– Как думаешь, куда он пошел? – иногда принималась расспрашивать Снежана, но я лишь пожимала плечами.
Догадки у меня имелись, но вслух я их не произносила. Конечно, он что-то вычитал в старых письмах, о которых рассказала Снежана. Вычитал и понял, что может еще раздобыть информацию. Вот и кинулся на поиски.
Марьян, словно разгадав мои мысли, спросил у сестры, что за письма.
– Не видела. Он мне не показал. Я лишь однажды ночью застала его за чтением. Такая старая-престарая бумага. Наверное, это даже не бумага, она казалась толстой и ветхой, и запах стоял на всю комнату. Я спросила, но Матвей толком не ответил. Буркнул, что важные старые письма, и все, и что трогать их нельзя.
Марьян, конечно же, тут же метнулся в комнату Матвея, поискал и вернулся с ворохом пергаментов.
– Это действительно старые письма. Но чтобы их прочитать, надо сломать все глаза и хорошо знать старопольский язык. Буквы тут совершенно непонятные, как будто писал криворукий… – проговорил он, положив на стол свернутые трубкой пергаменты.
Они лежали перед нами, но по-прежнему скрывали свои секреты.
– Можем, конечно, попробовать их прочитать, как раз перед Новым годом закончим, – покачал головой Марьян. – Ну-ка… «Сын мой Врацек… Письмо… наш род…» Дальше вообще непонятно. Как только Матвей их разбирал? И что он там вычитал?
Я тоже попробовала прочесть, но оказалось, что знаю старопольский еще хуже Марьяна. Были бы поразборчивее написаны буквы, мы попытались бы понять хотя бы общий смысл, но из тех коротких словечек, что удалось понять, не складывалось ничего путного.
И тут в дверь постучали. Я глянула на часы – половина шестого утра.
– Кто это стучит? – не понял Марьян. – И кого Скарбник пропустил во двор?
Он двинулся к кухонной входной двери, ведущей на веранду, замер на миг, а потом рывком распахнул. На пороге стояла девчонка, бледная и худенькая, с длинными черными волосами и ясными серыми глазами. Она посмотрела на всех нас и с ходу спросила:
– А где Матвей?
– Ты кто? – поинтересовался Марьян.
– Я его соседка. Сегодня ночью я ходила с ним в небольшой городок, не очень далеко отсюда. Мы сражались с жутким монстром, и я ужасно замерзла. Я просто хочу поговорить с Матвеем.
– Он ушел вечером и не приходил, – пояснил Марьян, пристально глядя на девчонку.
– Он приехал сюда со мной час назад, а потом… – Девчонка замерла и задумчиво потерла лоб. – Странно это, – сказала она наконец.
– Где ты была с ним этой ночью? – переспросил Марьян.
– Пусть заходит и расскажет, – предложила я.
Девчонка зашла. Аккуратно и медленно расшнуровала белые кроссовки – пальцы у нее были покрасневшие, точно от холода, а царапины на руках – длинные. Все так же медленно и аккуратно она сделала несколько шагов внутрь кухни и обвела нас взглядом.
– Вы Вартовые, да? – уточнила она.
– Откуда ты знаешь? – нахмурился Марьян.
– Моя бабушка тоже из Вартовых. Она мне рассказывала. Матвей обещал взять меня в команду. Мы с ним сегодня ночью одолели жуткую тварь, которая дула на нас холодом и сыпала снег на голову. Матвей должен был добыть какую-то книгу.
– Он ее добыл? – одновременно вскрикнули мы с Марьяном.
– Да. Добыл и пошел домой. Мы приехали вместе на машине, час назад. Остановились у моего дома. А потом…
– Сюда он не приходил. Расскажи, где вы были, – потребовал Марьян.
Девчонка деловито кивнула и стала рассказывать.
– Меня зовут Марьянка, и моя бабушка из Вартовых, – начала она…
– Матвей вернул Желанную. – Марьян сказал это жестко и четко и повернулся ко мне.
Марьянка, которая рассказывала долго и медленно, – иногда мы ее переспрашивали, такой сильный был у нее западный акцент, – теперь пила чай с пирожками, которыми угостила ее добрая Снежанка.
– Я не знаю, как называется эта книга, – покачала она головой.
– Это точно Желанная. – Марьян молча посмотрел на меня.
Слишком много рассказывать новенькой не хотелось. Мы ее не знали, поэтому не стоило торопиться выкладывать ей все секреты.
– И он пошел с ней в лес, – добавила я.
– Рассвело. Надо собираться, пока не поздно. Он пошел с ней в лес, чтобы записать желание. Я иду.
– Я с тобой, – подскочила я.
– Нет! – Марьян обернулся, и глаза его сверкнули не хуже алмаза на серебряном крестике. – Ты не пойдешь! Я не могу рисковать тобой!
– А без меня ты погибнешь! Убьешь Матвея, и что дальше? Рабство у Желанной навсегда? У тебя на шее крестик, Марьян! Ты справишься!
Марьян долго смотрел на меня – хмуро, пристально, и Снежанка не выдержала, запричитала, что дурацкое проклятие сведет нас в могилу.
– Если она тебе поможет, бери ее с собой, – сказала вдруг Марьянка. – Один ты не справишься. Я тоже могу пойти с вами. С кем вы собираетесь сражаться?
– С Тем, кто выполняет желания, – мрачно проговорил Марьян. – Но тебе туда лучше не соваться.
Марьянке лучше было не соваться в лес этим утром. Но она не понимала, что страшного в той книге, которую они отвоевали с Матвеем, и наш страх казался ей странным и нелогичным.
А я не могла понять, почему Матвей вдруг доверился соседке, которую мы почти не знали, и взял ее с собой в опасную дорогу, а нас не позвал. Почему не обратился к Марьяну, почему не рассказал все хотя бы мне? Подозрения, которые имелись у моего парня, теперь овладели и мной.
Вдруг Матвей что-то задумал? Вдруг действительно не рассказывал нам о своих планах?
Черная «Волга» снова тарахтела и подпрыгивала, издавая жуткие звуки, похожие на рычание раненого зверя, а мы напряженно вглядывались в дорогу. Снова церковь Всех Святых и внимательный взгляд безносого каменного Климента. Снова подъем в гору, к кладбищу Невинно убиенных. Снова маленькая часовенка.
Прежде чем отправиться в лес, Марьян вдруг поцеловал серебряный крестик, который сиял слабым таинственным светом на фоне его черной рубашки, и зашел в часовенку.
Утреннее солнце слабо просачивалось через узкие окошки и ложилось ровными пятнами на каменный пол. Свеча, которую зажег этой ночью Марьян, все еще горела, одинокая и неожиданно яркая. Марьян молча положил монеты на каменный алтарь, взял еще одну свечу и зажег. Потом повернулся ко мне.
– Зажги свечу, – велел он. – Пусть темные силы видят, что мы служим не себе и своей жадности, а…
– Церкви? – уточнила я. – Нет. Мы делаем это ради нас, ради наших друзей и самых обычных людей, которые в эту ночь мирно спят в своих домах. Чтобы нечисть не разрушила их жизни.
Тоненькая свечка показалась мне неожиданно теплой, а когда огонек заплясал на ее верхушке, такой веселый и яркий, я даже улыбнулась, подумав, что все будет хорошо.
И тут телефон Марьяна выдал тихий мелодичный звук. Словно звякнул колокольчик. Марьян вздрогнул, посмотрел на экран, а потом поднял потемневшие глаза на меня.
– Матвей записал свое желание. Третье желание Ведьмака. Он хочет, чтобы я принес ему карту подземелья под старой аптекой. Ту самую карту, на которой обозначено, где находится колодец силы.
Глава четырнадцатая. Матвей
У каждого человека есть выбор, сын мой Врацек, делать добро или делать зло. Василь Вивчар мог выкинуть проклятый пергамент и разбить горшочек с зельем, но он выполнил задание до конца и получил деньги за работу. После этого Василь стал мрачным, нелюдимым и еще более злым.
Я поначалу думал, что записанное на пергаменте – просто ведьмацкая шутка. Но однажды в мою усадьбу ворвался Ежи Дганский с пятьюдесятью своими людьми и перебил всю мою дворовую челядь, разграбил мой дом, а меня самого связал и перекинул на круп лошади. Тогда я понял, что проклятие сбывается.
Василь был с ним, но со мной разговаривать не стал.
Я оказался в подвале Ежи Дганского, избитый, голодный, связанный. Меня почти не кормили, а Ежи Дганский требовал выкуп с моих родственников, угрожая меня убить.
Я думал, что жизнь моя закончится в подвале, и это было страшной местью ведьм. Василь не вспоминал о нашей с ним дружбе и о том, как служил отцу Теодору и Церкви, выполняя святое дело.
Однажды ко мне в камеру пришел лохматый и грязный мужик и, меняя мое отхожее ведро, положил на скамью пергамент.
– Велел вам передать отец Теодор, – тихо проговорил мужик, поднял голову и пристально глянул на меня.
Я узнал холопа Панаса, служившего при церкви Всех Святых.
Едва он ушел, как в руках моих оказался пергамент, и я узнал его – страшные желания, записанные ведьмой, которые выполнял Василь Вивчар.
«Хочу, чтобы Станишек Дганский свалился с лошади…» – прочитал я первые строки, и меня охватил ужас.
Рядом со свитком стояла чернильница, и я понял, что надо сделать. У меня появилась возможность освободиться, надо было лишь записать свое желание. И я записал.
Просидев в темнице много дней и ночей, я плохо соображал и писал первое, что придет в голову. Мне не следовало этого делать, но соблазн получить желаемое был слишком велик.
Я хотел свободы, денег, могущества, жену и детей. Едва я поставил последнюю точку и свернул пергамент, как почувствовал невероятную радость и, взглянув через решетку на голубое небо, такое далекое и желанное, понял, что скоро буду свободен.
Так и случилось. Василь Вивчар освободил меня и договорился с графом Потоцким, чтобы мои владения были увеличены. Я взял в жены родовитую девушку с приданым, и она родила тебя, Врацек, и твоих сестер. Род Левандовских стал богатым, сильным и могущественным благодаря Желанной. Когда пергамент закончился, я сделал книгу со страницами, чтобы можно было записывать в ней свои желания. Именно я завершил создание Желанной.
Матвей вскочил и прошелся по хижине быстрым шагом, ероша волосы.
Итак, это история его предка, родоначальника Левандовских! Так вот чьи письма он читал! Вот кому обязана своим существованием Желанная!