В воздухе повисла тишина, пока один из врачей, высокий и серьёзный альфа, не нарушил её. Его голос был твёрдым и резким, как металлический стук:
— А почему именно его рекомендовал товарищ Сталин? Чем он особенный?
Этот вопрос отрезал все мысли в комнате. Все взгляды немедленно обратились на Мирослава, и все глаза, в которых светился скепсис, словно ждали ответа. На миг Мирослав почувствовал, как его ноги стали тяжёлыми, а пальцы, сжимающие край сумки, покрылись холодным потом.
Главврач, не делая лишних движений, ответил спокойно, но с лёгким нажимом в голосе:
— Это вопрос не ко мне. Но уверен, Мирослав Сергеевич скоро вам сам покажет, на что он способен.
Мирослав не мог позволить себе затянуть момент. Он знал, что если сейчас не возьмёт слово, то останется только в глазах этих людей чем-то смутным и сомнительным, как некая загадка, которую они будут разгадывать с каждым днём. Сильно вдохнув, он шагнул вперёд, внимательно оглядев присутствующих и постаравшись не выдать своей внутренней тревоги.
— Я понимаю ваши сомнения, коллеги, — начал он, стараясь звучать уверенно, хотя слова давались ему с трудом. — Но я здесь не для того, чтобы доказывать, кто я и откуда. Я пришёл лечить людей. Дайте мне возможность показать это в деле, а не на словах. Я уверен, что смогу быть полезен каждому из вас и пациентам, которых вы мне доверите.
Каждое слово, сказанное им, казалось бы, должно было прозвучать чётко, без лишних колебаний, и это было его единственным шансом. Он чувствовал, как собравшиеся смотрят на него, присматриваясь и анализируя, пробуют уловить фальшь в голосе или жестах. Некоторые начали переговариваться между собой, и несколько взглядов стали мягче, но всё ещё было видно, что они сдерживаются, ждут подтверждений, а не слов.
Возможно, он не сразу завоюет их доверие, но хотя бы смог сдвинуть их взгляды с подозрительности на что-то более близкое к пониманию. Он стоял прямо, его спина была выпрямлена, а руки — сложены сзади. Мирослав знал, что это всего лишь первый шаг в долгом пути, но он был готов пройти его.
В комнате наступила ещё большая тишина. Каждый в своём уме делал выводы, но никому не хотелось сразу же давать ответ. Некоторые лица стали чуть мягче, а другие, несмотря на явный интерес, сохраняли непроницаемые выражения. Этого было достаточно, чтобы Мирослав понял: его слова не остались незамеченными. Но теперь ему нужно было доказать, что он достоин не только рекомендаций Сталина, но и места среди этих людей.
Тишина была нарушена глухим скрипом дверей, когда кто-то из коллег наконец проговорил:
— Ну, посмотрим, как он работает.
С этим миром, со всеми его жесткими требованиями и ожиданиями, Мирославу предстояло столкнуться лицом к лицу. Но внутри у него росла уверенность: если он сможет быть собой и показать свой профессионализм, то место в этом коллективе ему будет обеспечено.
Мирослав почувствовал лёгкое облегчение, когда его окружили новыми людьми, каждый из которых, как казалось, тоже был поглощён своими мыслями и переживаниями. Но среди этого напряжённого коллектива появился кто-то, кто сразу привлёк его внимание своим мягким, но уверенным взглядом. Молодой врач, окидывающий его доброжелательной улыбкой, сделал шаг навстречу.
— Добро пожаловать, товарищ Миргородский. Меня зовут Николай Смирнов, я терапевт. Знаете, вы произвели сильное впечатление, — сказал он, его голос был ровным, но в нем ощущалась скрытая теплота.
Мирослав, чувствуя, как напряжение постепенно уходит, ответил с лёгким облегчением:
— Спасибо, Николай. Приятно слышать дружеский голос. Я уже подумал, что меня здесь совсем не примут.
Николай засмеялся, слегка наклоняя голову, что добавляло в его образ ещё больше открытости и искренности. Он сделал шаг ближе и тихо сказал:
— Не переживайте, они всегда такие. Новичкам здесь сложно. Но если покажете себя хорошим врачом, вас примут быстро. Это не место для слабых, но и не для тех, кто боится трудностей.
Мирослав заметил, как в глазах Николая промелькнуло нечто большее, чем простая дружелюбная забота. Он не мог точно понять, что это было, но в его словах чувствовалась искренняя поддержка, которая была редкостью в таком месте. В таком строгом и упорядоченном обществе.
Они немного молчали, просто стоя рядом, пока Мирослав собирался с мыслями. Он заметил, как в комнате стало немного легче, хотя напряжение всё ещё висело в воздухе. Он был благодарен этому короткому разговору, который позволил ему почувствовать себя не таким чуждым среди этих людей.
Николай, казалось, заметил его нерешительность и, чуть улыбнувшись, продолжил:
— Мы все прошли через это. Когда я только начинал, мне казалось, что никто здесь не примет меня. Но в конце концов всё сводится к делу. Если ты можешь сделать свою работу, если ты заботишься о пациентах, всё остальное отойдёт на второй план.
Мирослав кивнул, решив для себя, что теперь ему нужно лишь успокоиться и постараться справиться с этим первым днём. Он знал, что впереди его ждал долгий путь в этом новом мире, и не мог позволить себе отступить.
— Я постараюсь. Это не будет легко, но я сделаю всё возможное, — сказал он, стараясь не звучать слишком зажатым, но внутренне его уверенность начала расти. В конце концов, здесь его ждали, и не только для того, чтобы работать, но и для того, чтобы понять этот мир, понять тех людей, с которыми ему предстоит строить что-то новое.
Николай внимательно смотрел на него, и в его взгляде Мирослав заметил поддержку. Он был не один в этом.
— Я уверен, что у вас получится. Главное — не сдавайтесь, товарищ Миргородский. И если будут вопросы, не стесняйтесь обращаться. Мы все здесь работаем ради общей цели, и каждый помогает друг другу.
Эти слова немного подбодрили Мирослава, и он почувствовал, как напряжение спадает. В этом новом коллективе, среди этих людей, он не был полностью один. И хотя всё это было ново, и в некотором смысле страшно, ему стало немного легче. Мысленно он сказал себе, что это его шанс — шанс быть полезным, шанс адаптироваться и доказать, что он способен быть частью этого общества, которое активно строило своё будущее.
Комната была наполнена напряжением, когда Владимир Ильич Карпов, старший врач-альфа, с насмешливым выражением лица прервал разговор. В его взгляде сразу было что-то недоброжелательное, как будто он уже оценил Мирослава, но решил не торопиться с выводами.
— Товарищ Смирнов, — его голос прозвучал резким и властным, — не давайте новому врачу пустых обещаний. Пусть докажет своё умение не словами, а делом. Я не доверяю тем, кто говорит красиво заранее.
В словах Карпова была прямая угроза, будто он пытался поставить Мирослава на место, давая понять, что его слова ничего не значат без реальных действий. Все в комнате замерли. Николай, стоявший рядом, слегка напрягся, но не вмешивался, наблюдая, как ситуация разворачивается.
Мирослав почувствовал, как его нервы натягиваются, словно струна. Это было не простое замечание, а явное испытание его выдержки. Он знал, что для того, чтобы заслужить уважение здесь, нужно не просто уверенность, но и способность стоять на своём. Не давая себе дрогнуть, он ответил твёрдо, без малейшего колебания:
— Я не прошу верить мне на слово. Дайте мне первого пациента, и я докажу вам, что мои слова не пустой звук.
Голос Мирослава был спокойным, но решительным. Внутри его всё ещё пульсировала тревога, но он знал, что в этой ситуации ему не место в стороне. Карпов, казалось, ожидал такого ответа, и его взгляд стал ещё более острым, когда он пристально изучал нового врача. В его глазах горел холодный, расчётливый огонь, словно он пытался увидеть, что скрывается за словами Мирослава.
Мирослав встречал этот взгляд, не отводя глаз. Он был готов на всё, чтобы показать, что его слова не были пустыми. Он знал, что это его шанс, и он не мог позволить себе проиграть в этом испытании.
Карпов молча стоял перед ним, его молчание казалось неопределённым, как затаившаяся буря. Затем он слегка наклонил голову, оценивая Мирослава, и наконец, сказал:
— Поживём — увидим, — его слова были сдержанными, но в них сквозила тень уважения, едва заметная. Затем он кивнул, словно решив, что на этом разговор можно закончить, и шагнул к двери.
Всё оставалось так же напряжённо, как и прежде, но в воздухе чувствовалась небольшая пауза. Мирослав был готов к следующему шагу. Карпов молча вышел, а его жест был последним напоминанием о той силе, которая управляла этим миром.
Когда дверь закрылась, Николай вздохнул с облегчением и посмотрел на Мирослава с пониманием в глазах. Он не сказал ни слова, но в его взгляде было нечто, что давало понять: теперь всё зависит от него.
Мирослав чувствовал, как лёгкий холодок тревоги пронизывает его, но он понимал, что это не конец. Вопрос, поставленный Карповым, был только началом его пути здесь. Всё, что теперь оставалось — это сделать всё возможное, чтобы оправдать их ожидания.
Николай Смирнов, заметив напряжение на лице Мирослава, слегка смущённо улыбнулся. Он подошёл ближе, как будто чувствуя, что именно сейчас важно поддержать его.
— Не обижайтесь на него, — сказал Николай, его голос был мягким, почти задушевным. — Он строг ко всем. Если что, можете обращаться ко мне за помощью.
Мирослав, несмотря на всю свою тревогу, не мог не улыбнуться в ответ. Слова Николая придавали ему уверенности, и он чувствовал, как напряжение немного уходит.
— Спасибо, Николай. Это очень важно для меня сейчас, — сказал Мирослав, и его слова были искренними. Это был момент, когда он чувствовал поддержку, хоть и ещё находился в чужом мире.
Николай кивнул, его улыбка стала шире, и он добавил:
— Ну что ж, удачи вам, Мирослав Сергеевич. Идёмте, я покажу вам ваш кабинет.