Леся нервно засмеялась. Видимо, очень достоверно нервно, раз ошеломленный Олег вместо ругани и проклятий на ее ненадежную голову с явным сочувствием вопросил:
– Вопрос в детях, да? Все вроде шло нормально, а меня эта тема просто замучила. Я, между прочим, и покупателю сказал: подождите радоваться, двое несовершеннолетних – всякое может быть! Кто возник-то?
– Муж первый и возник, отец детей! – придумала с ходу Леся. – Узнал, сказать-то пришлось. Ну и говорит, пойду, мол, в суд. Ты, мол, детей квартиры в центре лишаешь, а вместо этого дачу-развалюху им подсовываешь! В общем, скандал был большой, понимаешь? Боюсь я его. Лучше сейчас все это дело закруглить, а то потом и покупателю худо будет, и мне мало не покажется. У него все родственники – юристы. Они мне могилу выкопают – будь здоров! Прав родительских лишат, я это шкурой чую.
Леся врала про юристов очень вдохновенно, взахлеб.
Олег безоговорочно верил. Ему неприятности были нужны, как дырка в голове. Счастье, что на таком невинном этапе срыв произошел. А то бы получила денежки, половину протратила в момент, а из квартиры не выселилась. Началась бы та еще тяжба! И ни комиссионных бы не увидел, ни благодарности! Ой, чур меня! Чур меня!
Он радостно прощался. Навсегда, между прочим. Обещая себе никогда – никогда!!! – не иметь дело с подобными клиентами – себе дороже. Потеря времени.
Леся тоже прощалась с облегчением. Хорошо, что Саша, изображая из себя святого бессребреника, наотрез отказывался хоть как-то участвовать в продаже квартиры: «Это все твое, ты и дела веди, мне ничего не надо!»
Благодаря этому он не знает ни названия конторы-посредника, ни имени риелтора – ничегошеньки.
И какой же это плюс! А она-то страдала от этого! Умоляла вникнуть! Вместе хотелось!
Ну и дешевый театр он устраивал!
Хотя – почему же дешевый? Вполне даже дорогой! Восемьсот тысяч долларов за три никчемные жизни. Зато Юле радости сколько! И кольцо!
Леся глянула на сияющее кольцо на своем пальце. Удачная покупка! Женщина со вкусом к роскоши выбирала! Пусть ей и достанется! Обязательно! Как утешительный приз…
Следующим на очереди был Валера.
– Слушай, – сказала она тоном очень спешащей деловой женщины, – у меня проблемы. Надо решить. Только быстро. У тебя как со временем?
– В каком смысле? – ошарашился Валера.
– В смысле – ближайшая неделя свободна или нет?
– А что? – тянул волынку ничего не понимающий собеседник.
– Дело такое. Я собиралась послезавтра с детьми в Турцию лететь. По путевке. На две недели. А у меня облом. В театре не отпускают, вплоть до увольнения. А как мне увольняться? И что я детям скажу? Они полчаса назад до потолка прыгали от счастья, что в Турцию летят, а теперь – фига с маком. Нечестно это. Я думала, если у тебя время есть, ты бы полетел с ними завтра в Египет. Прямо завтра, а? Чтоб им не обидно? Я дам денег. На неделю на троих, а?
– А почему не в Турцию? – недоуменно спросил Валера.
– Я тебе потом все расскажу, ладно? Подробно все объясню. Сейчас только скажи мне: ты сможешь?
– Смогу, – сказал вдруг Валера. – И денег мне твоих не надо. Давай полечу с ребятами. У них паспорта, значит, есть?
– Только что получили, – подтвердила Леся.
– Я вообще-то хотел тебя просить, чтоб ты их через месяц со мной в Берлин отпустила. Выставка там у меня. Боялся заикаться. Думал – откажешь.
Эх, Валера, Валера! Если б ты знал, что через месяц нас могло бы уже и не быть на белом свете!
Сколько же страданий способны принести упрямство и глупость! Вот и Катерина, и ребята, как сговорившись, твердили одно, а она…
– Но ведь можно и сейчас, и через месяц, да, Валер? Они хорошие. Они заслужили. Главное, чтоб по-быстрому билеты на чартер какой нашлись.
– Это я сейчас гляну, у нас агентство туристическое прямо во дворе. Перезвоню. Жди, – обрадовался Валера.
Только она отключилась от Валеры, телефон запрыгал, завибрировал, запел. Леся чуть не поперхнулась. Номер незнакомый. Сюрпризов не очень сейчас хотелось. Она прокашлялась, придала голосу энергию счастья:
– Алло! Слушаю вас внимательно!
Смех должен звучать в ее голосе, голубиный смех любящей и любимой женщины.
– Егорова? Это ты, что ль, веселишься там? – послышался хриплый баритон режиссера.
– Я веселюсь, – ответила Леся, стараясь не сбавлять обороты. Тренироваться надо сегодня весь день, чтоб к разговору с Сашей получился своего рода навык счастливого и благополучного звучания.
– Правильно веселишься! Молодец! Я тоже веселюсь!
– А что случилось? – не поверила Леся режиссерскому хорошему настроению. Привыкла искать подтекст в интонациях начальства.
– А что случилось? Ничего не случилось, – запел руководитель театра упоенно. – Были мы влюблены, а любовь не получилась!
– Красивая песня, – отреагировала Леся.
– И песня красивая, и жизнь начинается красивая, – пообещал режиссер. – Во Францию в августе едем! Со спектаклем моим любимым! Поняла, Егорова? И ты едешь, и не надейся, что отлынишь!
– Кто ж от такого отлынивает, вы что? – обиделась Леся.
Она поняла, что режиссер малость перебрал от счастья и теперь делится положительными эмоциями с членами коллектива.
Ну и денек сегодня!
Совершенно особенный, уникальный денек! Такие один раз за всю жизнь приключаются.
У кого-то раскручивается карьера, у кого-то ломается жизнь! И начинается новая! Совершенно новая начинается жизнь!
– Сегодня день необычный! – крикнула она в трубку. – Я под дождем промокла и сижу теперь в кафе. Вокруг куча пирожных, и я их все съем. Одна! Счас еще коньяку закажу, за наши успехи!
– Правильно, – одобрил режиссер. – Наш ты человек, Егорова! Мой человек! Тебе надо перестать зажиматься – в тебе творчество кипит! Ты – сила!
– А детей, – вспомнила вдруг Леся, – детей я куда дену?
– С собой возьмем кучу детей. На автобусе прокатим по всей Франции! Ты у нас не одна с детьми. Всем надо. Вот так, Егорова! Готовься!
– Ура! – завопила Леся.
Жажда жизни переполняла ее.
Жажда жизни вперемешку с ужасом.
– Мне еще коньяку! – помахала она рукой официантке. – Такая новость: во Францию на гастроли едем! Надо обмыть! Только немножко.
– От простуды тоже хорошо, – подтвердила правильность выбора добрая девушка.
Леся даже не успела хлебнуть «средства от простуды», как позвонил Валера:
– Нашел, Леська! Такой вариант горящий! За гроши! Только вылет в шесть утра, представляешь! Но отель – мировой, экскурсии там всякие. Я взял! Ты не передумала?
– Я не сумасшедшая, Валера, – горделиво сообщила Леся. – Я такими вещами не шучу.
– Кто вас, баб, знает, когда вы шутите, когда нет? – философски прокомментировал бывший муж.
– Ты давай скорее детей собирай. И обрадуй их. Скажи: через месяц они с тобой в Берлин, а через два – со мной по всей Франции прокатятся!
– Вот жизнь у них пошла веселая! – удивился Валера.
– Ты собери их вещи, – велела Леся, – уведи к себе. А я поздно вечером к вам зайду: попрощаюсь. Я им одну фотосессию обещала устроить в самолете, когда про Турцию говорила. Постараюсь вечером осуществить. Спасибо тебе, Валер! Ты даже и не знаешь, что для меня сделал! Как узнаешь, ахнешь!
– Лучше не надо. А то я уже наахался, – испугался Валера, прощаясь.
Леся хлебнула коньяку.
Так. Дела разгребались.
Детей Валера увезет – тут она спокойна. Квартира не уплывет от них, накрывшись медным тазом. Это сделано. Что теперь?
Можно, конечно, просто спрятаться на время, потом подать на развод, затаиться. У Саши исчезнет резон ее убивать. Он испарится из их жизни. Наступят порядок и покой.
Однако другой голос, жесткий и справедливый, объяснил Лесе, что никакой покой не наступит.
Юля уже нацелилась на деньги. Она и так несколько месяцев страдала, деля своего мужчину с чужой бабой-идиоткой. Но у нее была цель! И если она поймет, что идиотка ее переиграла, она это так не оставит. Леся, вполне возможно, у них не первая. Методы, скорее всего, отработаны. Потерпят, переждут, зубами поскрежещут, а потом уничтожат и ее, и…
А Саша – муж. Сделают ему стопроцентное алиби: туже Турцию, к примеру. Милиция потыркается-потыркается и успокоится. Все пойдет своим чередом.
И ему, Саше, по закону достанется наследство. Ее квартира, дача опять же! Это всего лишь вопрос времени.
Она отложила свою погибель, но не избежала ее! И радоваться рано, да и нечему. Еще и Валеру подставят как-нибудь.
Убил, мол, он, Валера, и жену бывшую, и детей из ревности ко второму мужу. Переклинило – и убил!
И ведь все поверят! С удовольствием! Ведь логично-то как!
Может, в милицию пойти? Рассказать все? Может, у них там похожие дела есть? Нераскрытые? И они даже обрадуются, что вот она пришла и пролила свет на те, предыдущие случаи! И поймают неуловимых преступников! Но Лесе в тот же миг вспомнились скучающие лица милиционеров, расследовавших кражу папиной машины.
Как же! Разбежались они слушать, как ненормальная баба возводит поклеп на своего мужика! Чем она докажет? Разговор телефонный изложит? Даже не телефонный разговор, а обрывки бессвязные.
Это слышать надо! Это так не передашь! Милиция! Может, у Саши там лучшие друзья, с которыми он поделиться пообещал? Почему нет? Вполне…
Телефон снова запел.
– Мам! Ма-ам! Тут папа! Он говорит… – Любочка, ничего не понимая, хотела получить подтверждение от мамы.
– Папа все правильно говорит, Любик! – подхватила Леся. – У меня такие спешные дела в театре появились, ты не представляешь! Мы все вместе в августе во Францию поедем! Но сейчас мне здесь надо быть. Обязательно!
Вам в Египте понравится! Все говорят: там класс – море, рыбы, пирамиды.
– Но ты же обещала, что мы в самолете с «Гав-боями»! Я уже всем девчонкам позвонила! Они мне не поверили! И сейчас получается – я врунья, да?
– Нет, – отказалась Леся, – не беспокойся. Фото будут. Сегодня! Я им сейчас позвоню, договорюсь. Так что собирайтесь по-быстрому, вам завтра рано лететь.