Что-что, а это Том и сам понимал прекрасно.
— Попробуй-ка коньяк.
Фрэнк поднес к губам рюмку, пригубил и смешно сморщился.
— Где сейчас твоя мать?
— Скорее всего, в Мэне. А может, в нью-йоркской квартире — откуда мне знать?
— Позвони ей, ты же помнишь оба номера? Вот телефон, я поднимусь наверх, чтобы тебе не мешать, — предложил Том. Ему хотелось выудить из Фрэнка как можно больше сведений.
— Я не желаю, чтобы кто-нибудь из них узнал, где я нахожусь, — твердо проговорил Фрэнк. — Уж если бы я кому и позвонил, так это своей девушке, но не могу допустить, чтобы даже она знала.
— Какой еще девушке?
— Терезе.
— Она живет в Нью-Йорке?
— Да.
— Так почему бы тебе и не позвонить ей? Ведь она наверняка волнуется. Тебе совсем необязательно сообщать, где ты. Я буду наверху…
— Она может догадаться, что я звоню из Франции. Нет, я не стану рисковать, — медленно проговорил Фрэнк.
«Может, он пустился в бега из-за нее?» — подумал Том и вслух спросил:
— Ты предупредил Терезу о том, что собираешься уехать?
— Сказал, что хочу немного попутешествовать.
— Ты с ней, случайно, не ссорился?
— Что вы! Нет, конечно!
Лицо Фрэнка мгновенно просветлело, а на губах заиграла счастливая, слегка ироническая улыбка, словно само это предположение показалось ему немыслимым. Том еще ни разу не видел его таким. Фрэнк бросил взгляд на часы и поднялся, собираясь попрощаться. Было всего около одиннадцати, но Том понимал: мальчик не хочет, чтобы его видела Элоиза.
— У тебя есть с собой фотография Терезы?
— Ну конечно! — Фрэнк снова радостно заулыбался и вынул из внутреннего кармана пиджака бумажник. — Вот, глядите. Это моя самая любимая, хотя и любительская. — С этими словами он протянул Тому маленький квадратик в плексигласе.
Том увидел шатенку с живым взглядом чуть прищуренных глаз и задорной улыбкой на сомкнутых губах. У нее были короткие блестящие прямые волосы. Судя по выражению лица, она любила посмеяться, но не была задирой. У Тома было впечатление, что снимок был сделан во время танца.
— Обаятельная, — сказал Том.
Фрэнк лишь кивнул. Видно было, что его переполняют гордость и счастье.
— Может, вы не откажетесь меня подвезти? — спросил он. — Мои туфли, конечно, очень удобные, но не для такой дороги…
Том рассмеялся. Действительно, Фрэнк был обут в начищенные до блеска туфли от Гуччи из морщеной кожи типа мокасин. На нем был также шикарный твидовый пиджак коричневых тонов с легкой блестящей нитью — такой Том с удовольствием выбрал бы и для себя.
— Пойду проверю, не легла ли еще мадам Аннет, и, если не спит, предупрежу, что уеду и скоро вернусь. Иногда она пугается, когда слышит звук подъезжающих машин, но сегодня она будет ждать Элоизу. Посети пока что туалет, — проговорил Том и указал на узкую дверь в холле у парадного входа. Подросток последовал его совету, а Том прошел через кухню и подошел к дверям комнаты мадам Аннет. Щель под дверью была темной, значит экономка уже легла. На столике возле телефона Том оставил коротенькую записку: «Отвожу домой приятеля, буду дома, наверное, к полуночи. Т.». Записку он положил на третью ступеньку лестницы — там Элоиза наверняка ее заметит.
3
Тому хотелось непременно побывать в доме, где жил Фрэнк, и, уже ведя машину, он как бы между прочим спросил:
— Можно заглянуть к тебе? Или это не понравится мадам Бутен?
— Конечно можно. Ее это ничуть не потревожит — она ложится спать около десяти.
В этот момент они уже въезжали в Море. Дорогу Том помнил и, сделав левый поворот с Рю-де-Пари, стал тормозить у номера 78. Возле дома мадам Бутен стояла машина. Поскольку другого транспорта на улице не было, Том повернул чуть влево. Свет фар скользнул по номерному знаку припаркованной машины — тот заканчивался на семерку и пятерку. Парижский номер. В тот же миг фары машины вспыхнули слепящим светом, и она дала задний ход. Тому показалось, что в машине были двое.
— Это что еще за новости? — с тревогой в голосе воскликнул Фрэнк.
— Хотел бы и я знать, что здесь делает парижская машина, — пробормотал Том, наблюдая за тем, как она развернулась, юркнув в переулок слева, а затем на большой скорости умчалась по главной улице.
Том остановил свою машину, но не стал выключать фары, заметив вслух, что, пожалуй, лучше припарковаться в темном переулке, куда сворачивал неизвестный автомобиль. Только там он выключил фары и, когда они оба вышли, запер три дверцы.
— Возможно, ничего серьезного, — бодро сказал Том, хотя ему было не по себе, — но вдруг в саду мадам Бутен кто-то есть? Тут требуется свет, — шепнул он, доставая из машины фонарик и запирая дверцу.
Они направились к дому. Фрэнк отпер своим ключом ворота. На случай засады Том сжал руку в кулак.
Ворота были невысокие — всего футов девять, — и перелезть через них не составляло большого труда, несмотря на заостренные концы решетки.
— Запри снова, — шепнул Том. Фрэнк подчинился и с фонариком в руках двинулся вперед. Том шел за ним меж шпалер винограда и деревьев — вероятно, яблонь. Свернули налево — к маленькому коттеджу. Направо темнел господский дом. Тишина была полная, не было слышно даже звуков телевизоров по соседству. Такое безмолвие для французских городков и селений — дело обычное.
— Осторожнее! — прошептал Фрэнк, освещая три ведра, стоящих на дорожке. Он достал небольшой ключ, отпер дверь коттеджа, включил свет и отдал Тому его фонарик. — Какой-никакой, а все же мой дом! — весело произнес он, закрывая за Томом дверь.
Собственно, весь дом состоял из одной небольшой комнаты с узкой кроватью и окрашенным белой краской столом, на котором лежало несколько книжек в мягких переплетах, французская газета, дешевая авторучка и стояла кружка с недопитым кофе. На спинке единственного стула висела синяя рабочая рубаха; в углу — умывальник, маленькая дровяная печурка, мусорный бачок и вешалка для полотенец. На полке под самым потолком лежал довольно потрепанный кожаный чемодан коричневого цвета, под ним — палка примерно в ярд длиною, как видно давно приспособленная для того, чтобы вешать верхнюю одежду. На ней Том увидел несколько пар брюк, джинсы и плащ.
— Садитесь на кровать — она удобнее, чем стул, — сказал Фрэнк. — Могу предложить вам «Нескафе», только на холодной воде.
— Не беспокойся, мне ничего не нужно, — улыбнулся Том. — Вижу, жилье у тебя вполне сносное.
Стены были свежеокрашены — вероятно, самим Фрэнком.
— О, вот это очень мило! — воскликнул Том, заметив акварельный рисунок на куске белого картона от пакета писчей бумаги. Рисунок был прислонен к стакану с небольшим букетиком полевых цветов и одной розой, который стоял на деревянном ящике, заменявшем ночной столик. На рисунке были изображены полуотворенные старые ворота; он был выполнен уверенной, отнюдь не ученической рукой.
— Ах это! — пробормотал Фрэнк. — Нашел тут в ящике старые краски, ну и… — Было видно, что подросток устал и хочет спать.
— Пожалуй, я поеду, — сказал Том, берясь за ручку двери. — Когда захочешь, звони.
Он приоткрыл было дверь и тут же заметил, как прямо перед ним, не далее чем в двадцати ярдах, в доме мадам Бутен зажегся свет.
— Этого только не хватало! — пробурчал Фрэнк. — Мы же вроде бы не шумели!
Том хотел было убежать, но тут в полной тишине совсем рядом, на гравиевой дорожке, послышались шаги.
— Спрячусь в кустах, — шепнул он и метнулся влево. Он знал, что там тени от стены и деревьев скроют его надежнее всего.
Старушка шла медленно, светя себе под ноги слабым фонариком-карандашом.
— Это ты, Билли? — спросила она, подойдя ближе.
— Ну конечно, мадам! — отозвался паренек.
Одной рукой упершись в землю, Том замер в полусогнутом положении всего в каких-нибудь шести ярдах от говоривших. Мадам Бутен сообщила между тем, что в десять вечера к ней явились двое и сказали, что хотят повидаться с ее садовником.
— То есть со мной? А кто они?
— Своих имен они не назвали. Я до этого их и в глаза не видела. Какая наглость! Заявиться в гости к садовнику в десять вечера! — с раздражением воскликнула мадам, подозрительно поглядывая на Фрэнка.
— Я тут совсем ни при чем. Как они выглядели?
— Я разглядела только одного. Он спросил, когда вы вернетесь. Как будто я должна это знать!
— Очень сожалею, что вас побеспокоили, мадам Бутен. Уверяю, что я и не думаю искать другую работу.
— Хотелось бы надеяться, что это правда. А то какие-то люди звонят в мою дверь ночью — безобразие какое!
Ее маленькая, сгорбленная фигурка стала потихоньку удаляться.
— Свои двери я всегда запираю. Но мне пришлось их открыть и дойти до ворот, чтобы с ними поговорить, — прозвучал ворчливый голос.
— Давайте забудем про все это, мадам Бутен. И еще раз — извините.
— Ладно уж. Спокойной тебе ночи, Билли, и приятных снов.
— И вам тоже, мадам.
Том дождался, пока она подойдет к своему дому. Он услышал, как притворил дверь Фрэнк, как повернулся ключ в замке господского дома, потом — слабый щелчок второго замка, наконец, громкий стук задвигаемого засова. Может, там еще не все заперто? Но нет: больше никаких шумов не раздалось. Том решил выждать еще. Сквозь матовое стекло бельэтажа мелькнул слабый свет, но и он вскоре потух.
Что касается Фрэнка, то он явно ждал, когда Том сам выйдет из укрытия, что было весьма мудрым решением для подростка.
Он осторожно проскользнул в приоткрытую дверь коттеджа.
— Я все слышал. Тебе лучше убраться отсюда немедленно, прямо сейчас, — шепнул он.
— Вы так считаете? — испуганно спросил Фрэнк. — Да, да, я и сам понимаю. Вы правы, конечно.
— Тогда давай быстро собирать вещи. Сегодня переночуешь у меня, а про завтра будем думать завтра. У тебя только один этот чемодан?
Он снял чемодан с полки и положил на кровать. Том передавал Фрэнку одну вещь за другой: брюки, рубашки, обувь, книги, зубную пасту, щетку. Фрэнк укладывал все в чемодан. Голова его была низко опущена; было видно, что он готов расплакаться в любую минуту.