Энн боялась, что Макс спросит о Бобби Колберте. Она даже имени этого не могла произнести спокойно. К черту Колберта! Энн могла думать только о Максе. Он был так близко, а девушка так далеко унеслась в своем воображении, что почти физически ощущала, как он ласкает ее. Чтобы не застонать, Энн прикрыла рот рукой и взглянула на Макса. Он был занят своими мыслями и не заметил ее смятения.
— Я принесу вина — выпьешь со мной? — спросил Макс, проведя рукой по волосам.
— Белое холодное вино? Отлично! — ответила Энн, густо покраснев, приложила ладони к своим пылающим щекам и рассмеялась над собой. Пора бы перестать смущаться по пустякам.
— Пойду и принесу, — сказал Макс и отправился на кухню, поразившую его чистотой и пустотой.
Белое дерево, столешницы из черного гранита и обилие нержавеющей стали — очень современно и удобно, хотя невооруженным глазом было видно, что кухней хозяйка пользовалась не чаще, чем столовой или гостиной.
Оставшись один, Макс попытался снять напряжение. Он привык держать на привязи свои инстинкты, и ему это неплохо удавалось. Он пытался начать новую жизнь, а для этого необходимо было держаться подальше от женщин. Последствия этого длительного поста были слишком очевидны.
Макс тряхнул головой, открыл холодильник, достал бутылку «Пино Грижио» и огляделся вокруг в поисках штопора.
— Штопор для бутылок в ящике. — Энн стояла у него за спиной.
Она открыла ящик, в котором кроме штопора ничего не было, протянула штопор Максу и пошла к буфету. Там нашлось несколько бокалов для вина. Макс взял два, налил в один немного вина и торжественно поднес к носу.
— Мягкое, но в меру крепкое, пожалуй даже терпкое. Привкус белого шоколада и легкий запах фруктовой запеканки. Потрясающе! Восхитительно!
Энн рассмеялась и легонько стукнула его по руке. Но ни ее смех, ни глуповатая шутка Макса по поводу вина не смогли разрядить напряженность между ними.
— Берем вино и идем в комнату, — сказала Энн, взяла бокал из рук Макса и вышла из кухни.
Макс пошел следом и задержался у выходящего на площадь окна, за которым сверкала иллюминация.
— Похоже, они забыли убрать рождественские лампочки. Как ты думаешь, оставят до следующего Рождества?
— Не знаю, у меня это первое Рождество здесь, — ответила Энн, — знаешь, как ни смешно, я люблю рождественскую иллюминацию. Хорошо, как в детстве. Наверное, они просто забыли переключить таймер, или что там у них, — вот праздник и не кончается.
— По мне — чем больше блеска, тем лучше. Мои родители украшают дом на Рождество, и он становится похож на пещеру Аладдина. Роджер тоже любит рождественский блеск, чего не скажешь о Келли. Он считает все это ненужной мишурой и, если бы мама ему позволила, пригласил бы дизайнеров для украшения дома. К счастью, мама этого не допускает.
— А ты намного выше меня. — Энн взяла Макса за руку и повернула его лицом к себе.
— «Люблю, когда меня окидывает взглядом женщина моя!» — продекламировал Макс — и сразу пожалел об этом. Дурацкая шутка. Энни не была его женщиной.
— Давай постоим у окна. Люблю смотреть на огоньки на деревьях. Если ты встанешь на колени у подоконника, сможешь использовать его как столик.
Энн скинула туфли и босиком обошла комнату, по очереди выключая все светильники.
— Ты темноты не боишься? — спросила она перед тем, как выключить последний.
— Пожалуй, я это перенесу, — ответил Макс.
Комната погрузилась в темноту. Только за окном мерцал свет. Энн устроилась у подоконника рядом с Максом. Они не спеша потягивали вино и смотрели на площадь, на деревья, по веткам которых перебегали разноцветные огоньки.
— Всегда вспоминаю детство в такие моменты. Не то чтобы я часто украшала дом на Рождество. Но это как ностальгия — запах детства, ощущение праздника. Еще бы снег пошел…
— Ну, ты размечталась… Но я тебя хорошо понимаю. Чувствую то же самое. Спина не устала? — спросил Макс и обнял девушку за талию. — Я ее поддержу…
— Все в порядке — не устала, — ответила Энн, но не отодвинулась.
— Не спорь, я тебя поддержу…
Они молча сидели в темноте. Ветер за окном гнул расцвеченные лампочками ветки деревьев, которые танцевали в такт ветру. За много лет они встретились только однажды с тех пор, как расстались. И вот сегодня еще раз.
Он хочет возобновить их отношения. Смешно думать об этом сейчас, правда, когда-то и она этого хотела.
— Я пришел не просто так. Хочу тебе кое-что сказать. — Макс еще крепче обнял девушку. — И вряд ли тебе это понравится. Возможно, когда ты все узнаешь, то просто не захочешь, чтобы я был рядом.
— Но ты можешь ничего не рассказывать, — ответила Энн и подумала, что сказка кончилась очень быстро, не успев начаться. Какая же она дура, и что ей нужно, чтобы наконец поумнеть. Энн не отводила глаз от окна, стараясь не смотреть на Макса.
— Послушай, Энн, я дважды попадал в грязные истории, два раза сталкивался с законом. Моей вины не было, только доказать это трудно. Энни, поверь мне, это очень тяжело. И тебе будет нелегко это узнать. Конечно, я должен был сказать это сразу, когда понял, что нам хорошо друг с другом.
— Ты не должен говорить ничего, что тебе неприятно. — Энн не отрывала взгляда от окна.
— Знаешь, нам обоим будет неприятно. И тебе, и мне. В общем, так. Я дважды сталкивался с законом. Первый раз, в колледже, когда погибла моя подруга. Ее убили, и обвинили меня. Потом обвинение с меня сняли.
— Господи, какой ужас. Кто ее убил?
— Преступника не нашли. — Макс с трудом выдавил из себя эту фразу.
— Мне так жаль. — Энн прижалась щекой к плечу Макса. — Я бы хотела быть рядом с тобой и поддержать тебя.
— Спасибо, — ответил он. Энн была совсем рядом, и ему с трудом удалось продолжить свой страшный рассказ.
— Я бы всем объяснила, что ты этого не делал, не мог сделать!
— Спасибо! — повторил Макс. Он закрыл глаза и потер переносицу. Во рту появилось ощущение горечи. Как трудно было продолжать. — Слушай, три года тому назад все повторилось снова. Моя подруга… ее убили…
Глава 10
Абсолютное спокойствие Энн не удивило его, но его тело отозвалось приступом ярости.
Успокойся. У тебя нет права на сладкую жизнь.
И еще ему не хотелось отвечать на вопросы, которые Энн намеревалась ему задать.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал он.
— Нет, — произнесла Энн, проведя кончиками пальцев по его спине. — Я знаю тебя и доверяю тебе. Ты никого не обидишь. Тебя заботит лишь одно — как помочь другим.
Она не боялась его. Он рассказал ей самое страшное, но она осталась на его стороне. С ней он мог бы начать новую жизнь и навсегда закрыть дверь в кошмарное прошлое. Однако, если они проведут слишком много времени вместе, он может причинить ей боль.
— Жаль, что другие чувствуют не так, как ты. Нет, я не упрекаю людей в том, что они бывают подозрительны. Если что-то случилось однажды, хоть и осталось недоказанным, человек имеет право на сомнение. Но в следующий раз, пусть тебя и признали невиновным… Понимаешь, меня бы тоже охватили сомнения.
Он прижал ее к себе. Она не сопротивлялась. Будь у него желание поведать ей, как она исцелила его душу, он не знал бы, как это сделать… Вместо этого он коснулся губами ее шеи.
— Пока Мишель не найдут, тебе покажется, что все начинается сначала… — Ее голос звучал напряженно.
Она озвучила его страхи, и отчаяние нахлынуло снова.
Макс сделал попытку встать, однако реакция Энн была мгновенной. Ее правая рука легла на его затылок, а губы прижались к его щеке.
— Пообещай мне, что мы будем друзьями.
Его дыхание коснулось ее щеки. Он прижал ее к себе — и задержал в объятиях.
Он чувствовал тяжесть в теле, и, хотя крепко обнимал Энн, по его телу волнами пробежала дрожь. Откровенность, с которой он рассказал ей о себе, обошлась ему слишком дорого. Он-то думал, что Энн в ужасе отшатнется от него. И теперь, когда этого не случилось, ему следовало убедить себя в том, что она верит ему.
— Мы ведь друзья, Макс?
— Ты и представить себе не можешь, как я хочу этого, — сказал он. — Но что я могу сделать, чтобы это стало реальностью? Правда состоит в том, что ты не можешь доверять человеку, которого толком не знаешь, притом что этого человека обвиняют в убийстве двух женщин.
Что же, в том, что он говорил, была своя правда, однако она знала, что ее чувство не может подвести ее. Она видела Макса вместе с его братом и знала об их планах, связанных с Грин-Вейл. Такие люди, как Макс, не способны на злодеяние.
— Как бы там ни было, я здесь, и я на твоей стороне. — Энн взвешивала каждое слово. Она все сделает, чтобы помочь ему.
— Даже если Мишель найдут мертвой?
Сердце Энн сжалось. Она держала голову Макса двумя руками и смотрела в его глаза. И хотя на его лицо падала тень, она видела его боль и его решимость. Макс пришел, потому что хотел видеть ее, чтобы сказать ей правду о себе. Потому что ее мнение значило для него слишком много. Она прикоснулась губами к его бровям и затаила дыхание.
Макс заботился о ней, подумала Энн. Почему он сказал ей о вещах, которые любой другой мужчина предпочел бы скрыть?
— Я буду молиться о том, чтобы Мишель нашли, — сказала она. — И я никогда не изменю своего мнения о тебе.
— Есть нечто, что могло бы изменить его. Ты знаешь. Я — нет, Энн, это несправедливо.
Он прикоснулся губами к ее щеке, затем поцеловал в шею долгим чувственным поцелуем. Взял за плечи и притянул к себе.
— Жизнь редко баловала меня удачами, — сказала она, — иногда мне кажется, что по-другому и быть не может. Зато я нашла работу, о которой всегда мечтала, когда жила с мамой. А потом я встретила тебя. Думаю, нас разделяет пропасть, ведь ты совсем из другого мира. Ты и вправду необыкновенный.
— Ничуть не более, чем ты, — он нежно встряхнул ее, — но, Энн, я должен вернуться в Роузбэнк.
— Не хочу, чтобы ты уезжал. — Эти слова вырвались у нее помимо воли. — У меня нет никого, кроме тебя, и я не хочу быть ни с кем другим.