концов ей пришлось скрепя сердце смириться с тем, что его больше нет. Наконец это дошло до ее сознания. Она никогда не станет Максин Валлоне, но будет чтить его память, отстаивать все, во что он верил, и продолжать его борьбу. Вопреки всему на свете, она нисколько не сомневалась в одном: Марко будет жить в ее душе вечно и навсегда останется единственной любовью в ее жизни. Это был отважный, удивительный человек – и ей тоже надо стать такой же отважной, как он. Нельзя подвести его своей слабостью; она собралась с духом и нашла в себе силы действовать дальше. Нет, она не станет пристраивать Эльзу с Роберто где-нибудь в деревушке поблизости, в холмах, а заберет их с собой в Тоскану, доставит в Кастелло к дочери.
Глава 49
Через два дня Максин забрала получивших новые документы Роберто с Эльзой, и теперь они садились в поезд, ждущий сигнала отправления. И вот раздался громкий свист, за ним шипение выпускаемого пара; поезд со стуком и лязгом ожил и тронулся. Двигался он медленно, содрогаясь и стуча колесами на стыках, и чуть было вовсе не остановился, но в конце концов справился и набрал скорость.
Эльза крепко держала корзинку, где лежала завернутая в синюю клетчатую холстину буханка хлеба. Сидящий Роберто прислонился к Максин, которая стояла возле деревянной скамейки рядом с ним и стерегла чемодан этой пожилой пары. На бледном лице Роберто Максин сейчас заметила нездоровый отлив и очень тревожилась, что он может не добраться до Кастелло живым. Девушка обратила внимание и на тревожные глаза Эльзы, чувствуя, как, должно быть, тяжело на душе у этой немолодой женщины. Еще бы, кому захочется вот так, украдкой, как вор в ночи, уезжать из любимого города, а тут еще резко пошатнувшееся здоровье мужа – есть от чего прийти в отчаяние. Сам Роберто держался молодцом. Ничто не могло выбить из седла этого человека, пока у него осталась хоть капля сил.
Вагон, полный монахинь, солдат и бегущего из города люда, весь провонял дешевым табаком и мочой. Максин с Эльзой обе были одеты в застиранные юбки с кофтами, а головы повязали платками, как носят крестьянки. На полу сидела, склонившись над плачущим ребенком, молодая женщина, а рядом на скамейке, не обращая на нее никакого внимания, расселись двое немецких солдат – им и в голову не приходило предложить ей место. Вот нелюди.
Но вдруг со своего места встал еще один солдатик, гораздо моложе этих, совсем еще мальчик, и предложил женщине свое место. Максин поймала его взгляд и улыбнулась, и он тут же покраснел. Такой юный, подумала она, душа еще не успела очерстветь на войне.
Неподалеку сидели два мальчугана, на их чумазых личиках видны были следы недавних слез, на руках и ногах – кровоточащие болячки, оба испуганно жались к юбке своей бабушки.
– Дом у них разбомбили, – пожаловалась старушка, не обращаясь ни к кому в особенности. – Вот и пришлось их забрать. Никого у них больше не осталось.
Эльза что-то пробормотала в ответ, но старушка просто еще раз повторила то, что уже сказала.
Поезд покинул пределы города; за окном проплывали деревья, кусты, сельскохозяйственные угодья, одинокие фермы. Ехали молча, люди были слишком измотаны и обессилены, чтобы разговаривать, да и что нового они могли сказать друг другу? Под монотонный стук колес и лязг вагонов Максин смежила веки, мысли ее блуждали. Все, кто мог, сейчас снялись с обжитых мест, все куда-то едут, ничто не стоит на месте. Девушка страстно мечтала о покое, о возможности уснуть и спать, спать как можно дольше. Может быть, ей удастся как следует выспаться в Кастелло. Она стала думать о Софии. Пока наверняка известно только одно: человек, по описанию похожий на Лоренцо, скорее всего, арестован. Как сказать Софии еще и об этом, когда она увидит, в каком состоянии ее отец? Максин уже говорила об этом с Эльзой, и та тоже считает, что Лоренцо действительно могли арестовать.
Где-то через час она почти уснула, как вдруг раздался визг тормозов, поезд резко остановился, и все повалились, хватаясь друг за друга и за все, за что можно схватиться. Максин посмотрела на Эльзу: та выглядела удивленной и слегка испуганной. Потом раздались зловещие крики: «Aufstehen, Aufstehen!» – «Всем встать, всем встать!», которые звучали снова и снова.
Несколько секунд Максин раздумывала, что делать.
– Схожу-ка посмотрю, в чем дело, – сказала она.
Пробраться к двери было не простой задачей, но девушке удалось-таки проложить себе путь сквозь толпу. Оказавшись снаружи, она увидела вереницу эсэсовцев, которые вытаскивали из поезда умоляющих женщин и плачущих детей и без всякой жалости швыряли их на землю. Она снова вспомнила про Марко, и в сердце ее вспыхнула такая жгучая ненависть, что смотреть на происходящее стало выше ее сил. Ей удалось перекинуться словом с немолодой женщиной, которая явно собиралась куда-то улизнуть.
– Они уводят мужчин в лес, – сообщила она Максин. – Сами знаете, что это значит. В отместку их всех расстреляют.
Максин послушала ее еще, узнала, что именно произошло, и поспешила обратно в вагон.
– Пути впереди сильно повреждены. Там поезд сошел с рельсов, – громко сказала она на весь вагон. И добавила тише, обращаясь только к Эльзе: – Надо скорее убираться отсюда. Эсэсовцы уже в поезде, переворачивают все вверх дном, проверяют документы и под дулом пистолета выгоняют всех из вагонов. Собираются ближайшим составом отправить всех обратно в Рим.
– Я не очень уверена, что Роберто сможет выйти, – прошептала Эльза.
Вдруг послышалась автоматная очередь, а за ней чей-то крик. Максин посмотрела на Роберто.
– У нас нет другого выхода, – сказала она.
– Это союзники постарались?
– Возможно, партизаны. В этих местах они хорошо развернулись. Формируют комитет национального освобождения, так мне сказали.
Из следующего вагона до слуха донеслись чьи-то рыдания. Эльза взяла Роберто за руку, Максин помогла поставить его на ноги, и вдвоем им удалось-таки вывести его, спотыкающегося и кашляющего, из вагона.
– Сначала пойдем по шоссе, потом свернем на проселочные дороги, через холмы, – сказала Максин.
Глаза Эльзы округлились.
– А ему по силам будет подняться на холм? – тревожно спросила она.
– Ничего, справится. Холмы здесь невысокие и пологие.
Мимо них в сторону города, гудя клаксоном, проехал немецкий военный грузовик с крытым брезентом кузовом, а за ним мотоцикл с коляской, в которой сидел солдат в стальной каске. Потом запряженная лошадью и груженная мешками повозка, а за ней и другая, обе тоже в сторону Рима. И вот, если не считать двух сожженных автомобилей, дорога совсем опустела. Они свернули и направились вокруг пологого склона, но продвигаться приходилось очень медленно, поскольку Роберто очень страдал и едва мог идти.
– Может быть, поищем где-нибудь хотя бы мула? – предложила Эльза. – Посадим на него Роберто.
Слегка надув щеки, Максин вздохнула.
– А что, это возможно, – сказала она. – Сейчас сойдем с дороги, спрячемся с чужих глаз долой, и он передохнет. Возможно, где-нибудь впереди удастся сесть еще на один поезд.
Они двинулись по грязной грунтовке налево, и скоро на их пути стали попадаться овраги, лесные массивы, ручьи. У одного из таких ручейков они уложили Роберто в тени под деревом на заросший мхом бережок. Максин с Эльзой присели рядом. Максин достала из сумки фляжку с водой и передала Эльзе, а та поднесла ее к губам мужа. Максин видела, что на лице у той уже проступила печать обреченности.
– Нам надо найти какой-нибудь амбар или церковь, где можно переночевать, – сказала Максин. – Когда сядет солнце, станет холодно.
В глазах Эльзы застыло страдание, но она согласилась.
Максин пожала ее руку:
– Я сейчас пойду на разведку. Огляжусь вокруг и, может, что-нибудь найду.
– Женщине в одиночку ходить здесь опасно, – встревоженно сказала Эльза.
– Я не боюсь.
– А надо бояться, – покачала головой Эльза.
Максин встала:
– Ладно, я пошла. Может, мне повезет. Главное, не тревожьтесь.
Максин ушла, но уже через несколько минут в зарослях послышались голоса. Немцы. По спине у нее побежали мурашки от страха. Может, померещилось? Затаив дыхание, она сказала себе, что голоса немцев ей почудились, вероятно, с перепугу. Но нет, снова послышались какие-то звуки.
В конце концов оказалось, что это две женщины-беженки, которые искали в лесу съедобные травы. Не говоря ни слова, они прошли мимо, и после этого настала тишина, только самолеты гудели в небе.
Максин нашла то, что искала, и поспешила обратно к Эльзе.
– Там есть амбар, всего минутах в десяти ходьбы. В него попала бомба. В крыше огромная дыра, а в полу воронка, зато вокруг все тихо. Ну что, попробуем добраться?
Эльза и Максин снова подняли Роберто, глаза которого уже были закрыты, и двинулись вперед, то волоча его ногами по земле, то неся на себе.
Когда добрались до амбара, Эльза насобирала клочьев сена, чтобы соорудить для мужа постель на неровном каменном полу. Максин же собрала сухих веток, обломков древесины, оставшихся от бывшего хлева, и соорудила небольшой костерок, чтобы мужчине было не очень холодно. Роберто лежал совершенно неподвижно, подавая признаки жизни лишь тогда, когда у него начинался приступ кашля, после которого он, корчась и задыхаясь, едва мог дышать.
В ту ночь они почти не спали. Максин смотрела в дыру в крыше и видела, как плывут в воздухе осветительные ракеты союзников, которые казались таинственными пришельцами иного мира, когда они медленно опускались, освещая под собой землю. Вот если бы союзники прорвали фронт и пришли сюда прямо сейчас, бормотала девушка чуть слышно. Почему они так долго не могут взять Кассино? А следующим городом будет уже Рим. Но во всех сообщениях говорилось одно и то же: войскам союзников пришлось встретить отчаянное сопротивление противника, немцы все еще прочно удерживают хорошо укрепленную линию обороны. И до тех пор, пока британцы с американцами не смогут форсировать надежно обороняемую реку Рапидо, нечего и надеяться, что они возьмут Монте-Кассино. Просачивались слухи о том, что попытка форсировать реку уже предпринималась, но сотни бойцов пошли ко дну или полегли под ответным огнем противника, так что вода в реке покраснела от пролитой крови. За одну лишь попытку американцы всего за сутки потеряли две тысячи человек.