– Зачем он вообще с нами пошёл! – разозлился Раджун. – Какой толк от кролика?
Но я вспомнила, как кролик нёс меня на спине. Каждый когда-нибудь да пригодится.
– Нужно его найти! – сказала я. – Солнце садится – и кто знает: вдруг в скором времени объявятся головорезы? А вдруг он потеряется? Он ведь совсем один!
– А мы? – спросил Раджун. – Что, если головорезы найдут нас?
Но я уже поднесла ладони ко рту.
– Кролик! – позвала я, и горы подхватили мой крик.
– Кролик! – повторило эхо.
– Значит, ты всерьёз решила привлечь к нам внимание головорезов?! – воскликнул Раджун. – Да тебя уже в самой крепости слышно!
Но я не знала другого способа отыскать кролика, и я шла, спотыкаясь о камни, и всё звала и звала его.
Последние солнечные лучи постепенно исчезли; и если из-за чёрных туч было темно уже и днём, то теперь мрак стал таким непроглядным, давящим и безграничным, что я испугалась, что больше никогда не обрету способность видеть.
– Раджун? – прошептала я и стала на ощупь искать его в темноте, и он схватил меня за руку.
– Звать кролика сейчас совершенно бессмысленно, – прошипел Раджун. – Его мы больше не найдём.
Мы стояли на узком скалистом выступе над обрывом.
– Я позову ещё разок, – сказала я и, ёжась от непроглядной тьмы, крепче вцепилась в его руку. – А потом мы поищем, где заночевать.
Но после того как смолкли мой крик и его эхо, мы услышали вовсе не кролика. Не проворный топот его лапок и не радостное фырканье – ночь разорвал дикий крик, громкий топот несущихся галопом копыт, лязг раздробленных камней, дикое ржание оступившейся в темноте лошади: это были головорезы, и они приближались.
– Головорезы, – прошептал Раджун. – Своим криком ты привлекла к нам головорезов, и теперь они нас найдут.
– Как они найдут нас в такой темноте? – спросила я, но топот копыт всё приближался, и всё громче становились крики мужчин.
– Они нас найдут! – повторил Раджун. – Они следуют за твоим голосом!
– Тогда давай поищем укрытие, – испуганно произнесла я, но в окружающей нас давящей темноте мы не знали, куда идти, и уже после первого шага моя нога на узкой тропинке не нащупала опоры.
– Раджун! – крикнула я, и он схватил меня и оттащил назад.
– Остаётся только ждать, – сказал он.
И мы, стоя над бездной, вжались в скалу. Если враги настигнут нас здесь, мы пропали.
– Остаётся только ждать и попробовать не сойти с ума от страха, – и он достал из кармана губную гармошку и начал тихо, очень тихо наигрывать мою утешительную мелодию.
Головорезы спускались с вершины горы на нашу узкую дорожку. Мы слышали их голоса, становящиеся всё громче, и видели их факелы. Время от времени какая-нибудь из лошадей оступалась и летела в пропасть вместе со всадником, и мы слышали их крики. Но остальные продолжали ехать вперёд как ни в чём не бывало.
Тихо, очень тихо Раджун наигрывал мою мелодию.
– Раджун, она меня не успокаивает! – прошептала я, и мои зубы застучали от холода и страха. – Разве может утешить песенка, если здесь с минуты на минуту будут головорезы!
Но Раджун меня не слышал, он всё играл и играл, и фырканье лошадей и свет факелов были уже совсем близко.
– Она наверняка где-то здесь, маленькая крыса! – крикнул первый головорез и взмахнул факелом.
– Хватайте их, сейчас же хватайте! – взревел второй.
– Мы доставим их Деспоту, как он нам велел! – подхватил третий, и теперь свет факелов уже добрался до выступа, и первая лошадь осторожно ступила на узкую каменную дорожку.
– Раджун, они нас схватят! – пролепетала я. – Нужно перебраться на другую сторону!
Прижавшись спиной к ледяной скале, я стала осторожно переставлять ноги. Во мраке я ничего не видела, но знала, что передо мной зияет пропасть, а слева завывают приспешники Дикого.
– Иди за мной, Раджун! – прошептала я и потянула его за собой, но справа от нас сверкнули первые факелы. Путь к отступлению был отрезан.
– Мы в ловушке! – прошептала я и, повернув кольцо, попросила сделать нас невидимыми, хотя здесь, на узком выступе скалы, нам бы и это не помогло. Ведь впереди не было дороги, а лишь узкая тропа; и если бы они нас даже не заметили, то, проезжая мимо, наткнулись бы на нас.
– Ловите их! – вскричал первый. Свет факелов становился всё ближе.
Ещё недавно я мечтала, чтобы кромешный мрак прорезал луч света! Но теперь свет пришёл лишь затем, чтобы нас выдать.
– Они наверняка здесь! – воскликнул второй.
Луч факела упал к моим ногам, и в его свете я заглянула вниз, в пропасть.
– Мы доставим их Деспоту, как он велел! – закричал третий.
Я зажала уши ладонями, чтобы больше не слышать их криков, и закрыла глаза.
Похоже, всё кончено.
И тут я почувствовала, как скала за моей спиной подалась: появилась щель, из которой пахнуло лютым холодом.
– Раджун? – прошептала я.
Меня словно засосало в скалу, и пока глаза привыкали к наполнявшему пещеру мерцающему тусклому свету, я увидела, как скала за мной снова закрылась.
– Раджун? – испуганно прошептала я. – Ты здесь?
Оказалось, он стоит рядом со мной, всё ещё прижав к губам губную гармошку и закрыв глаза. Он продолжал наигрывать свою мелодию и был настолько в неё погружён, что не заметил, как гора впустила нас.
Я встряхнула его за плечо.
– Ты снова сделал это, Раджун! – сказала я, и он испуганно открыл глаза. – Ты освободил скалы!
Раджун взглянул на меня, будто пробуждаясь от глубокого сна.
– Где головорезы? – спросил он.
Я указала на то место, где за нами сомкнулась скала. Снаружи доносились приглушённые камнем голоса. В этот момент на узком скалистом выступе встретились головорезы, прибывшие справа и слева. В темноте они столкнулись, и мы услышали их крики.
– Где они? – крикнул первый.
– Упали в пропасть? – спросил второй.
– Вы их упустили! – разозлился третий, и тут раздался лязг металла о металл, и лошади резко заржали, и ночь наполнили крики.
– Они дерутся друг с другом! – прошептал Раджун. – Они знают, что мы были здесь, и каждый считает, что нас упустила другая группа!
Крики стали громче, и я зажала ладонями уши. Я не хотела слушать, как они борются друг с другом на выступе скалы и как срываются с лошадьми в глубокую пропасть. Хотя они и создания Деспота, их гибель была ужасна.
Вскоре наступила тишина.
– Всё кончилось, – сказал Раджун и опустил руку мне на плечо. – Кровопролитная битва подошла к концу.
Мы не произнесли того, что оба знали: там, снаружи, не осталось ни одного головореза – они сражались до последнего воина. Но радости я не ощущала. Сколько всадников – ужасных, жестоких приспешников Дикого – рухнули в пропасть? И кто знает: возможно, когда-то они были приветливыми крестьянами или ремесленниками, дедушками и внуками; пока злодей не пленил их и не превратил в свои создания.
Я вспомнила, что рассказывали мне жители деревни: Деспот забирал всех, кто покидал деревню – мужчин, которые работали в поле, детей, которые приносили им еду. Вспомнила я и об Алине-кузнеце.
Теперь эти жестокие, жуткие создания были мертвы. Но тот, кто превратил их в головорезов, Дикий Деспот, всё ещё восседал в своём замке, носил Символ кузнеца и поджидал новых жертв.
И я вдруг поняла, что хочу победить его не только для того, чтобы найти зеркало и вернуться домой – не менее страстно я хотела, чтобы он исчез, и чтобы страна от него освободилась, и чтобы он больше никогда не превращал людей в своих слуг.
– Больше никогда, Раджун! Больше никогда! – прошептала я, но Раджун уже пробежал через пещеру и приложил ладони к камню: он был холодным, как и полагается камню, но без ледяного дыхания, окружающего создания злодея.
– Вот на что способна одна коротенькая мелодия, Анна! – воскликнул он. – Подумай только: я освободил скалы!
– Здесь мы в безопасности! – сказала я и села на пол. – Здесь мы проспим до утра.
– Здесь мы проспим до утра, – повторил Раджун и прижался ко мне. – А завтра, Анна, завтра… – Но он не договорил, да и мне не хотелось об этом думать: о том, что завтра мы встретимся с Деспотом.
В тусклом свете пещеры мы свернулись на полу клубочком и, прежде чем нами овладел страх, уснули.
32Ключ
Проснувшись, я первым делом подумала, что всё произошедшее мне приснилось: непроглядный мрак и страшные головорезы, укрывшая нас пещера и смертоносная пропасть.
В том месте, где накануне вечером ещё стояла скала, зиял вход в пещеру, и перед ним над пропастью в свете занимающейся зари сидел Раджун и играл на губной гармошке. Я опустилась рядом с ним.
– Доброе утро, Храбрая Воительница, – поздоровался он. – Солнце прячется за облаками – не хочет оно помогать нам в поисках ключа.
– В Зловещих Горах солнце никогда не светит, – сказала я, но камень под моими пальцами был шершавым и тёплым, и мне вдруг подумалось, что Зловещие Горы носят это название незаслуженно, и захотелось – о, как же мучительно мне этого захотелось! – чтобы и на них когда-нибудь пролился солнечный свет.
Под нами лежала пропасть, страшная и глубокая, и я была рада, что не могу разглядеть её до самого дна.
– У нас осталась вода, – сказал Раджун. – Давай разделим последние капли.
– Может, подождём? – спросила я. – Кто знает, как долго нам придётся искать этот ключ и окажется ли на нашем пути вода.
– Чего ты боишься? – удивился Раджун. – Скалы ему больше не подчиняются! Неужели ты думаешь, что у них не найдётся воды для того, кто их освободил?
И я снова ощутила тепло камня и уверовала в благодарность гор. И пошла в пещеру, чтобы забрать нашу корзинку.
Лучи солнца пробивались сквозь дымку, и их света хватило, чтобы я заметила: под ногами что-то блеснуло. И ещё до того, как я это подняла, я уже знала, что это за предмет. Он лежал здесь, среди скал, в том месте, где мы никак не ожидали его найти и никогда бы его не увидели, если бы Раджун не освободил эти горы.