По его словам, лингуампиры занимались земледелием, скотоводством, спортом, производством, торговлей, интеллектуальными играми, науками, причем особое предпочтение отдавали математике, физике, астрономии, биологии, истории... - и вообще всем, о чем только догадался спросить землянин.
- Как насчет медицины? - задавал очередной вопрос Редуард.
- Медицины? - Тот, который задумчиво хмурил брови.
- Ну-у... Умеете ли вы готовить лекарства, лечить болезни, делать операции... может быть, даже продлевать срок жизни?
- А!.. - облегченно вздыхал лингуампир. - Насчет медицины хорошо. Мы умеем готовить любые лекарства и лечим ими любые болезни, мы делаем операции, но крайне редко. Операции мало кому доставляют удовольствие. Мы умеем продлевать срок жизни практически до...
- Бесконечности?
- И даже дольше!
У Редуарда захватывало дух от осознания масштабов открывающихся перед человечеством перспектив. Нужно ли уточнять, что немалое место в этих перспективах отводилось некоему скромному космодесантнику, рядовому представителю Комиссии по Космическим Контактам? Едва справившись с волнением, Редуард отваживался на следующий шаг.
- Как с искусством? - осторожно осведомлялся он.
- С искусством? - переспрашивал инопланетянин.
Когда Редуард полностью исчерпал запас своих вопросов, настал черед Того, которого утолять свой информационный голод. Впрочем, его стремление узнать как можно больше о жизни землян, скорее, походило на жажду. В самом деле, с той же жадностью, с какой инопланетянин недавно глотал воду из фляжки, и с тем же алчущим блеском в глубоких черных глазах он спешил узнать о землянах все - то есть абсолютно все. Причем, похоже, все подряд. Его в равной степени интересовали и формулировка закона Ньютона - Лейбница в интерпретации Тихонова - Колмогорова, и расписание остановок стратолай нера на пути от Меркурия к Ганимеду, и типовой набор космических баек про тяготы жизни в невесомости, и теория о происхождении видов и родов войск, и тексты популярных песен, и содержание книжек, которые Редуард прочел еще в детстве и смог припомнить сейчас. Нет, серьезно, когда Редуард после долгих уговоров принялся цитировать школьный букварь и дошел до сакраментального "Макс летит на Марс. Валера - на Венеру", его благодарный слушатель выглядел растроганным до слез. "Валера - на Венеру", - завороженно повторил он, закатывая глаза. И в глазах отразилось солнце.
Когда наконец его любопытство было удовлетворено, по крайней мере в первом приближении, Редуард решил перейти к официальной части переговоров. Он запустил транслитератор, причем в режиме записи. Недвусмысленное согласие хорошо лишь в том случае, если от него не так-то просто потом отказаться...
Специалист по контактам был полон решимости. Немного смущал его тот факт, что он вдруг ни с того ни с сего забыл местоимение, служащее для самоидентификации. Какое-то невообразимо, просто до неприличия, простое слово, что-то вроде "э" или "ю"... нет, не вспоминается!
Но разве это могло стать для Редуарда серьезной помехой в такой ответственный момент?
- Редуард Кинг хочет... - говорить о себе в третьем лице было непривычно. Присутствовало в этом что-то от обычаев древних индейских племен. - Хочет от имени всех людей обратиться ко всему вашему народу.
"Чересчур пафосно, - отметил про себя Редуард. - Определенно, белое орлиное перо стало бы неплохим украшением для моего гермошлема".
- Редуард Кинг может обратиться к нам, - разрешил Тот, который. - Мы с большим интересом выслушаем предложение людей.
- Т... т...
Метеором средь чистого космоса стало для Редуарда новое неожиданное открытие: он не знает, как обратиться к своему собеседнику! Из памяти куда-то дружно улетучились и соответствующее личное местоимение, и имя, которым во время знакомства представился... представился... Мать-Земля, как же он представился?!
Тем не менее Редуард сумел выдавить из себя:
- Твоя... уполномочен говорить весь свой народ?
Нет, орлиное перо, пожалуй, останется невостребованным. От последней фразы Редуарда веяло уже не прерией, но тундрой. Вдобавок он умудрился "запамятовать" практически все предлоги и прочие служебные слова, отчего речь его стала напоминать текст срочной телеграммы.
- Вполне. - Тот, который, казалось, не обратил ни малейшего внимания на замешательство Редуарда. - Как я понимаю, ты собираешься предложить моему народу заключить соглашение о сотрудничестве с землянами?
Редуард всем своим видом изобразил молчаливую признательность.
- Что ж, в таком случае меня интересует, какую пользу для себя смогут извлечь лингуампиры из этого соглашения.
- Ну-у...
Редуард прекрасно знал, что именно он должен сейчас сказать, но совершенно не представлял себе, как это сделать! Еще ни разу в жизни ему не было так мучительно трудно подбирать слова. Все обрушившиеся на него столь внезапно языковые проблемы Редуард списывал на вполне понятное волнение, которое всегда охватывало его в момент перехода к официальной части переговоров, и на жару. Местное солнце - раскаленный белый диск - пекло немилосердно.
Чем еще, кроме легкого солнечного удара, можно объяснить внезапный возврат Редуарда к своим древним словесным корням?
- Выгодам сим несть числа, - молвил он. - Тяжко снискать пользительнее.
- Пользительнее? - усмехнулся Тот, который. - А под "выгодами", которым якобы "несть числа" ты, должно быть, понимаешь торговлю, обмен знаниями, подключение к общей информационной сети... Я не слишком тяжко излагаю?
Редуард послушно кивнул, с ужасом осознавая, что, вероятно, именно от этого неосторожного кивка напрочь забыл даже жалкие крохи старорусского.
Переговоры затянулись до позднего вечера. Не столько по причине несговорчивости сторон, сколько из-за фатального косноязычия, которое так не вовремя подкосило Редуарда...
Случайно оказавшийся поблизости детеныш шекери, который пришел в рощицу по вечерней росе, чтобы насобирать себе лукошко сочных ягод на завтрак, стал невольным свидетелем разговора представителей двух цивилизаций. Услышав незнакомые голоса, а главным образом - один голос, лишь изредка прерываемый какими-то неразборчивыми односложными замечаниями другого, маленький шекери добродушно улыбнулся и побрел в сторону дороги. Но стоило ему приблизиться к ней настолько, что сквозь редкие ветви деревьев уже можно было разглядеть фигуру говорящего, как улыбка немедленно сползла с его лица, а маленькие треугольные глазки округлились от ужаса. Обеими передними лапками шекери ухватил себя за хоботок, сдерживая рвущийся наружу крик, а через мгновение исчез, как будто испарился. Только брошенное лукошко и несколько пригоршней рассыпавшихся по траве ягод отмечали то место, где он только что стоял.
Что-то было не так. Нет, не что-то - все было не так!
Редуард Кинг понимал это чисто интуитивно, так как для логического мышления у него просто не осталось слов.
Решительно все шло не так, как должно бы, и очень странно, что Тот, который этого совсем не замечал.
- В свете всего вышесказанного, - говорил он, все больше воодушевляясь от звука собственного голоса, - совершенно очевидной становится необходимость создания обобщенного эпоса, который послужил бы связующим звеном между нашими двумя расами не только в будущем, но и в прошлом.
"Что со мной стряслось? - пытался думать Редуард. Это было нелегко: слов на мысли катастрофически не хватало. Поэтому Редуард думал преимущественно без слов, только образами. - Почему я все забываю?"
- Проиллюстрируем на простом примере, - продолжал Тот, который. - В легендах и мифах, доставшихся нам по наследству от древних поколений лингуампиров, неоднократно фигурировала безжизненная планета-прародительница под названием... эээ... Впрочем, не суть важно. Безжизненной она, разумеется, оставалась лишь до тех пор, пока не стала прародительницей. Так вот...
"Вот этот... как его... например, он-то все помнит! Каждое словечко... Вон как шпарит! И ведь что непонятно - когда он произносит какое-нибудь слово, я тоже его вспоминаю... кажется. Но почти сразу же забываю снова".
- Что нам мешает взять эту милую планетку и заселить ее какими-нибудь представителями земной мифологии? К примеру, этими... ты, кажется, называл их... - лингуампир нетерпеливо поцокал языком.
- Кентаврами? - машинально предположил Редуард.
"Только разве я про них рассказывал?.. Стоп! Что я только что сказал? Кентаврами? Значит, что-то я все-таки помню? Кентаврами, кентаврами, кентаврами... Не забыть бы хоть это! Кентаврами, кентаврами..." - он готов был повторять это слово до бесконечности.
- Верно! Кентаврами, - обрадовался Тот, который. - Только...
"Кен..." - пронеслось в мозгу Редуарда в последний раз.
- Ты случайно не знаешь, как может отразиться на их метаболизме помещение в серно-аммиачную атмосферу?
Редуард с выражением безысходности на лице покачал головой.
"Нет, - так или примерно так подумал он. - Я ничего уже не знаю. Вот только что знал, но стоило мне сказать об этом вслух, а потом - услышать, как то же самое произносит... Или... Или не стоило?!"
Страшная догадка внезапно посетила его. И оттого, что ее было невозможно облечь в слова, она становилась еще более страшной.
Редуард по-новому взглянул на своего собеседника. Тот, как ни в чем не бывало, продолжал о чем-то увлеченно говорить, но Редуард уже не слушал его. Он рылся в памяти. Он искал слова. Ему позарез требовалось найти хотя бы парочку слов для проверки своей гипотезы. Как назло, он ничего не мог припомнить. Даже самого бесполезного. Даже самого бессмысленного. Кроме...
- Эники-беники ели вареники! - выпалил он. Это было как вдохновение.
Тот, который оборвал свою речь на полуслове.
- Эники-беники?.. - удивленно переспросил он. - Интересно, что бы это могло значить?.. Нет! Ничего не говори, - обратился он к землянину, как будто тот еще мог что-нибудь сказать. - Я догадаюсь сам! "Вареники" - это нечто такое, что надо варить. В таком случае "ели" представляет собой производное от "есть", не в смысле существования, а в смысле поглощения пищи. Я прав?.. Следовательно, "эники-беники" должны быть...