Он положил на стол книгу и открыл ее, подняв густое облако пыли.
Лара склонилась над древней страницей. Там была картинка – красивая миниатюра, изображавшая компанию людей в длинных цветных мантиях – ведунов былых времен, догадалась она. Ведуны собрались вокруг изукрашенного резьбой постамента, на котором стояла… вернее, сидела…
Птичка.
Лара несколько раз моргнула, ниже нагнулась над страницей. Пульс ее ускорился, разгоняясь до предела. Птичка была изображена очень узнаваемой с первого взгляда. Да, она была изготовлена из дерева и золота, внутри виднелся сложный механизм. Лара долго вглядывалась в рисунок, потом медленно, очень медленно повернула голову и взглянула на птичку на собственном плече. Та легонько, совсем не больно клюнула ее в нос.
– Но не может же быть, чтобы… чтобы…
Берни просияла:
– Да-да, Лара, я уверена, что птичка, которая сейчас сидит у тебя на плече, и есть Заклятие Судного Дня. Самая могущественная магическая вещь, которая существует на свете.
На этих ее словах солнце за окном погасло.
Сделка
Лара стояла у дверей книжной лавки Беловранов, прижимая ладонь к сердцу: сердце колотилось так сильно, что она боялась, как бы оно не взорвалось. Медальон гудел и вибрировал у нее на груди, как бьющая крыльями стрекоза. Голоса заклятий, звуки магии, исходившие из медальона, от птички и от книг, усилились до такой степени, что даже оглушали – пока все они разом вдруг не умолкли.
– Солнце! Куда девалось солнце?
За окном виднелся лоскут неба – совершенно черный, ясный, усыпанный мириадами звезд.
В темном помещении у нее за спиной Берни и Магнус лихорадочно копались в карманах. Лара услышала звяканье стекла – а потом во тьме загорелось два ярких огонька, трепещущих на концах их палочек.
Лару трясло всем телом, колени ее подгибались. С улицы послышались смятенные крики, потом вопли ужаса, шум толпы. Шум все нарастал, и Ларе хотелось завизжать во весь голос, скорее броситься к ближайшему входу в туннели и спрятаться в самом тайном, самом глубоком ответвлении подземной трубы.
Берни тронула ее за плечо, и девочка подпрыгнула на месте.
– Лара, послушай меня внимательно. Я знаю, что тебе страшно. Нам всем страшно, милочка. Но ты должна сохранять хладнокровие, не поддаваться панике.
– Но ведь солнце! Оно погасло! – Лара умоляюще уставилась на Берни и увидела, что та тоже крупно дрожит, что румянец на ее щеках погас. Пожилая ведьма на миг прикрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
– Думай, Берни, думай хорошенько, – тихо приказала она себе. А потом продолжила уже громче: – Порт. Конечно же, порт! Роб должен быть там!
– Но он еще не готов, – возразил жене Магнус. – Его отплытие было назначено через два дня.
– Клянусь коленями Матери-Земли, Магнус, о чем ты?! В таких обстоятельствах Роб подготовится за считаные секунды и отчалит в любой момент, как только мы скажем!
Мозги Лары потихоньку снова начинали работать, отходя от ступора.
– Это ведунская магия? То, что случилось?
Берни затрясла головой:
– Нет, конечно. Это не ведунская магия. – Прежде чем выговорить ужасное слово, она набрала в грудь воздуха, словно задыхалась. – Это… Вечноночь.
Магнус скривился, словно в рот ему попало что-то ужасно горькое.
– Не спеши с выводами, Берни! Мы еще точно не знаем…
– Не глупи и разуй глаза! Конечно же это она! Кто-то выпустил ее на волю. А следом за ней вот-вот явятся Меченые.
Лара снова глянула на ночное небо, вспомнив разом все ночи в приютском дортуаре, когда она, свернувшись в комочек под одеялом, слушала страшные истории старших детей – про Вечноночь, про ужасных Меченых, которые приходят во тьме и перерезают людям горло…
– Так это все правда? Оно взаправду существует?
Берни, еще недавно такая крепкая и румяная, сейчас выглядела старой, жалкой и перепуганной. Она протянула руку к механической птичке, но та к ней не пошла, только перелетела с одного плеча Лары на другое.
– Послушай. В порту сейчас стоит корабль нашего друга. Мы должны подняться на его борт и немедленно отплыть в Западную Ведунию, и будем надеяться, что мы доберемся до нашей земли раньше, чем туда придет Вечноночь. Нужно как можно скорее доложить Верховной Ведунье об этой птичке.
– Но я не хочу никуда отплывать!
– Ты должна, детка. Просто должна. Погибель уже рядом. А птичка, насколько я вижу, как-то связана с тобой лично, реагирует только на тебя. Неужели ты будешь такой эгоисткой, чтобы отказать нам в помощи?
Лара взглянула в окно и увидела тени мечущихся людей, услышала свистки полиции. Весь город поглотила паника. Она почувствовала себя крохотным листком, который несется в потоке по туннелям под городом, листком, совершенно не способным управлять собственным движением. Перед внутренним взором девочки возникло лицо малыша Джо, который сейчас, должно быть, сжался от ужаса в своей комнатенке на чердаке, малыша, на котором к тому же лежит забота о бабушке…
– Я не эгоистка. Я пойду с вами, но только при условии, что вы возьмете на борт еще двоих… Двоих моих друзей.
Берни и Магнус Беловраны обменялись долгими взглядами.
– Ладно, – выдохнула Берни. – По рукам.
Путешествие начинается
– Лара, ты что, готовой стукнулась? – Джо Коротконожка, стоя на пороге своего жалкого жилища, смотрел на Лару с таким выражением, будто у нее нос на лбу вырос. Единственным светом на лестничной площадке был огонек драконьего фонарика Джо, который тот поспешно запалил, когда угасло солнце. Лицо и шею мальчишки все еще украшали начавшие желтеть синяки, оставшиеся после нападения Душителя. – О чем ты вообще говоришь? Какие Меченые? Какое срочное отплытие? Мне кажется, ты не в себе!
– Джо, разуй глаза, выгляни наружу! Весь город охвачен паникой. Здесь сейчас зверски опасно! – Лара кивнула ему на Берни, стоявшую неподалеку: – У моих друзей есть корабль, который возьмет нас на борт. Быстро собирайся и собирай бабушку. Потом, когда все наладится, мы сможем верну…
– Ты что, глухая? Никуда мы не едем! – впервые в жизни Джо повысил на Лару голос, и это было так неожиданно, что она даже умолкла. Джо и сам от себя такого не ожидал, страшно смутился, опустил глаза. – Извини. Мы просто не можем.
Из темной комнаты послышался сдавленный хрип, какое-то бульканье, и Джо мгновенно бросился внутрь, оставляя гостей за порогом.
Лара вошла следом за ним. Мальчик склонился над бабушкиной кроватью. Старушка лежала, словно куколка гусеницы, закутанная в грязные одеяла, и зримо дрожала от сильного жара. Лара не сумела скрыть своего шока: всего несколько дней назад она видела бабушку вполне бодрой, только ничего толком не помнящей, а существо, которое сейчас металось перед ней на кровати, больше походило на обтянутый кожей скелетик.
Джо протер влажным полотном бабушкин лоб, покрытый испариной.
– Видишь, дела плохи. Совсем плохи.
– Держись! – Лара бросилась обратно на лестницу и за руку втащила в комнату Берни Беловран. – Берни, смотри! Ты можешь что-нибудь сделать? Сделай что-нибудь! Пожалуйста! У тебя же есть целебное заклятие!
– Я не взяла с собой… и у нас нет времени, – пробормотала Берни, но Лара не сводила с нее умоляющих глаз – и Берни, недовольно хмурясь, вытащила из кармана палочку. Один из флакончиков в ее барабане загорелся ярким теплым светом, свет перетек на кончик палочки, освещая убогое жилище. Берни склонилась над больной, желая получше ее осмотреть.
У Джо отвисла челюсть. Он даже полотенце выронил.
– Это же ведьма! Уходите отсюда! Вам нельзя! Мне нельзя…
– Тише, мальчик. – Берни положила свободную от палочки руку бабушке на потный лоб. Потом оглянулась на Лару, отрицательно качнула головой: – Она очень плоха. Лучшее, что я могу для нее сделать, – это облегчить заклятием ее страдания. Дальше ее организм либо справится, либо нет.
Она снова сунула руку в карман, уже в другой, и Лара подумала: «Интересно, сколько в этом плаще вообще карманов? Наверное, не меньше нескольких сотен!» Берни вынула маленький флакон и протянула его Джо, который шарахнулся прочь, как будто ему предложили взять в руки динамит с подожженным шнуром.
– Преисподние челюсти, глупый ты мальчишка! Если бы я думала тебе повредить, я бы это уже сделала! Возьми, если хочешь, чтобы больной стало лучше.
Джо храбро принял флакончик из ее рук, вытянул пробку и капнул несколько капель содержимого бабушке в рот. Эффект был, считай, мгновенным: только что она стонала и задыхалась, а тут вдруг затихла и расслабилась. Джо поднял на Берни взгляд, полный изумления и благодарности.
– А теперь мы отправляемся, – приказала Берни. – Сию минуту.
Лара отстранилась.
– Я без них никуда не поеду.
– Старушка слишком слаба, чтобы страгивать ее с места. Путешествие ее убьет.
– Тогда я останусь здесь и буду помогать Джо. А вы забирайте птичку.
– Хватит! – Джо неожиданно встал между ними – и показался Ларе куда выше, чем она привыкла. – Лара, я не знаю, во что ты на этот раз ввязалась, но я не могу, я отказываюсь в этом участвовать, ясно? Бабушка без меня не выживет, а как я смогу ей помогать, если буду болтаться в петле на площади Жнеца за общение с ведьмами? Только без обид. Ты подвергаешь бабушку опасности уже тем, что явилась сюда, так что… в общем, отправляйся без меня.
Лара ушам своим не верила.
– Но Джо, как же…
– Пожалуйста. Просто уходите.
Берни положила руку Ларе на плечо и потянула ее к выходу. На этот раз девочка не сопротивлялась. Они вышли на лестничную клетку – и Лара в последний раз оглянулась, чтобы взглянуть на Джо, смотревшего ей вслед из своей темной убогой комнатенки.
– Джо, я вернусь за тобой. Я тебе обещаю!
Джо ничего не ответил, а когда Берни запалила магический свет на конце своей палочки, лицо его исчезло в темноте противоестественной ночи.
У Лары не было времени на раздумья, на то, чтобы скорбеть из-за Джо и его напастей, потому что стоило им выйти на улицу, она сразу поняла нечто очень важное. А именно – им понадобится вся их удача и находчивость, чтобы просто добраться до порта живыми. Темнота туннелей никогда ее особенно не пугала – там она был естественной, совершенно нормальной. А эта темнота просто сводила с ума. Пробираясь вместе с Берни по полуночным улицам, Лара то и дело взглядывала на небо, бесконечно черное, усыпанное звездами. Небо, которое всего час назад было ярко-синим и солнечным. От этого у нее волосы на затылке вставали дыбом, а по коже бежали мурашки. Она то и дело ощупывала карман куртки, чтобы убедиться, что птичка все еще на месте, и тепло птички помогало ей сохранять остатки мужества.