И поднес руку к лицу.
Рукава его сталкерской куртки были на месте. Он отлично чувствовал свои пальцы, мог их сгибать, прикасаться к скобам, однако же кистей рук попросту не было – все видимое кончалось там, где обрывались края одежды. Руки мальчика стали прозрачными, как воздух. Он восторженно рассмеялся, не в силах сдерживаться.
– Сработало!
Впрочем, восторг отхлынул так же быстро, как и накатил: Джо осознал, что тело его, конечно же, стало невидимым – а вот одежда осталась такой же плотной и зримой, как прежде.
– Вот же шуточки у этих магов… Сущее проклятие!..
Пару секунд спустя Джо Коротконожка вылез из туннеля наружу в чем его мать родила, шепотом ругаясь себе под нос, потому что снаружи было изрядно холодно. В таком-то виде, дрожа под небом Вечноночи, он и направился в сторону дворца.
Встреча
В сердцевине ствола Древа-Матери ведуны давно уже проделали вертикальные шахты, по которым вверх-вниз двигались платформы на тросах. Поднимались и опускались они с помощью огромных лебедок, так что между уровнями Древа можно было перемещаться, не тратя на это особенно много времени. Лара стояла на подъемной платформе между Берни и Двумя-Восьмерками, вслушиваясь в лязг шестеренок и скрип натянутых цепей. Платформа быстро плыла вверх, и по ходу движения воздух становился все разреженнее и холоднее, а стены шахты уже были покрыты кристалликами льда.
– Весь Совет погиб, – тихо рассказал им только что Бастиен Стоун. – Они полетели на бой с Вечноночью – и не вернулись. Удалось выжить только Верховной Ведунье, и сейчас она… не в лучшем состоянии. Ее жизнь поддерживается одной лишь силой Древа-Матери, так я думаю.
– Мы же их видели! – прошептала Лара. – Мы видели, как они летели на свой последний бой… Мы стояли в лодке и смотрели им вслед…
Когда подъемная платформа наконец достигла самого верха Древа, трое друзей вышли наружу – на место, где сходилось несколько высочайших ветвей Древа. Там, в центре этого пересечения ветвей, испокон веков стоял дворец Верховных Ведунов. Каждая самомалейшая его частица, каждая дверь и башенка были созданы из перевитых лоз, как если бы само Древо приняло участие в его постройке и в его защите от внешнего зла. Со всех сторон дворца сияли светлячки, перелетая с места на место, на ветвях, увивающих его стены, росли благоухающие фрукты и прекрасные цветы.
Стражники, охранявшие главный вход, отступили в стороны, когда увидели, что за гости пожаловали. Изнутри дворец был так же прекрасен, как снаружи, – каждый его зал был плотью от плоти Древа-Матери, изобиловал жизнью. Сводчатые окна были занавешены тончайшими ажурными паутинками, в сосудах фонарей светились сонмища светлячков.
Музыка магии звучала здесь особенно чисто и громко, казалось, что волшебство было разлито в самом воздухе, что его можно разглядеть невооруженным глазом. С каждым шагом магия усиливалась, а когда трое друзей наконец прошли в сердце дворца, магия достигла максимума. Они ступили за порог спальни, которую почти целиком занимала огромная кровать, произраставшая из центра помещения, как нарост на коре. Кровать была усыпана листвой и цветочными лепестками, над ней смыкался полог ветвей.
На ложе лепестков что-то шевельнулось. Полог из перевитых лоз раздвинулся, и Лара увидела лежащую в постели прекрасную молодую женщину с вьющимися золотисто-рыжими волосами. Веки ее дрогнули, она раскрыла огромные глаза потрясающего зеленого цвета, как у листвы, просвеченной солнцем.
Две-Восьмерки невольно отшатнулся за спину Берни, прижав руку к груди: частичка души, все еще остававшаяся в нем, затрепетала от силы взгляда рыжеволосой ведуньи.
– Берни, – произнесла та.
– Леора, – отозвалась Берни, приближаясь к ложу и на ходу вытирая глаза. – Что с тобой сталось? Что за юношеский героизм на тебя нашел?
– Мы просто полетели на бой, Берни, как было должно поступить. Мы сражались как могли. Но Вечноночь оказалась слишком сильной. Все прочие…
– Все в порядке, – выговорила Берни. – Мы излечим эти раны. Мы все исправим.
Леора Твигг со свистом втянула воздух. Глаза ее остановились на Ларе, и девочке показалось, что сейчас она просто истает под этим взглядом, обратится в ничто.
– Это Лара, – представила ее Берни. – А это – Две-Восьмерки. Рада представить вам двух чрезвычайно талантливых и исключительных молодых ведунов, госпожа.
Берни не успела закончить свою речь, как из кармана у Лары вылетел Лунокрыл и занял привычное место у девочки на плече. Леора на миг прикрыла глаза, и губы ее дрогнули в слабой улыбке.
– Неужели это Заклятие Судного Дня? И оно подчиняется тебе, дитя. Но ты так молода…
Медальон на груди Лары встрепенулся – и она интуитивно поняла, что нужно сделать. Она вытащила медальон из-под одежды, демонстрируя его Верховной Ведунье, и резная птичка на деревянной подвеске ярко засияла. Свет отразился в глазах Леоры, и та испустила отрывистый вздох.
– Берни, вы с юношей не могли бы оставить нас наедине? Мне нужно поговорить с девочкой… С Ларой.
Лара неуверенно оглянулась на Берни – но та кивнула Верховной Ведунье и улыбнулась.
Только тогда Лара, сама тому не веря, осознала, что сейчас ей предстоит аудиенция у предводительницы всех свободных ведунов мира. Она ощущала силу, исходившую от Верховной Ведуньи, как электрические разряды, и от этой силы ее черные волосы слегка приподнимались над головой, а душа пела от восторга.
– Лара. Подойди. Присядь.
Девочка робко села на краешек широкой кровати, не отрывая взгляда от этой могущественной, поразительной женщины, почти целиком скрытой покровом из ветвей и листьев.
– Вам больно? – осмелилась спросить она.
Верховная Ведунья приподняла уголки губ:
– Это не имеет значения, Лара. У нас мало времени. Перейдем к делу. Откуда у тебя этот медальон?
Рука Лары невольно метнулась к груди, стиснула цепочку.
– Думаю, что от мамы. Она умерла, когда я была совсем маленькая. Говорили – это вообще чудо, что я выжила, когда меня откопали из-под обломков обрушенного дома.
– И это в самом деле было чудом, – чуть кивнула Верховная Ведунья.
– А вы… знали моих родителей?
– К сожалению, нет, Лара. Но я очень хорошо знала о них, конечно же. И знала, что они живут в тех далеких землях. Тебе известно значение твоего медальона?
– Берни упоминала, что он как-то связан с ведунами, которые охраняли Лунокрыла.
– Лунокрыла?
– А, да, ну эту самую птичку. Я ее так прозвала, госпожа. По-моему, ему подходит.
Верховная Ведунья снова улыбнулась:
– Да, по-моему – тоже. Я так счастлива видеть Лунокрыла здесь, Лара. Это тоже настоящее чудо. Когда госпожа Хестер и ее приверженцы развязали в Западной Ведунии гражданскую войну, их главной целью была именно эта птичка, Заклятие Судного Дня. Но Верховный Ведун той далекой эпохи не позволил случиться такому несчастью. Он защитил заклятие наилучшим образом. Он собрал отряд могущественных ведунов, целью которых было охранять птичку всеми возможными способами, потому что она – единственная защита нашего мира от Вечноночи и прочих опасностей, оставшихся после Войны Богов. Эти ведуны покинули наши земли, забрав птичку с собой. Их тайное общество носило имя Ковен – это был отряд храбрецов, который скитался по миру, пряча заклятие от всех возможных врагов. Они всегда пребывали в движении, нигде подолгу не задерживались, чтобы никто не мог отследить местонахождение Лунокрыла – в том числе и их собственные сородичи, включая меня. Никто из ведунов не мог знать, где сейчас находятся члены Ковена… Однако их можно было узнать по опознавательному медальону. Твой медальон, Лара, – один из таковых.
– Значит, моя мама была членом Ковена? Она была из защитников заклятия?
– Я практически не сомневаюсь в этом. Если принять таковую гипотезу, все обретает смысл. Члены Ковена Судного Дня обычно по наследству передавали миссию своим детям. Это значит, Лара, что ты унаследовала за своей матерью ее высокую судьбу.
Лара долгим взглядом смотрела на свой медальон. Погладила его пальцами, думая, что он помнит прикосновения рук ее мамы.
– И что я по этому поводу должна делать?
– Ты должна использовать заклятие, когда придет срок, – ответила Верховная Ведунья. – А срок, как мне кажется, придет совсем скоро.
– Но как его использовать? Я же не умею! Я только недавно вообще узнала, что я ведунья! У меня нет никакой магической силы… У Двух-Восьмерок и то лучше получается. У меня даже заклятие света толком не выходит, а что до медальона, я его уже тысячу раз пробовала открыть без малейшего толку.
Покров ветвей и листьев, скрывавший тело Верховной Ведуньи на ложе, слегка раздался, и на свет появилась ее тонкая белая рука. Леора раскрыла ладонь, просительно протягивая ее девочке, и Лара взяла ее руку в свою. От прикосновения по всему телу Лары прокатилась мощная волна магии – как от удара молнии. Жесткие темные волосы у нее на голове колыхнулись, как от порыва ветра.
– Я чувствую в тебе силу, – прошептала Верховная Ведунья. – Единственное, чего тебе не хватает, – это веры. Возьми в руку медальон. Поверь, что ты в самом деле полна магии. Поверь, что в твоей душе есть все необходимое для исполнения миссии.
Лара взяла медальон и вытянула руку перед собой. Взгляд ее скользил по знакомому очертанию птички на его гладкой поверхности, по резным буквам, составлявшим ее собственное имя… А потом она закрыла глаза и услышала в воздухе прекрасную музыку магии. И мысленно обратилась к деревянной подвеске, которую она проносила на шее всю жизнь:
«Неужели это правда?.. Неужели я и впрямь должна сыграть роль в… во всем этом? Если так – подай мне знак, прошу тебя. Откройся. Если ты откроешься, я поверю в тебя и в себя. Буду знать, что я не ошиблась, что они не ошиблись во мне».
Медальон дрожал и вибрировал у нее в ладони. Лара открыла глаза и сомкнула вокруг него пальцы. Послышался слабый щелчок – и по руке до самого локтя разлилось удивительное тепло. Когда девочка раскрыла руку, она обнаружила, что медальон открылся – и внутри него лежал крохотный флакончик с заклятием.