Карельский качнул головой.
— Черт его знает, попробуем разведать больше об этом Остапове. Мне докладывали, конечно, что он возил наркоту для Маркелова, но эта деятельность сама собой иссякла после смерти того. Но ты права, ничего не мешает ему толкать дурь среди местного населения.
— Ты знал? — открыла я рот. — И почему не рассказал мне?
Он быстро пожал плечами:
— Не бери в голову. Тогда я не думал, что это может быть связано с его смертью. Маркелов скончался несколько лет назад, с тех пор мужик был не у дел. Поэтому я не отнесся к данному факту всерьез.
Я только головой покачала. И сколько еще вот таких «не бери в голову» будет? Карельский сообщает мне то, что считает нужным. И возможно то, что выгодно ему. И если будет информация, которая ему лично покажется неприемлемой для того, чтобы я ее знала, он просто промолчит. Еще и направит меня по ложному пути.
— Может, поведаешь, что еще ты узнал об Остапове? Так, чтобы я имела представление, а не блуждала в потемках.
Карельский усмехнулся.
— Ты что, обиделась? — покосился в мою сторону. Я только глазами захлопала.
— Больно надо, — фыркнула в итоге. — Просто я бегаю по всем знакомым погибшему людям, пытаясь узнать хоть что-то… А ты, оказывается, все давным-давно пробил по своим каналам.
— Да ничего существенного, Карин. Кроме того факта, что он был курьером. В остальном совершенно обычный мужик, ничем не примечательный.
— Однако он оказался в моей квартире с пробитой головой. И это, знаешь ли, меня немного тревожит.
Карельский усмехнулся, бросая на меня очередной взгляд.
— Рад, что ты сохраняешь чувство юмора.
Я только глаза закатила. В этот момент мы заехали в какой-то двор, и Арсений запарковался недалеко от шлагбаума, закрывающего проезд.
— Теперь куда? — спросила я, вылезая следом за Карельским, взявшим с собой полученный от Алисы презент.
— Идем, — сделал он жест рукой, следуя к подъезду.
Дом был, что называется, из элитных. Новостройка в центре, современная, стандартов высокого класса. Частный двор, подземная парковка.
— Я могла бы подождать в машине, — заметила ему.
— Если бы были подобные неловкости, я бы тебя об этом попросил. Так что успокойся.
В лифте я все же не удержалась:
— Может, хотя бы скажешь, к кому мы идем?
— У мамы день рождения, надо ее поздравить. Я обещал заехать на семейную встречу.
Наверное, мои глаза напоминали в тот момент чайные блюдца, а рот открылся неприлично широко.
— Что? — усмехнулся он, повернувшись ко мне. — Тебя так удивил факт, что у бездушного и холодного монстра есть мама, или что он хочет ее поздравить?
Рот я закрыла, а еще покраснела. Зачем-то мотнула головой, отворачиваясь. Ну да, несложно догадаться, кем я его считаю, особенно после того ночного разговора. Но сейчас речь шла не об этом.
— Ты везешь меня домой к своей маме? — спросила я.
Лифт звякнул, створки открылись. Арсений подтолкнул меня вперед, указывая на одну из квартир на просторной лестничной клетке. Я двинула туда, и уже у двери тормознула, резко разворачиваясь. Не первой же мне идти, в самом деле. Арсений в это время как раз потянулся и нажал кнопку звонка, и мы оказались снова лицом к лицу.
Какое-то наваждение, честное слово. Он рассматривал меня со странным вниманием, словно пытался в голову залезть. Звонок за моей спиной навязчиво дребезжал, а я не отводила взгляд и думала, что же ты за человек, Арсений Карельский?
— Кнопку звонка отпусти, — услышала сзади девичий голос, вздрогнув, обернулась.
На пороге стояла девчонка лет семнадцати: светлые кудрявые волосы, похожие черты лица — без сомнений, Арсению она родственница. Только глаза добрые, хотя насмешливые, как и у Карельского. Оглядев меня, она вздернула брови в удивлении, которое даже не пыталась скрыть. Переведя взгляд на Арсения, сказала:
— Ну заходите.
Мы прошли в просторную прихожую, девчонка тут же закричала в сторону комнаты:
— Мам, тут Сеня пришел. С девушкой.
Последнее она особо выделила, так что я и вовсе стала чувствовать себя неловко. Тут же появилась высокая женщина лет пятидесяти, выглядела она, что говорится, на отлично. Ладная фигура, красивое платье, прическа, легкий макияж. Она замерла в нескольких шагах от нас, разглядывая почти с изумлением.
Меня, конечно. На сына даже не взглянула. Это Арсений называет «нет никаких неловкостей»? Я переминалась с ноги на ногу, пока Карельский, поцеловав мать в щеку, вручал ей подарок. Она прижала его к груди, переводя взгляд с сына на меня, и обратно.
— Ты нас познакомишь? — спросила наконец.
— Конечно. Это моя мама, Инна Александровна, это сестра Майя, а это Карина…
— Твоя девушка, мы поняли, — закончила Майя чуть ли не с восторгом.
Так вот с кем он говорил по телефону — с сестрой, а не какой-то девицей. Почему-то сразу отлегло. Хотя легче в целом не стало. Я продолжала чувствовать себя крайне неловко. Особенно когда на последнее замечание Майи Арсений больше ничего не добавил. То есть он привел меня сюда как свою девушку? Это у него игры такие?
— Подарок посмотришь? — улыбнулся Карельский.
— Да, конечно, — опомнилась Инна Александровна. Внутри и впрямь оказалась картина. Но впечатления она произвела куда меньше, нежели я.
— Спасибо, дорогой, — женщина снова поцеловала Арсения, — проходите, что же мы на пороге стоим?
Мы разулись и прошли к ванной вымыть руки. Я тут же прошипела:
— Что все это значит?
— Да расслабься, — отмахнулся он, скрывшись в ванной.
Я пошла мыть руки после него, а когда вышла, обнаружила у дверей Майю. Ничего не говоря, она схватила меня за руку и потащила на балкон. Оказавшись там, широко улыбнулась, говоря:
— Ну расскажи, как ты растопила сердце этого Кая?
Я только рот открыла, не зная, что сказать. И все-таки не одна я считаю его холодным, даже вот родная сестра говорит подобное. Только ответить мне ей совсем нечего. Ничье сердце я не растопила.
— Да у нас не то чтобы серьезно, — пробормотала я. Майя рассмеялась.
— Ага, конечно. Знаешь, сколько раз мама просила его познакомить нас хоть с какой-то девушкой? Он отвечал: когда я решу, что эта та, с кем я хочу быть, тогда и познакомлю. И знаешь, скольких он приводил?
— Скольких?
Майя демонстративно загнула пальцы на руках, а потом разжала ладонь.
— Ни одной. Ты первая.
Я открыла рот и снова закрыла, не зная, что на это можно сказать. Тут открылась дверь, и появился Арсений, переведя взгляд с меня на сестру, спросил:
— Ну и что ты пытаешься выпытать у Карины?
Он встал сзади меня и, положив руки мне на живот, прижал к себе. Я перестала дышать. Его тело было горячим и каким-то уютным, что ли. А вот ладони на моем животе… Не дышать вышло недолго, потому что сбитое дыхание разбило грудную клетку, я понимала, Арсений прекрасно чувствует, как часто я дышу, как быстро двигается мой живот под его руками. Но ничего не могла с собой поделать.
— Карина рассказывала мне, какой ты страстный любовник, — она показала брату язык, а я только вспыхнула. Даже стоя спиной к мужчине, почувствовала, как он усмехается.
— Сильно сомневаюсь, что Карина могла бы рассказать тебе такое. И вообще, мелочь, рановато подобным увлекаться.
Майя только фыркнула, в этот момент раздался звонок в дверь.
— О, это папа, — высказалась девчонка, — пойдемте, хочу на его лицо посмотреть.
Глава 18
Она почти вытолкала нас с балкона, а я вдруг разволновалась. Сейчас я увижусь с Карельским-старшим? Тем самым человеком, который по мнению Стаса оказался убийцей его матери, пусть и косвенно?
Мужчина оказался под стать своей бывшей жене — высокий, широкоплечий, с светлыми кудрявыми волосами, зачесанными назад. Он выглядел моложе своих лет, наверняка и сейчас пользуется успехом у женщин.
— Пап, а Арсений с девушкой, — услышала я Майю еще раньше, чем мы появились в прихожей.
— Давно пора бы, — раздался приятный низкий голос, — а то уже больше тридцати, а все баб меняет, как перчатки.
Я посмотрела на Арсения, он только усмехнулся, качнув головой, и мы вышли в прихожую.
— Привет, сын, — мужчина пожал Арсению руку, поворачиваясь ко мне.
— Знакомься, пап, это Карина Разина.
Рука на мгновение замерла, мужчина посмотрел на сына, потом снова на меня более внимательно, и я почувствовала: он знает обо мне куда больше, чем можно подумать в первый момент. Наконец, мужчина вернул улыбку и пожал протянутую мной руку.
— Петр Карельский, рад нашему знакомству.
Я заставила себя натянуть на лицо улыбку. Теперь о моем появлении здесь в голове забродили новые мысли. Мог ли Арсений воспользоваться ситуацией, чтобы ненавязчиво, так сказать, столкнуть меня со своим отцом? Вполне. Только какая ему от этого выгода, вот в чем вопрос.
Толпой мы прошли в гостиную, где стоял сервированный для чая стол.
— Присаживайтесь, — указала в его сторону Инна Александровна, — Майя, принеси еще один стул.
Девочка ускакала, мы с Арсением сели по одну сторону, его родители по другую. Майя устроилась рядом со мной. Все принялись есть торт и общаться, хотя взгляд то и дело переходил на меня. Но вопросов задать никто не решался. Постепенно беседа выровнялась, стало проще, начались шутки.
Я сидела с чашкой в руках, то и дело косясь на Арсения. Он улыбался так много, что я могла с уверенностью сказать: у него непременно завтра челюсть заболит. Кажется, за все время нашего знакомства он столько не улыбался. И вообще, сейчас был каким-то другим, расслабленным, не таким серьезным, как всегда. Даже взгляд стал добрее, правда, на меня он мало смотрел.
Вскоре мы переместились на диван, как только я села рядом, Арсений положил свою ладонь на мое колено, чем весьма дезориентировал. Поглаживал изредка, даже не догадываясь, какую бурю эмоций вызывает внутри. А потом началась сложная часть, потому как родители все же