Он посмотрел на сумку с медицинскими инструментами, аккуратно приготовленную накануне. В ней были те самые инструменты, которые когда-то служили ему в привычной жизни, и теперь они должны были стать его оружием в этом мире, полном новых задач и испытаний. Мирослав подхватил сумку, чувствуя её тяжесть и странное символическое значение — она не была просто набором медицинских принадлежностей, это был его шанс, его возможность.
С каждым шагом к двери его нервы утихали, но ещё оставалось чувство, что этот мир — это не просто географическое пространство, но и параллельная реальность, в которой его место только что было определено. Он глубоко вздохнул, открывая дверь. Из-за порога в комнату проникало первое утреннее светило, проникающее через дымку рассвета, и даже скрип ржавой калитки, который он услышал снаружи, казался как напоминание о том, что этот день будет совершенно не таким, как вчерашний.
Мирослав шагнул в коридор, где на его пути всё еще царила тишина. На улице, хотя и ранний час, жизнь уже начинала свой ход. Тихие разговоры соседей, звук скрипящих тормозов у проходящих трамваев и запах свежей краски на лозунгах, украшающих здания, создавали атмосферу напряженной и в то же время наивной солидарности, характерной для этих лет. Каждый прохожий был частью чего-то большого, великого, и Мирослав почувствовал это — в их шагах, в их жестах и взглядах было что-то общее, что-то неуловимое и одновременное.
Открытая дверь, приглашающая на встречу с этим миром, казалась в этот момент не просто началом нового дня. Это был момент, когда Мирослав впервые почувствовал связь между собой и тем, что происходило вокруг. Это была не просто судьба — это было его место, его шаг.
На улице было немного холодно, и утренний воздух приносил с собой запах свежих печатных газет, стопки которых лежали на скамье у подъезда, где группа омег и альф сидела и обсуждала последние новости. Это был не просто день, а начало его пути, пути, который, как он знал, не будет лёгким. Но он был готов. У него не было выбора.
Мирослав пошёл вперёд, его сердце теперь билось ровно, он был готов встретить этот мир и не бояться того, что его ждёт.
Глава 12Знакомство с новым коллективом
Мирослав шёл по тротуару, следуя за молчаливым альфой сотрудником НКВД. Его шаги звучали глухо на утренней, ещё немного сырой от ночной росы, мостовой. В воздухе царил запах свежеокрашенных стен, который смешивался с едва уловимым ароматом свежей краски на лозунгах, украшающих здания. Словно сама Москва напоминала ему о новых началах и переменах, как если бы вся она дышала в унисон с теми амбициями и стремлениями, что наполняли её улицы.
Когда они подошли к больнице, Мирослав заметил её строгий, величественный вид. Здание было массивным, с кирпичными стенами и высокими окнами, за которыми прятались неуловимые, слегка приглушённые лучи утреннего солнца. Старинные деревянные двери казались непроницаемыми, будто они всегда хранили в себе тайны прошлого и будущего. Стены больницы смотрели на город сверху, отражая его жёсткость и целеустремлённость, точно так же, как и этот новый мир, в котором ему теперь предстояло найти своё место.
Мирослав оглядел здание с некоторой настороженностью, пытаясь угадать, что именно ждёт его за этими старыми дверями. В голове шумели мысли, смешиваясь с волнующими вопросами. Как сложатся его первые минуты в больнице? Сколько взглядов он получит, сколько шёпота и скрытых мнений будет преследовать его с каждой минутой? Он всё ещё не мог до конца привыкнуть к мысли, что теперь его жизнь — это не просто профессия, но и путь среди чужих ему людей, среди тех, кто живёт по совсем другим правилам.
«Только не нервничай, — повторял он себе, чувствуя, как внутри нарастает тревога. — Они почувствуют мою неуверенность сразу же. Я должен выглядеть уверенно, иначе мне никто здесь не поверит».
Мирослав стиснул зубы и сделал ещё шаг, решительно поднимаясь на ступеньки, ведущие в больницу.
Внутренне он понимал, что первое впечатление будет решающим. И хотя его знания не вызывали сомнений, он знал, что в этом новом мире ему предстоит бороться не только за место в профессии, но и за место в коллективе. Люди здесь не привыкли к чужакам, тем более, к тем, кто не просто другой, но и скрывает в себе невообразимые тайны.
«Я врач, — напоминал себе Мирослав, — и мои руки могут лечить. Всё остальное — это неважно. Надо лишь выдержать».
Собравшись с силами, он шагнул через порог, почувствовав запах старого дерева и дезинфицирующих средств, который наполнял просторные коридоры. Здесь было ощущение чёткости, строгости и одновременно — обыденности. Больница, как и всё в этом мире, была частью того большого процесса, в который Мирослав только начинал погружаться. Отголоски электрификации и новаторства витали в воздухе, но каждое помещение, каждое движение людей в этих стенах было частью сложной, тяжёлой, но необходимой работы.
Он почувствовал на себе взгляд альфы, который оставался неподвижным и строгим. Мужчина, с которым они шли, был немногословен, но его присутствие не оставляло сомнений: каждый шаг Мирослава будет отслеживаться. В этом мире, казалось, не было места случайностям, и каждый жест, каждый взгляд могли повлиять на его положение.
Дверь, через которую они проходили, слегка скрипнула, напоминая о том, что ничто не бывает постоянным. Мирослав прошёл мимо сотрудников, которые не обратили на него ни малейшего внимания, поглощённые своими делами. Звуки трамваев, доносящиеся с улицы, сливались с шумом шагов и тихими разговорами, но ощущение напряжения, словно на пороге чего-то нового, всё нарастало. В его душе пульсировал ритм неизвестности и возможностей. С каждым новым шагом больница становилась его новым домом, и от того, как он себя проявит, зависело, как этот дом его примет.
«Ты сможешь», — снова сказал себе Мирослав.
Но он знал, что этот первый день — это не просто шаг в новый мир. Это было испытание, проверка того, что на самом деле стоит за его знаниями, и того, что он может дать в ответ на этот вызов.
Мирослав шёл по широким коридорам больницы, ощущая тяжесть своего положения. Здание, с его высокими потолками и широкими дверями, напоминало крепость. Вентиляция в холлах едва нарушала тишину, лишь изредка слышался шум шагов. В этом месте царила строгая дисциплина и порядок, как будто само пространство ожидало действия, но не поощряло эмоций. Эхо его шагов звучало в этих стенах, пока он не оказался перед дверью кабинета главного врача.
Его встречал Ефим Степанович Громов — мужчина средних лет, с твёрдой осанкой и холодным, но внимательным взглядом. Он стоял у своего стола, перелистывая какие-то бумаги, и не поднимал головы, пока Мирослав не вошёл.
— Добро пожаловать, Мирослав Сергеевич. Я вижу, вы прибыли вовремя, — сказал Громов, его голос был ровным, строгим, но без какого-либо намёка на агрессию.
Мирослав почувствовал, как его сердце забилось немного быстрее, но он сразу сдержал себя. Он подошёл и протянул руку, стараясь выглядеть уверенно.
— Спасибо, товарищ Громов. Готов к работе, — ответил Мирослав, стараясь не выдать волнения. Он знал, что первое впечатление решающе.
Громов крепко пожал его руку и немного прищурился, как будто пытаясь разглядеть что-то большее, чем просто форму и манеры. Он отступил на шаг, внимательно изучая Мирослава, как будто сверяя его с какой-то внутренней меркой. В его глазах мелькнуло что-то вроде одобрения, но это ощущение быстро исчезло.
— Отлично, — произнёс Громов, поправляя очки на носу и снова возвращаясь к своим бумагам. — Тогда идёмте. Я познакомлю вас с вашими коллегами. Но учтите одно: они настроены настороженно. Для них вы — загадка, и вам предстоит завоевать их уважение. Не рассчитывайте на лёгкие отношения.
Мирослав кивнул, ощущая, как напряжение немного усилилось. Он знал, что здесь его ждёт не только профессиональное испытание, но и психологическое. «Загадка», — слово, произнесённое Громовым, звучало как предупреждение. Он должен был показать, что не просто ещё один чужак, который оказался в этом новом мире по стечению обстоятельств, но человек, способный внести свой вклад, несмотря на все различия.
Они прошли по коридорам, в которых было несколько дверей, ведущих в кабинеты врачей и процедурные. За каждой из них мир больницы продолжал жить своим ритмом, а Мирослав ощущал себя частью этого механизма, которого пока не знал и который не знал его. С каждым шагом атмосфера становилась всё более конкретной, а Мирослав ощущал, как тяжёлый груз ответственности ложится на его плечи.
Внезапно Громов остановился перед одной из дверей и постучал. Внутри раздался голос, который немедленно велел им войти. Громов открыл дверь и, не сделав ни одного шага в сторону, жестом пригласил Мирослава войти первым.
— Вот мы и пришли, — произнёс он. — Встречайте, Мирослав Сергеевич, наш новый специалист.
Коллеги, собравшиеся в комнате, подняли головы, и взгляд каждого мгновенно пронзил Мирослава. Он ощутил, как все разговоры стихли, и теперь каждое его движение, каждое слово будет на виду. Он уже слышал, как они обсуждают его за спиной, как взвешивают: кто он на самом деле, чего стоит.
Главврач Громов произнёс слова, которые, казалось, отдали эхом по всей комнате:
— Товарищи, знакомьтесь. Это Мирослав Сергеевич Миргородский, новый врач-стоматолог, рекомендованный лично товарищем Сталиным. Прошу оказать ему содействие в работе.
Коллектив молчал. Только тени лиц, которые встали из-за столов, и недоумённые взгляды, пересекавшиеся между собой, говорили о том, что в воздухе возникло напряжение. Все знали, что упомянуть Сталина в контексте рекомендаций — это не просто важный факт, это заявка на серьёзные изменения. Но многие не могли понять, кто же он такой, этот Мирослав Сергеевич, что внезапно появился в их рядах.