– Умерла… – эхом повторил он. Взгляд его застыл в одной точке за Машиной спиной.
– Когда я осматривала дом Якимовой, мне на глаза попался телефон. Она поставила его на полку, чтобы снять селфи. Вы знаете, что такое селфи?
Колыванов криво усмехнулся. По крайней мере, он реагировал на ее слова, он слушал ее и слышал, а не сползал на пол, схватившись за сердце.
– Получается, в день своего исчезновения Якимова ушла за грибами без телефона. Но это странно! Конечно, она могла забыть его, но такая рассеянность плохо вяжется с Мариной. Она тот человек, который вернулся бы с полдороги, потому что нельзя уходить в лес без сотового, вы повторяете это год за годом, у Ксении от зубов отскакивает ваш список, и я уверена, что вы не только в нее вколачивали технику безопасности. «Нас здесь мало, нам нужно друг друга беречь». Вы не удивляетесь моему рассказу, Валентин Борисович. Я ведь говорю то, что вам уже известно, правда?
Старик продолжал смотреть ей за спину.
Послышался звук автомобильного двигателя. Он нарастал, и вскоре белая «Тойота» Аметистова промчалась по дороге в сторону Анкудиновки. «Новые фокусы?» Но Маше сейчас было не до причуд Аметистова.
Она села напротив Колыванова, поставив стул так, чтобы поймать его взгляд.
– Марина не уходила ни в какой лес, да? Иначе она взяла бы телефон. И вряд ли ей пришла в голову мысль делать селфи в шесть утра… Кстати, этот момент вы не продумали. Полина Ильинична сказала, что многие видели, как Марина отправилась за грибами. Однако настоящие грибники выходят очень рано, раньше, чем вы все просыпаетесь. В Таволге ведь нет коров, которых нужно выгонять до рассвета. В полиции на это не обратили внимания, судя по тому, что мой вопрос застал Полину Ильиничну врасплох. Она рассердилась и осадила меня.
Колыванов молчал.
– Где Марина, Валентин Борисович?
Старик посмотрел ей в глаза.
– Не знаю. Никто не знает. Кроме Поли.
– Что с ней случилось?
Колыванов криво усмехнулся.
– Я ее убил.
Глава 9. Макар Илюшин и Сергей Бабкин
1
Оксана не позвонила, а прислала сестре аудиосообщение. Сергей с Илюшиным в пятый раз слушали ленивый, тягучий с хрипотцой голос, повторяющий:
– Не беспокойся, все в порядке, я тут задержусь. Когда вернусь, не могу пока сказать! Чмоки-чмоки, Ленку целуй в коленку!
– Это точно голос Оксаны?
– Да что я, родную сестру не узнаю? – засмеялась Жанна. – Она это. Выпила, кажется, малость. И выражение это ее: «Ленку целуй в коленку», она всегда так говорит, когда прощается.
Жанна держала телефон в лодочкой составленных ладонях, точно птичку, готовую взлететь.
– Перешлите мне запись, пожалуйста, – попросил Илюшин. – И еще – у вас ведь остались другие ее сообщения? Я все-таки хочу убедиться, что это именно Оксана.
Прибежал Юрий, за ним торопился Медников.
– Ха-ха, я же говорил! – торжествующе объявил Лев Леонидович. – Можете ничего не сверять! Оксанка это, радость наша шалопутная…
Жанна одернула его, показав одними глазами на Баренцева.
– Юрик обо всем знает, – отмахнулся Медников. – Хватит уже голову друг другу морочить. Ну, загуляла баба, имеет право, в конце концов!..
– Имеет право? – повторил Юрий, и Бабкин понял, что он сейчас бросится на Медникова – просто потому, что более подходящего объекта рядом нет. – Мы здесь с ума сходим! Восьмой день! Частных детективов! Ребенок не спит нормально! – С каждым выплеснутым словом он надвигался на Льва Леонидовича, а тот отступал назад. – Свинство какое! Скотство! Не предупредить никого! Про родную дочь позабыть!
Сергей встал между ними.
– Тише, тише. – Он примирительно поднял руки. – Юрий, брат вашей жены точно не виноват в ее… отъезде.
Баренцев сник. Хотел что-то сказать, с силой прикусил губу – и вышел.
Макар заметил за окном красноватое лицо Лады Толобаевой, на котором медленно проявлялась недоверчивая радость. Горничная прибежала к их коттеджу, услышав новость, но внутрь зайти не осмелилась, ждала снаружи. Илюшин наблюдал, как она кинулась к Баренцеву, остановилась в двух шагах, смутившись, и расцвела в улыбке, когда он кивнул в ответ на ее вопрос.
Медников как ни в чем не бывало радостно потер руки.
– Ну, дивно, дивно! Разобрались! Все, братцы, мы в ваших услугах больше не нуждаемся, освобождайте вагончики, граждане пассажиры, поезд доехал до конечной станции… Давайте, давайте, с вещичками на выход, мои дорогие! И вы, юноша, собирайтесь, и вы, мой дорогой Сергей, не знаю, как вас по отчеству!
Он выпроваживал их, как хозяин, балагурил, распахнул дверь, чтобы они поторапливались, не позволял Жанне вставить ни единого слова и, наконец, приблизившись к Бабкину, вскинул ладони, чтобы подтолкнуть его к выходу, точно зазевавшегося пассажира в трамвае. Сергей мгновенно обернулся к нему. Медников так и оцепенел с поднятыми руками.
– У вас, Лев Леонидович, инстинкт самосохранения отключился на радостях? – с любопытством осведомился Макар.
Жанна наконец обрела голос.
– Да вы что! Лева, ты с ума сошел? Сергей, Макар Андреевич, не слушайте его, он сам не знает, что городит, а вы оставайтесь сколько хотите, вечером ужин праздничный накроем, вы чего, как уезжать-то, чего это выдумали!
Медников медленно сделал шаг назад. Он был очень бледен. «Точно турист, столкнувшийся с медведем», – с удовлетворением констатировал Илюшин. Можно было бы еще поглумиться над зарвавшимся Львом Леонидовичем, но их ждали дела.
– Жанна Ивановна, пока не выяснится, с какого телефона поступил звонок, мы хотели бы остаться здесь, – сказал он. – Если наше присутствие вас не обременит.
Жанна Ивановна поклялась, что ее ничего не обременит. И на застывшего неподвижно Сергея, хранящего молчание, покосилась с таким ужасом, что Илюшин с трудом удержался от смеха. Кажется, если бы он пожелал жить здесь еще год, она и на это дала бы согласие, лишь бы поскорее убраться подальше от взбешенного Бабкина и увести своего братца-остолопа.
Когда за ними закрылась дверь, Макар скомандовал:
– Отомри!
Но напарник уже и без его приказов был на кухне, стучал дверцами шкафа. Сначала до Макара доплыл запах кофе, а затем, бережно неся кружку размером с небольшую кастрюлю, вернулся и Сергей.
– В турке осталось на полчашки. Если хочешь, допивай.
– Не хочу. – Илюшин спрыгнул с подоконника. – Надо срочно связаться с Татаровым, выяснить, откуда был сделан звонок.
– Дай мне две минуты спокойно кофе попить, а?
– Даю три с половиной, – великодушно сказал Макар.
2
– Я знал, я знал! – Татаров хлопнул ладонью по столу, и ложка громко звякнула в его тарелке. На них обернулись из-за соседних столиков. – Смылась отдыхать, никого не предупредила! Надо будет у нее допытаться, когда вернется, отчего она бросила машину в этом селе, как его… Алабушево. Не дает мне покоя этот вопрос. Хотела, чтобы ее угнали? На запчасти разобрали, или что?
Они сидели втроем в том же кафе, где впервые встретились с Бабкиным. Сергей пил кофе – кажется, уже пятую чашку за сегодняшний день, но кофе здесь варили отменный, он не мог упустить такую возможность. Илюшин заказал мороженое и теперь под насмешливым взглядом Татарова десертной ложечкой собирал с белоснежного пика россыпь измельченных орехов.
– Нужно все проверить, – в третий раз занудно повторил Сергей.
– Ясное дело, – согласился Татаров. – Сейчас доем и рвану к телефонистам. Они мою рожу узнают издалека! Каждый божий день к ним, как на работу. Жалко, зарплату ихнюю не платят!
– Компанию тебе можно составить? – спросил Сергей.
– Само собой! А ты, Макар Андреевич, чем займешься?
– Еще не решил, – сказал Илюшин. – Мне не дает покоя вопрос: почему Баренцева не позвонила, а прислала голосовое сообщение?
Бабкин согласно кивнул. Его тоже это занимало.
– Ха! Это я тебе отвечу запросто. – Татаров поднял руку, привлекая внимание официантки. – Не хотела нарываться на семейный скандал. Сидит она на морях вся из себя расслабленная, не желает портить себе настроение. А сестра же голосить начнет! Начнет?
– Может…
– Ну вот. Зачем тратить нервы? Она нарочно сбежала подальше. Вот поэтому голосовое. Девушка, принесите еще порцию сметаны, пожалуйста.
Официантка, улыбнувшись ему, ушла. Бабкин еще в прошлый раз заметил, что Татаров вызывает у людей симпатию – очень ценное качество для оперативника. Меньше минуты спустя она появилась: поставила керамическую плошку перед Татаровым, сказала: «Пожалуйста, приятного аппетита» – и снова улыбнулась. Но прежде чем уйти, взгляд задержала на Илюшине.
«А вот и еще одно ценное качество», – хмыкнул он про себя.
– Допустим, – согласился Макар. – А почему банковская карта нигде не засветилась? Они едут, видимо, на машине Горояна, останавливаются, покупают вино, заказывают еду в ресторанах, она заходит в салон, чтобы сделать укладку или маникюр… Ей тридцать пять, она в компании с любовником на семь лет моложе. У нее с собой странный набор вещей, она собиралась в дикой спешке, как будто убегала. Ей обязательно пришлось бы что-то докупить. Маникюрные ножницы, ушные палочки – да что угодно! Почему она за пять дней ни разу не расплатилась картой?
Татаров с веселым недоумением уставился на него.
– Макар Андреевич, ты чего! Да они из постели не вылезают! Зачем ей этот маникюр-педикюр! Голову помыла – уже красотка. В ресторанах расплачивается Гороян, он ей даже пять рублей вытащить не позволит. Может, они и не едут никуда! Зависли в Ростове, отрываются по полной. Сорвало у тетки крышу, ну.
– Не забывай о горе налички в сейфе, – поддержал оперативника Сергей. – Может, Баренцевой нравится швыряться деньгами. Кое-где, если ты расплачиваешься налом, делают скидку, и неплохую. А ушные палочки ей вообще не нужны. По последним данным отоларингологов уши чистить вредно.
Илюшин в раздумьях постучал ложечкой по креманке. Достал телефон и включил воспроизведение.