— Даже не представляю, — пробормотала, вспоминая мужчину, распростёртого на кровати, прикованного, приглашающе глядящего на меня.
— Надо Дашке позвонить, может, она что предложит, — пробормотала Лиза, и я не успела её остановить, послышалась музыка ожидания вызова.
Всё же на Дорош я обиделась, поэтому села прямо и упрямо поджала губы, сложила руки на груди.
— Да-а-а, — протяжно произнесла меркантильная брюнетистая зараза, недоумённо хлопая своими серыми глазищами.
— Дарья, — начала Лиза, но сестра не дослушала.
— Ой, да не начинайте. Ну продала и продала! Зато при деньгах и немалых!
— Что продала? — удивилась Лиза, а затем, кажется, кое-что поняла, глядя на нас с экрана. — Даша, что ты продала? — с нажимом спросила, а я ответила за Дорош:
— Картину с золотой розой! И знаешь кому?
— Кому? — обеспокоенно переспросила Лиза.
— Бурелю! — выдала я с потрохами её сестру-предательницу, на что она нисколько не смущаясь отозвалась:
— А знаешь за сколько? — парировала с весёлой улыбкой.
— За сколько? — переспросила у неё Лиза.
— За сто сорок тысяч кредитов и они уже на моём счету! — победно заявила Дарья, следя за нашей реакцией.
— Твою эскадрилью! — потрясённо пробормотала Лиза, а у меня от удивления рот раскрылся.
Это же баснословная цена! Сглотнула, сделав выражение лица поснисходительнее, язвительно уточнила:
— А что же не за двести? Всё же янару продавала! — бросила Дарье.
Но та не обиделась, только грустно вздохнула и потёрла щёку о плечо. Брюнетка явно была расстроена чем-то. Сидела на кровати в своей комнате, хотя еще не переоделась в пижаму.
— Я хотела за двести пятьдесят продать, но агент сказал поберечь мать. Она готовит свою авторскую выставку, а тут я с такой сенсацией. Ей же нельзя нервничать. Пришлось опустить цену. Обидно, ведь ваш дворецкий обещал любые деньги, и с лёгкостью бы заплатил мне даже триста тысяч, если бы я захотела.
— Любую? — в шоке переспросила Лиза и явно расстроилась. — Мы же могли его просто-напросто разорить!
— Кого? — удивлённо приподняла брови Дарья. — Вы хоть знаете какое у Буреля состояние? Между прочим, он первый в списке самых богатых мужчин на Шиянаре.
— А ты откуда знаешь? — поразилась я такой осведомлённости Дорош.
— Папу попросила пробить, правда, прежде пришлось выслушать очередную лекцию о половом созревании и всяческих мер безопасности от извращенцев. Странный он какой-то, нож подарил, обещал завтра научить пользоваться.
Нож подруга продемонстрировала, я присвистнула, так как не заметить алую кайму манны было невозможно.
— Даша, а ты знаешь, что это запрещённое оружие? — тихо пробормотала я, а Лиза с шумом выдохнула. — Манну нельзя вывозить с Шиянара и Манаука!
— Это имитация, я проверяла. — В подтверждение своих слов Дарья провела пальцем по острию и продемонстрировала абсолютно чистую кожу. Манна бы точно порезала палец, а значит, это и вправду имитация. Как астероид с души свалился, только контрабанды манны мне для полного счастья не хватало!
— Мне кажется, твой отец знает про твою особенность, — выдала я логическое умозаключение. Иначе зачем сделал такой подарок, намекая на сексуальное насилие? Манаукец точно на Дашу не нападёт ни при каких обстоятельствах, тем страннее, что оружие было именно против манаукцев!
— Мне тоже так кажется, — поддержала меня Лиза.
— Возможно, — флегматично отозвалась Даша, вертя в руках нож. — А вы чего звонили, если не из-за картины?
— А, это! — спохватилась Лиза. — Нам нужен совет.
После краткого пересказа моего «победного» соблазнения Гри, Даша усмехнулась и задумалась.
— Я, конечно же, и не сомневалась, что у Маши получится соблазнить дворецкого, но, как ни прискорбно признавать, противник обходит нас на пару шагов, — пробормотала она, откладывая нож. — Думаю, стоит поиграть пока по его правилам. Посмотреть, что он задумал, но не увлекаться сильно. Держать на коротком поводке, но не давать сладкого.
Тут уже усмехнулась я. Не увлекаться сильно — это как? На себе бы они попробовали приёмчики Гри. Тут спокойной и равнодушной оставаться практически невозможно, да и не хотела я. Сама готова была вкусить сладость, просто первая в очереди стояла!
— Обольстит, Маша и не заметит, — авторитетно заявила Лиза, и вот тут я обиделась. Неужели они в меня не верят! Считают слабохарактерной?
— Это мы еще посмотрим, — выдала им обиженно и, попрощавшись, отключила связь. Затем долго ворочалась в кровати, не в силах уснуть от переживания и в итоге позвонила бабушке Оксане. Та была мне рада, расспрашивала о нашей семье, а под конец уточнила как там у моей подруги дела. Я, забывшись, чуть не уточнила у какой, но вовремя вспомнила про наш последний разговор и прикусила язык.
— Бабушка, скажи, а как узнать обманывает мужчина или нет? Просто возлюбленный моей подруги говорит ей, что любит, а она сомневается. Он даже замуж её позвал, но она думает.
— Надо слушать сердцем. Мужчины обычно говорят правду не словами, а делами, милая моя. Пусть она присмотрится, как он к ней относится. Говорить мужчины могут что угодно, а вот на деле всё сразу и видно. Любовь мужская скупая на слова, но щедрая на подарки. Бывает едва заметные, порой даже малозначительные. Присмотрись к нему, прежде чем давать ответ. Замуж-то легко выскочить, а вот разводиться одна морока! — с понимающей улыбкой прошептала она перед тем, как со мной попрощаться, и я в последний момент поняла, что бабуля меня раскусила!
Я выбралась из кровати, закуталась в одеяло и вышла на балкон подумать над её словами. Слушать сердце было страшно, потому что оно у меня пело, прямо-таки заливалось, словно птица под тёплыми лучами Тариона.
Что для меня сделал Гри, если не считать, что в его обязанности входило следить за порядком в резиденции? Я вообще не понимала, если он богат, зачем работал у нас? Но без него резиденция была другой. Я помнила, как не желала переезжать сюда из загородного особняка. Но постепенно резиденция стала мне домом, потому что в ней появился и бассейн, и конюшня, и корт, и качели, и благоухающий сад и всё, что было так дорого сердцу в загородном особняке. И всё благодаря Гри! Это он создавал для меня все условия, чтобы я не чувствовала себя здесь неуютно!
Потрясённо выдохнула, силясь вспомнить унылый пейзаж, который впервые увидела с этого балкона. Я часто закатывала истерики отцу, требуя вернуться домой. Кажется, это было так давно, в прошлой жизни. Я же действительно не замечала, как осторожно дворецкий окутывал меня уютом, а эта война с мамой из-за цветов? Я терпеть не могла, когда много цветов в доме, не поэтому ли они постоянно исчезали со временем?
А танцы! Я же неуклюжая была. Сколько учителей сменила, пока Гри сам не взялся за меня, терпеливо всё объяснял, а порой строго гонял! Если подумать, то по мелочи можно многое припомнить. Дворецкий незримой тенью присутствовал в моей жизни последнюю пару лет.
Я закусила губу, борясь с собой. Значит, мужчины говорят поступками о любви? Получается, Дарья права, и стоит подождать следующий ход Буреля. Ну что же, хорошо. Подождём.
Подышав прохладным ночным воздухом, я с лёгкостью уснула, и снился мне Гри, и наш поцелуй в бассейне. Правда, в нём мы, кажется, дошли до запретного, отчего я проснулась с утра вся взмокшая и смущённая!
— Твою медь, Машенька. Как же ты попала! — пробормотала себе, прикрывая глаза и признаваясь, что я влюбилась в Гри. Других причин не видела для его обнажённого присутствия в моих ночных грёзах.
На завтрак принарядилась, решив соблазнять Гри своими экстравагантными образами. Узкое деловое платье из плотной серой со стальным отливом ткани обтянуло моё тело. Высокий каблук. Алая помада и волосы, стянутые в строгий пучок на затылке. У меня сегодня занятия по конституционному праву, дипломатическая этика, и я хотела попробовать накидать законопроект по равноправию для Шиянара. В сомнении следила за отцом, не зная, как рассказать ему про Дарью, но вопрос уже назрел, и нужно было решаться. Гри был учтив и сдержан, практически меня не искушал, хотя я не упускала возможности понаблюдать за ним, ловя загадочные улыбки. Всё же он что-то задумал, и его следующего шага я уже опасалась. Вдруг это будет секс? Ой, как сладко всё заныло в груди и ниже. Мысли потекли не в том направлении, и я с трудом переключилась, обращаясь к отцу. У меня был к нему один вопрос:
— Папа, а ты не уволил Мартана?
— Нет, как ты просила, перевёл его временно в другой отдел.
— То есть он никого не охраняет? — удивилась я, надеясь, что его не сильно понизили в должности. Всё же телохранители жили на зарплату, и я это прекрасно понимала.
— Нет, он сейчас занимается подготовкой новых телохранителей для тебя.
Я замолчала, так как мама начала выуживать у меня причины моего желания сменить телохранителей. Отец ответил за меня, и я была ему благодарна. Грусть от потери друга на миг затмила другие эмоции во мне, и я вздрогнула, когда Бурель осторожно поставил передо мной чашку кофе. Затем подлил сливок. Я смотрела на его руки, утопая в мужском аромате с нотками бергамота, нервы, как натянутые струны, тонко пели. Гри словно намеренно вытеснял собой образ уходящего Стемпа, возвращая меня в действительность, а она была такова, что я сидела и тупо пялилась в чашку, в которой сливки мягким водоворотом утопали в коричневом мареве густого кофе.
Медленно подняла взгляд на дворецкого, ловя его улыбку.
— Моя янара желает чего-нибудь сладкого? — обольстительно спросил, склоняясь в раболепном поклоне, вот только я видела, что даже сейчас он превосходил меня, вёл за собой.
— Нет, благодарю, — чинно отозвалась, не желая идти у него на поводу. Сладкое у меня почему-то упорно ассоциировалось с его поцелуями, а я не хотела терять боевой настрой. У меня лекции! Мне учиться надо!
Вот только не прошло и часа унылого повествования унжирского профессора, как мне на комм пришло сообщение от Лизы, что в тренажёрном зале идёт поединок между Стемпом и Гри!