Гибель всё ближе, спасенье все дальше,
Сны разрываешь и перевираешь —
Я вспоминаю, что снилось мне раньше.
Слишком реально и точно – до йоты.
И хоть уверен, что быть так может —
Нет настоящего.
Память, ну что ты?
Я вспоминаю о будущем тоже.
Не позабыть ничего, не исправить,
От мелочей до великих творений.
Память,
Ты очень жестокая, память.
Помнить я всё обречен до мгновений…
Панфил наверное читал бы еще, но оборвал сам себя и завопил:
– Разведчик ра!…
Судя по пеленгу, разведчик болтался в Восточно-Сибирском море.
С этого момента эфир начал оживать и пухнуть, как тесто для пирога. Начался активный радиообмен на севере Штатов, или, как говорили мы, на Континенте.
Вышли на связь и принялись передавать цифровые и буквенные группы те станции, что молчали до этого по нескольку месяцев и даже лет.
В ТОЗе, то есть в Тихоокеанской зоне, подключились к общему шухеру все ретрансляторы.
Возбужденный майор Пузырев, выбежав из кабинета, пронесся по микрофонному залу, привычно обдавая нас запахом казенного спирта.
– Приказываю развернуть все дополнительные посты! – отчеканил Пузырь торжественно, – смены не менять!
Я подумал было, что мне удастся поучаствовать в Третьей Мировой, но всё оказалось намного прозаичнее.
Американцы начали учения «Глобальный Щит-85».
Посты были развернуты через пятнадцать минут. Открыли резервный зал. Подняли всех отдыхавших, привлекли прапорщиков. Техздание загудело как огромный электрический улей.
Американцы, тем временем, вели себя всё активнее. Судя по радиорапортам и пеленгам, армада бомбардировщиков Б-52 поднялась почти одновременно с разных аэродромов Континента и поперла в несколько эшелонов через Северный полюс в направлении Союза.
В то же время зазвучали доклады Пунктов Управления пусками межконтинентальных баллистических ракет (ПУП МБР). Американцы приводили в готовность всё, что летало, и многое из этого уже было в воздухе.
Понятно, что каждый летательный аппарат был оборудован рацией, и большая часть из них вещала в диапазоне коротких волн.
Б-пятьдесят вторые, «Стратофортрессы», должны были в какой-то момент развернуться где-то над полюсом и имитировать атаку на Америку. Штатовские же ПВО тренировались в отражении этой атаки.
Весь изюм был в том, что если бы бомберы не получили приказ на разворот, то они бы просто продолжили полет и запустили ракеты по целям в Союзе.
Это были учения, которые могли перейти или не перейти в настоящую атаку.
Время шло, самолеты летели к полюсу.
– Повернут или не повернут? – спрашивал сам себя Пузырев, бегая кругами по микрофонному залу.
– Авось не повернут, – откликнулся Чебурген.
– Ты что несёшь? – в ужасе закричал Пузырь.
– А что такого? Мы к войне готовы. Давно их надо покарать. Обнаглели.
– Точно, товарищ майор, – вмешался Кролик, – война эта будет справедливая и освободительная. Может быть, мы даже победим. Тогда вам дадут сразу полковника. За умелое руководство.
– Идиоты, – закричал Пузырь и унесся в кабинет протереть нервы спиртом.
Самолеты не поворачивали.
В микрофонном зале стоял непрерывный шум. Команды из ГГСок, сопровождаемые фрагментами радиообмена, наши ответы-пеленги, гул аппаратуры, шум вентиляторов и дробный топот Пузыря, который хлебнув немного, вновь принялся нарезать круги.
У нас не было возможности выпить, и поэтому мы курили одну папиросу за другой, синий дым слоился приятными волнами, вихрясь бурунами после пробежек майора Пузырева.
«Стратофортрессы» миновали полюс.
Началась какая-то подозрительная активность в ТОЗе. На базе в Гонолулу заработали станции на резервных частотах, пошли доклады о перебросках отдельных самолетов на мелкие острова.
Смысл всего этого нам был непонятен, ну да это и не нашего собачьего ума было дело – знай себе пеленгуй да записывай.
Панфил врубился на мой пост и закричал через ГГСку:
– Бабай, включи голову!
На нашем жаргоне это означало, что он просит переключить его с динамика ГГС, на головные телефоны, так, чтобы его слышал только я.
Щелкнув тумблером, я выполнил его просьбу, сдвинув нагревшиеся гуттаперчевые «лопухи» поглубже на уши.
– Давай, чего там?
– Слушай, пару минут назад было, я не успел попросить пеленг.
Тут Панфил включил магнитофон и пару раз прокрутил фрагмент эфира. Помехи были страшные, сквозь треск я понял только, что это доклад о подготовке к дозаправке от КС-135, «Косого», воздушного танкера НАТО.
Ответ второго самолета был, но расслышать я не смог вообще ничего.
– И что? Что такого, Панфил?
Я раз двадцать мослал эту запись, пока разобрал. Это F-15 отвечает. Прикинь, он с «Косым» встретится не может…
– Работает!!! – Панфил, перебив сам себя, переключил мне в телефоны свой эфир. Доклад был на частоте «альфа», мне даже не понадобилось перенастраиваться.
Сигнал был слабоват, но пеленг я взял вполне точно. Расслышать мне удалось только вызов «Косого» – дозаправщика.
– Панфил, возьми на сто семьдесят восемь. ТОЗ, там с Гонолулу пошли переброски час назад, он, видать, один из них.
– Ты слышал его?
– Нет, только КС.
– Я сейчас его разобрал. Это F-15, одиночная переброска, он не может найти дозаправщик, проблемы с навигацией. Опять работает! Всё! Есть пеленг?
– Да, там разницы почти нет, может градус-полтора. Если «Терек» не врет между ними километров сто с небольшим…
– Работает!!!
На этот раз и истребитель, и дозаправщик обменялись сообщениями несколько раз, и стало ясно, что они совсем недалеко друг от друга. На той же частоте заработала мощная станция с Гонолулу.
Истребитель я почти не слышал, но Панфил, разобравшись в картине, пояснил, что F-15 должен был во время переброски на один из небольших островных аэродромов дозаправиться от КС-135 и теперь не может с ним встретиться из-за какого-то отказа в системе навигации. С базы пытаются их свести с помощью наземного радара, но пока не могут. Топливо у истребителя на исходе. Сесть ему некуда. Как-никак, Тихий океан – не лужа.
Тем временем «Стратофортрессы» продолжали свой полет в сторону Союза. ПУПы МБР на Континенте завершили доклады о готовности. Примерно раз в пять минут выходили в эфир станции комитета начальников штабов. Эти темнилы вообще не передавали ничего, кроме букв и цифр.
Пузырев снова умчался в кабинет. У него с дозаправкой проблем не возникало.
На первый пост врубился Джаггер, я узнал его голос, он завопил так, что перекрыл на секунду шум микрофонного зала:
– Работает! Борт номер один!
Джагеру удалось перехватить на резервной частоте доклад самолета Президента США. Это был так называемый борт номер один.
Американцы справедливо решили в свое время, что в случае серьезной заварухи, самое безопасное место для президента – это небо над Америкой. Поди, найди отдельный самолет в общем хаосе.
Город с места не сдвинешь, атомная бомба может разнести в пыль почти любой бункер, или на худой конец, оставить президента без связи и запереть в плену радиоактивных руин.
Самолет, оснащённый всем необходимым, штаб с крыльями, обнаружить вовсе не просто. Президент и генералы-штабисты могут продолжать руководить войной и, в крайнем случае, приземлиться в союзной Америке стране.
Борт номер один выходит в эфир на разных частотах, маскируется как может, и поймать его – большая удача. Даже если пеленг не точен, один только факт, что президентский самолет поднялся в воздух во время таких учений, говорит об очень серьезных делах.
Джаггер не знал, разумеется, находится ли Рональд Рейган на борту, или же экипаж со штабистами отрабатывает учения без его участия, но на всякий случай пропел куплет из популярной комсомольской песни:
– Послушай, Рейган, мудозвон из Голливуда!
Ты на кого решил войной идти, паскуда?
Или забыл ты, падла, времена былые,
Как наш народ имел Мамая и Батыя?..
Панфил опять дал мне команду на злосчастный F-15.
Пеленг почти не поменялся, но слышно его стало лучше. Видимо, пилот изменил направление и двинул на север в сторону большой базы на Гонолулу, чтобы упасть как можно ближе к спасателям. Дозаправщика он так и не нашел.
– Бабай, он не долетит, – сказал мне Панфил, – конец чуваку, он передал, что топлива на пять минут. Дал «Mayday» в эфир. Работает! Бабай, он отдал рапорт о катапультировании!
Мне стало жаль американского пилота, видимо такого же долботряса, как и мы, не сумевшего найти дозаправщик.
Катапультирование само по себе неприятный трюк, а уж плавание зимой в Тихом океане – такого не пожелаешь и врагу. Впрочем, я не воспринимал тогда врагом этого чувака. Стоило только представить себе, как он падает в холодную воду, отстегивает парашют, подтягивает за нейлоновый шнур, надувшийся оранжевый плотик, и взобравшись на него, смотрит вокруг. И не видит ничего, кроме воды и неба…
Тут все началось, как всегда, одновременно.
«Стратофортрессы» дали доклады о запуске крылатых ракет. ПУПы МБР зачастили цифро-буквенными группами. Комитет начальников штабов перешел на какую-то многоканальную передачу, и кроме противного верещания ничего разобрать было нельзя. Пеленги, впрочем, брались даже легче из-за постоянства сигнала.
В зоне Гонолулу защебетали на резервных частотах координаторы спасательной операции. Там все полетели и поплыли искать пилота-раздолбая.
Словом, у нас началась легкая паника. Минут через пять по пеленгам стало ясно, что бомберы все же развернулись перед пуском крылатых ракет. Да и сам пуск видимо был условным. Учения перешли во вторую фазу, Мировая война откладывалась.
Майор Пузырев, лишившись шанса стать полковником, порысил в кабинет, чтобы слегка тяпнуть за мир.
Мы продолжали работать. До конца учений оставалось по меньшей мере еще несколько часов.