Один из стариков достал из кармана губную гармошку и заиграл, чтобы заглушить свист падающих бомб и грохот разрывов. Кое-кто принялся подпевать, и громче остальных Карла, но громыхание раздавалось уже совсем близко. София зажала уши ладонями, пытаясь не слышать этого ужаса, надеясь и молясь о том, чтобы их дома остались нетронутыми бомбами или пламенем. А Карла продолжала петь, стремясь сохранить бодрость духа и надежду на то, что все они выживут. Одна из старух достала вязанье и при свете лампы принялась щелкать спицами. Шум в подвале, усугубляемый потом и страхом, падающей с потолка плесенью и сыплющейся землей, переполнил чашу терпения Софии, и, когда наступило временное затишье, она поднялась на улицу, подсвечивая себе дорогу маленьким фонариком. София жаждала сделать глоток свежего воздуха, но когда в отдалении взорвалась еще одна бомба, она перекрестилась и снова отправилась вниз, где ее встретил шум голосов.
Яростно лаяли собаки, а какая-то женщина отчаянно размахивала руками и громко кричала.
– Мои сыночки куда-то пропали! Мальчики мои! Я только на минутку уснула. Кто-нибудь видел их?
София подняла фонарь и осветила испуганные, вытянутые лица, но ясно было, что тех двух ребят, которых она заметила давеча, среди них нет.
– Может, они пошли наверх? – спросила она.
Возле ступенек, скрестив ноги, сидела женщина.
– Нет, – сказала она, – я бы их обязательно увидела.
Мамаша вне себя завыла от горя, а София подошла к Карле и прошептала, что надо искать ребятишек.
– Но, графиня, – сказала та, – что, если в лампе закончится керосин? Его и так уже почти не осталось.
Нет, не хватало им еще этих утрат. Такого допустить было нельзя. София взяла фонарь и сама вошла в один из туннелей.
Глава 57
Максин вернулась в Монтикьелло, решив погостить у Адрианы и поиграть с ее мальчишкой, который теперь уже был дома и очень походил на своего дядю Марко. Она видела это в его улыбке и смехе, в его манере неожиданно становиться серьезным. О Марко она думала постоянно. Она ни на минуту не забывала, кем он был для нее, как много для нее значил, что́ оставил ей после себя, когда ушел из жизни: способность любить, которой она в себе и не подозревала. Вместе с другими местными женщинами Максин без устали трудилась, помогая партизанам, и теперь вместе с боевыми подругами с глубоким волнением ждала прихода союзников на вершине Монтепульчано. Там же находились ее двоюродный брат Давид со своей женой Ларой.
Когда первые британские пехотинцы медленно, крадучись и озираясь, пошли по узеньким улочкам этого древнего городка на вершине холма, а чуть позже на площадь выкатили их танки, в городе поднялась буря радости. Максин стояла с винтовкой на плече, которую достал для нее Давид, и ликовала вместе со всеми, от всей души радуясь тому, что хотя бы здесь умолкли стрельба и взрывы и рассеялся дым сражений. Женщины постарше открыто плакали, глядя на то, как детишки с радостными криками гоняются друг за дружкой и ловят конфеты, которые солдаты бросали в толпу. Женщины помоложе обнимали солдат, целовали их в щеки и поили вином, глядя на них сияющими глазами. Старики хлопали друг друга по спинам, а что касается местных фашистов, они все куда-то подевались, ни одного не было видно. Максин целый час искала их, но с приближением союзных войск все до единого либо сбежали, либо внезапно перешли на другую сторону. Впрочем, в будущем это им все равно не поможет.
Когда день уже подходил к концу, один из британских солдат сообщил ей, что, отступая, нацисты грабили каждый населенный пункт на своем пути, хватали все, что под руку попадется: одеяла, одежду, книги, домашнюю птицу и вообще все съедобное, а также ценные произведения искусства. Максин поняла, что ей срочно надо вернуться в Кастелло и предупредить Софию, пока что-нибудь подобное не случилось и с ними. А все, что немцы не могли увезти с собой, они сжигали или уничтожали.
С тревожными мыслями о прекрасном фамильном доме Софии она вывела свой мотоцикл и, помахав британским солдатам рукой, помчалась вниз по склону. Деревня Кастелло располагалась милях в двадцати пяти к северо-западу от Монтепульчано, если ехать по трассе, но оставалась опасность, что могут подстрелить, поэтому Максин решила ехать проселками. У нее оставалось совсем мало времени до того, как немцы начнут свирепствовать, и сейчас Максин надеялась только на то, что не собьется с пути.
Глава 58
Утром София пошла посмотреть, не пострадала ли ночью от бомбежки башня. В воздухе стоял едкий запах дыма и еще чего-то незнакомого. София вспомнила про двух мальчишек, которых им так и не удалось отыскать. Половина населения деревни вышла на поиски, надеясь, что дети как-то выбрались из лабиринта уже в лесу, в то время как Анна с двумя своими подругами, вооружившись керосиновыми лампами, фонариками и мелками, чтобы отмечать дорогу и потом благополучно выбраться обратно, исследовали подземные ходы.
К вечеру мальчишек так и не нашли, и Карла сидела в их доме, ухаживая за бедной отчаявшейся женщиной. В небе пока все было тихо, и София лелеяла надежду, что наступило долгое затишье, во время которого они успеют найти мальчиков. Она прошла в свою освещенную лампой маленькую гостиную и взяла в руки книгу. Но как ни пыталась читать, не могла понять ни строчки. После каждого предложения сбивалась, в голову лезли посторонние мысли, и приходилось перечитывать строку снова и снова. Впрочем, какое может быть чтение, когда с минуты на минуту ждешь новых авианалетов! Тогда она отложила книгу и принялась за вязание. Ручная работа в таких ситуациях порой помогает, успокаивает, однако сейчас тревога слишком одолевала ее. София много думала о прошлом, о том, что сулит и чего не сулит будущее. Все окна давно уже были закрыты, чтобы в комнаты не попал запах дыма, но ей показалось, что в доме слишком тепло, даже жарко; она отложила вязанье в корзинку, стоящую на столике возле ее вольтеровского кресла, и, открыв окно, высунула голову и прислушалась к стрекоту цикад. В воздухе стало еще теплее, и она вспомнила, как, бывало, гуляли они с Лоренцо июньскими вечерами, когда еще не наступала вечерняя прохлада; приходилось, правда, пару часов отгонять мух, но все равно они наслаждались прогулкой.
Ее размышления прервал мужской кашель. Сердце радостно сжалось, и она быстро повернулась, ожидая наконец-то увидеть Лоренцо.
Но это был не Лоренцо.
Небрежно прислонившись к дверному косяку, перед ней стоял майор Кауфман.
– А-а, это вы… – проговорила она, смущенная и обеспокоенная столь неожиданным визитом. – Вы что, следили за мной? Я что-то не слышала, как вы подъехали. А где ваш шофер?
Он выпрямился и слегка поклонился:
– Прошу простить мое вторжение. Но я стучал.
– Карлы сейчас нет дома.
– И, не услышав ответа, позволил себе войти.
Глядя в его близорукие голубые глаза под очками в роговой оправе, София сдвинула брови.
– Ей следовало запереть дверь на ключ, – сказала она.
– В таком случае мне повезло. А свою машину я оставил ниже по склону, совсем недалеко. Я пришел к вам по личному делу… во всяком случае, я на это надеюсь, если все пойдет хорошо.
– Я полагала, что вы уже где-то далеко. Ведь ваши сейчас отступают, верно?
– Я бы выразился иначе. Происходит перегруппировка сил… а когда закончим, снова пойдем вперед, вот и все. Но мне сначала нужно закончить здесь кое-какие дела.
– Закончить здесь дела? – переспросила София, пытаясь выглядеть равнодушной, но в душе она совершенно растерялась, не понимая, о чем это он, и чувствуя, как у нее пересохло в горле.
– Ну да, – ответил он и улыбнулся, но улыбка его была так же холодна, как и взгляд глаз-ледышек.
– Скоро здесь будут войска союзников.
– Возможно, вы правы, но поймите вот что: они никогда не смогут сокрушить могущество рейха и одержать над нами победу, – сказал он и засмеялся. – Вы что, не понимаете, что это в принципе невозможно?
Взгляды их встретились, и по спине Софии побежали мурашки. Уж не сошел ли он с ума, подумала она. Не сошли ли все они с ума со своей безоговорочной верой в Гитлера и его рейх? Она постаралась взять себя в руки.
– Тогда позвольте спросить – чего вы хотите?
– Что ж… Я надеялся для начала из вежливости хоть немного просто поболтать, а потом уже перейти к делу, но раз вы ставите вопрос ребром… А дело вот в чем. Мой начальник почему-то уверен, что радиоприемник, которым пользовались партизаны, находится где-то здесь, и он возложил на меня задачу: до того как мы покинем вас, определить его местонахождение. И наша триангуляция указала именно на это место.
Прошло не больше пары секунд, и она успела обратить внимание, что Кауфман вовсе не кажется столь хорошо сложенным, когда на нем нет шинели.
– Я понятия не имею, о чем вы сейчас толкуете.
– Да бросьте вы, графиня. Передо мной нет нужды демонстрировать дворянскую гордость. Мы ведь с вами оба знаем, что это неправда.
София сделала над собой усилие, чтобы ничем не обнаружить своих чувств, но была уверена, что щеки ее окрасились румянцем, и чувствовала, как нарастает внутренний жар. Чтобы скрыть свою первоначальную невольную реакцию, она старалась дышать как можно более размеренно. Но нет, это не помогло. Наоборот. Дурное предчувствие все росло, мышцы горла напряглись так, что она уже боялась задохнуться.
Он склонил голову набок и сделал шаг вперед. Теперь немец стоял позади обитого ситцем дивана, водя пальцами по его спинке. Ногти Кауфмана были чисты и безукоризненно обработаны.
– Вот видите, – сказал он, – я всегда могу определить, когда человек говорит неправду. Я уверен, что вы сказали неправду. Причем не раз.
– Что за вздор, – удалось ей пробормотать. – Откуда мне знать про какие-то радиоприемники с передатчиками?
– А я разве говорил что-нибудь про передатчики? – нахмурился он. – Нет… нет, не думаю.
– Вы говорили про партизан, которые используют радио. Естественно, что у них может быть и передатчик.