Сломать хребет Станишеку Дганскому оказалось несложно. Он умер один в лесу, промучившись целые сутки, пока кабаны не задрали его. Не так просто оказалось довести до выкидыша жену, но Василь справился. Он нашел молодую девчонку, отдаленную родственницу той ведьмы из села Схованы, которое мы сожгли недавно. Девчонка была испуганной и совсем молоденькой. Я думаю, ей исполнилось лет тринадцать, не больше, и она очень походила лицом на убитую ведьму, которая приходилась ей двоюродной бабушкой. Те же темные глаза, черные брови, красные губки, словно вишенки. Она глянула черными глазами, улыбнулась нам ласково и заверила, что все сумеет сделать.
– Я сделаю вам, панове, зелье, от которого скинет та, что беременна, – проговорила девочка.
Я переживал за Василя, чуяло мое сердце недоброе, поэтому ездил вместе с ним. Девчонка велела нам вернуться за зельем через пять дней. Заверила, что делается оно на полную луну.
– Как луна станет полной, так вертайтесь, панове, – проговорила она и склонила темную головку.
Беззащитная, тоненькая, она казалась тростиночкой, которая не может представлять опасности. Что нам сделает ведьмина внучка, которой мы оставили жизнь из милости? Крестьяне из сожженного нами села разбрелись кто куда, а девчонка поселилась в землянке с семьей своей дальней родственницы. Помогала им носить хворост и собирать грибы да ягоды, чтобы хоть как-то пережить зиму. Ничего больше у них не осталось – ни скотины, ни огорода, и деньги, предложенные Василем Вивчаром за особое зелье, оказались для них очень кстати.
Мы вернулись за зельем к вечеру, когда круглая луна уже поднялась над лесом, но вокруг еще стояла вечерняя синь и пахло мятой и полынью. В землянке было пусто, мы не нашли ничего, кроме глиняного кувшинчика, замотанного серой тряпицей. К кувшинчику прилагался свиток из старого-престарого пергамента. Лишь только Василь Вивчар взял свиток, как подул ледяной ветер и с потолка землянки повалил снег.
Крупные снежные хлопья стали засыпать меня и Вивчара. Мы кинулись прочь – Василь держал в руках кувшинчик – и едва выбрались наружу, к лошадям, как увидели призрака.
Это была старая ведьма.
Не чернобровой молодой красавицей предстала она, а жуткой фурией с глазами, полными зеленой тины. Волосы ее падали до земли и казались речной травой, что стелется под потоками воды. Она возвышалась над нами, а вокруг крупными хлопьями валил снег.
– Ты будешь проклят, Василь Вивчар, – тихо произнес детский голосок за нашей спиной.
Но мы не могли оглянуться. Нас сковал лютый мороз, мы превратились в ледяные статуи, покрытые снегом.
– Отныне и навеки ты всегда будешь выполнять чужие желания. Ты будешь служить Книге желаний, Василь Вивчар, – продолжал говорить детский голосок за нашими спинами, а жуткая ведьма с тиной в глазах все стояла и таращилась на нас, и ее зеленые волосы трепались на ветру, как мокрая речная трава.
– Вот оно, твое проклятие, у тебя в руках. Разверни его, – велела девчонка, которая пряталась за нами. – Прочитай, что там написано. Вслух прочитай, Василь Вивчар.
– Я отрублю тебе голову! – прорычал озверевший Василь. – Я отрублю тебе голову, дьявольское отродье!
– Не я творю страшное зло! Это ты сжег село и лишил жизни и крова ни в чем не повинных людей! По твоей вине женщины и дети остались без еды и домов, а впереди зима! Ты хочешь лишить жизни женщину и ее ребенка! Это ты – дьявольское отродье! Поэтому ты и весь твой род будете служить дьяволу! Вы всегда будете выполнять желания, записанные на этом пергаменте! Любой из вашей шляхты сможет записать свое желание, а ты должен его выполнить! Ты и все твои потомки! Разверни пергамент, Тот, кто выполняет желания, и прочти его!
– Ты сдохнешь, маленькая тварь! – Василь с невероятным трудом сбросил с себя снег, покрывавший его с ног до головы, и обернулся.
Я же не мог оторвать взора от страшной ведьмы, скалившей беззубый рот в радостной ухмылке. Она покачивалась, протягивая к нам руки.
– Прокляты… Прокляты оба… – шептала она.
– Я убью тебя, – закричал Василь и кинулся к девчонке.
Возможно, ему удалось бы ее схватить, но откуда ни возьмись возникло жуткое чудище с крыльями и рогами, дунуло ледяным ветром, и нас с Василем забросало снегом. А когда мы, замерзшие и усталые, выбрались наконец из сугроба, все было закончено.
– Напугала нас, чертова ведьма, – проговорил Василь, оглядываясь в поисках девчонки.
Но ведьминой внучки и след простыл. Лишь таял повсюду снег, превращая землю в непроходимую грязь. Жуткий призрак зеленоглазой ведьмы тоже пропал, но маленький горшочек с зельем и пергаментом так и остался на пенечке, целый и невредимый.
– Сварила-таки нам зелье, – проворчал Василь, забирая его.
– Оставь тут. А еще лучше сожги, – сказал я ему.
– Ради этого мы едва не превратились в лед, – возмутился Василь. – Я заработаю проклятые деньги, даже если все мертвые ведьмы выберутся из могил и начнут меня пугать.
Он забрался на коня и развернул наконец пергамент. Читать Василь умел хорошо, его научили этому в церкви Всех Святых. Ровным голосом он прочел:
Хочу, чтобы Станишек Дганский свалился с лошади и сломал себе хребет. И обязательно умер, но не сразу, а на следующий день. И чтобы его не сразу нашли, а только через два дня.
Хочу, чтобы его жена, Еленка Дганская, родила мертвого ребенка и сама умерла на другой день после родов.
Хочу, чтобы двоюродный брат Станишека Дганского, Ежи Дганский, пошел войной на соседнего шляхтича, Стефана Левандовского, и перебил у него все войско, а самого Стефана взял в плен.
– Что это? – спросил я.
– Это желания, которые я должен исполнить, – ответил Василь, не взглянув на меня.
– Разве ты должен устроить войну против меня? Разве ты обязан заставить Ежи Дганского напасть на мои владения?
– Здесь так написано, – ровным голосом ответил мне Василь. – Значит, так тому и быть.
Глава тринадцатая. Мирослава
Городок спал, окутанный холодной осенней ночью. Наша «Волга» неслась по улицам, и казалось, что ее тарахтенье будит всех людей в домах. Мы миновали церковь Всех Святых, выехали на главную дорогу и свернули к дому Матвея.
В кухонном окне горел свет – Снежане не спалось от беспокойства за нас. – Вы нашли его? – спросила сестра, едва мы зашли на кухню. – Что с вами?
Видимо, наши грустные лица рассказали все гораздо лучше слов. – И что теперь делать? Куда он пропал? – проговорила Снежанка, опускаясь на стул, и на ресницах у нее показались слезы.
– Утром снова отправимся искать, – ответил ей Марьян. – Если, конечно, он сам не появится. – Ты так и не ложилась спать? – спросила я у Снежаны. – Как тут уснешь? Постоянно что-то происходит.
– Здесь всегда что-то происходит, без перерыва, – проворчал Марьян и взял турку, чтобы заварить себе кофе.
– И мне сделай, пожалуйста, – попросила я. Свое бежевое пальто, испачканное в лесу, я кинула на комод в коридоре и теперь сидела в джинсах и толстовке, ощущая, как меня трясет, словно в теплой Матвеевой кухне стояла лютая стужа. Зубы мои стучали без остановки, и Снежанка, глядя на меня, лишь беспомощно ойкала.
Марьян сварил кофе, поставил турку на стол и крепко меня обнял. Тепло его рук на какое-то мгновение уняло дрожь, но полностью не прогнало. Все равно я чувствовала, как внутри нарастает ужас, и боялась даже глянуть на окно. Вдруг из темноты глянет жуткое лицо духа Желанной? Вдруг демон захочет снова овладеть Марьяном и заявится к нам прямо сейчас?
– Мне кажется, что Матвей что-то понял, – вдруг заговорила Снежана. – Он сначала сидел у себя в комнате и читал старые письма. Он сказал, что это важные письма из прошлого, от какого-то старого члена Варты, и трогать их не стоит. Сидел и читал. А после его вдруг стало рвать. Он стал бледным, и его трясло, вот как тебя сейчас, Мирослава.
– Меня не тошнит, – тут же возразила я.
– Я и не говорю, что это какой-то вирус у вас обоих…
– А где Скарбник? – вдруг спросил Марьян, все еще продолжая обнимать меня.
– Я не видела кота уже давненько.
– Он любит кровь с молоком, – вспомнила я. – Матвей говорил, что поил его в подвале. Пошли попробуем отыскать кота, что ли…
– Пошли, – вздохнул Марьян, отпил немного кофе и открыл холодильник.
Конечно же, у Матвея было молоко, он всегда пил с ним кофе. И, конечно же, в морозилке нашлась кровь. Мы вдвоем с Марьяном отнесли в подвал блюдечко с кошачьим угощением – Снежанка побоялась с нами идти – и остались там ждать. Я ежилась от холода и всем сердцем желала как можно скорее вернуться в теплую кухню.
Скарбник все не показывался, и мы уже потеряли всякую надежду, когда черный кот неожиданно возник в дверях подвала. Он стоял на каменной дорожке, пушистый и огромный, и его желтые глаза сверкали не хуже далеких звезд.
– Что вы тут стоите? Я не приму ваше приношение. Вы не из рода Левандовских. Заберите свое молоко, – прошипел кот, зло мотая из стороны в сторону длинным хвостом.
– Тогда скажи нам без всякого приношения, может, ты знаешь, куда делся Матвей? – спросил Марьян.
– Тебе, потомок пастухов, я не отвечу. Хотя если говорить начистоту, то Матвей уже знает, каких ты кровей, отпрыск бастарда. – Глаза Скарбника стали узкими щелками, уши прижались к голове, и он попятился, словно не желая больше с нами разговаривать.
– Тогда скажи мне. Я ведь не потомок пастухов, – тихо проговорила я.
– Вам не надо знать, куда он отправился. Он сам все расскажет, потом. Или расскажет девчонка, которая пошла вместе с ним. Дождитесь утра и все узнаете, – велел нам Скарбник и ушел в ночь. Растворился в темноте, как проклятый призрак.
Пришлось дожидаться утра.
А утро все не наступало. Ночь тянулась и тянулась, холодная, звездная – после трех тучи разошлись, и звезды засияли, как ненормальные. Мы втроем сидели на кухне, и Марьян пил кофе кружку за кружкой. Я же лишь слегка пригубила, и больше мне ничего не хотелось.