— Это ещё что такое?! — побледнел фон Мюллер. И сразу же у него зазвонил телефон.
Он схватил трубку. На другом конце что-то кричал взволнованный человеческий голос и слышались выстрелы.
— Так, в городе восстание сарацинов, — начал быстро говорить фон Мюллер, закончив разговор по телефону. — Они атаковали мэрию, телецентр, здание вокзала и сейчас атакуют полицию и… нас, то есть Институт. Намереваются захватить город и установить здесь свой халифат. Эх, прохлопали ушами! Я ещё месяц назад предупреждал мэрию о готовящемся восстании. Но мне всё не верили. Невозможно, говорят, такое в Арка-Сити. У нас тут, мол, мультикультуризм, мир, дружба, Völkerfreundschaft. Вот вам, мультикультуризм. Я, в конце концов, плюнул, решил действовать на свой страх и риск. Мы буквально сегодня ночью собирались брать их главарей. Но они нас опередили. Видимо у них был свой человек в полиции. Предупредил. Кстати вся моя спецгруппа держит сейчас оборону в здании Полиции. Так что, господа, жизнь неожиданно вносит свои коррективы. Надо же, и именно сейчас…
— А что насчёт МЕРСа?… МЕРС тоже захватили? — перебивая друг друга, сразу вместе заговорили Виктор, Шейла и профессор.
— Насчёт МЕРСа пока ничего неизвестно. Нам надо срочно выбираться отсюда, Придётся действовать самим. Каким-то образом добраться до МЕРСа и спасать «бегунов». Профессор, я знаю, что в Институте есть подземный тоннель, ведущий куда-то за город. Вы знаете, где вход?
— Конечно, нам надо спуститься на нижний этаж в подвал. О нём знают все сотрудники института. Скорее всего, эвакуация уже в полном разгаре.
— Тогда, мигом, в лифт. Хотя, подождите минуту. Надо оценить обстановку.
Он подошёл к краю крыши, к бордюру, присел и осторожно глянул вниз. Виктор последовал его примеру. Профессор и Шейла тоже подошли к бордюру, но Виктор знаком остановил их, мол, не подходите близко, не высовывайтесь. Видимость отсюда, с шестнадцатого этажа, почти со стометровой высоты, была отличная. Над городом стоял вой сирен. Внизу, перед зданием Института, шёл бой. От ворот бежали к входу Института маленькие человечки с автоматами, сарацины в своих камисах, чалмах, арафатках на головах, стреляя на ходу. Некоторые из них падали. Охрана из вестибюля отстреливалась от наступающих сарацинов. Было ясно, что долго охрана не продержится. Сарацинов было много. Виктор глянул на город. Над городом, повсюду, в разных местах поднимались чёрные клубы дыма. На улицах шли бои. Слышались автоматные и пулемётные очереди, взрывы, хлопки гранатомётов. Отсюда Виктор увидел как на одной из улочек, неподалёку от Института, сарацины вывели из подъезда дома и поставили к стенке нескольких ооновцев и тут же расстреляли.
— Das ist ja unerhört! Это чёрт знает, что такое, — выругался фон Мюллер и глянул на Виктора. Он тоже видел эту сцену.
На другой улице двое сарацинов тащили какую-то женщину, на ходу сдирая с неё одежду. Женщина визжала так, что её визг доносился к ним на крышу. Один из сарацинов, видимо не выдержал её визга, стукнул её прикладом по голове, женщина поникла и они потащили её дальше в какой-то переулок и скрылись из виду. У Виктора сжались кулаки. Эх, винтовочку бы сюда снайперскую, расстояние как раз подходящее.
Рядом на параллельной улице, сарацины вели куда-то целую толпу гражданских белых людей, мужчин и женщин, подгоняя их прикладами. Туристы? А может служащие какого-нибудь учреждения.
А ещё чуть дальше они увидели как по улице несётся ооновский белый БТР. Нёсся он прочь от центра, к окраине города. Удирает, гад, подумал Виктор. Тут из какой-то подворотни, позади БТР, выскочил на середину улицы сарацин с РПГ, присел на колено, прицелился и выпустил в БТР гранату. Полыхнуло пламя и БТР взорвался, разметав по улице обломки. Видимо, боекомплект рванул. Да, трусы на войне долго не живут, воевать надо, господа ооновцы, подумал Виктор, а не драпать. По другим улицам тоже носились белые БМП и БТР, но на них уже сидели сарацины, размахивая чёрными флагами. Да что же это делается, уже технику захватили у ооновцев! Горело здание вокзала, горело здание Мэрии, которые хорошо были видны отсюда.
— Удирают ооновцы, — сказал, фон Мюллер, сидевший рядом с Виктором и тоже внимательно осматривая город. — Виктор, вы сказали мне, что участвовали в боевых действиях.
— И ещё как… — отозвался Виктор.
— Тогда вот, держите.
И он протянул ему пистолет, Глок-17. Виктор взял пистолет в руки. Хорошая штучка, простая в обращении, надёжная.
— А вы?
— А у меня ещё один есть. Всегда ношу с собой два пистолета.
Да, подумал, Виктор, а ведь мог и пристрелить, когда я его по морде съездил, если бы сильно обиделся. Хотя нет, при других обстоятельствах, кто знает, но не сейчас, когда мы для него последняя надежда спасти свою шкуру.
— Попробую позвонить в Мэрию, — сказал фон Мюллер, садясь спиной к бордюру и набирая номер. Мэрия не отвечала.
— А телецентр? — спросил профессор
Телецентр отозвался, он ещё не был захвачен. Снова взволнованный голос что-то говорил в трубку по-английски. Говорил долго, минут десять. Затем в трубке отчётливо послышались крики, выстрелы и гудки… Фон Мюллер опустил трубку. Он сидел бледный и молчал.
— Генрих, не молчите! Что? Скажите нам? — закричала Шейла.
— Это директор телецентра… Был… Скорее всего, убит. Сарацины захватили телецентр… Он успел сказать, что восстание сарацинов не только у нас, они подняли восстание по всей планете.
— Да, что вы говорите? Не может быть? — ахнули все.
— Во всех городах мира, где есть сарацины сейчас идут восстания. Похоже, они поднялись по приказу из какого-то единого Центра. Вы представляете, что это такое? Это же глобальная мировая война изнутри. Им не надо пересекать границы. Они уже внутри почти любого государства. Как вирусная зараза. Кстати, Виктор, профессор, у вас тоже в Столице и по всей Славороссии идут бои. Насколько я знаю, их только в вашей Столице больше миллиона. Это же целая армия. А возглавляет их губернатор этой вашей бывшей мятежной республики аллахитов.
— Аллахиты, чёрт, да я же как раз с ними воевал двадцать лет назад!
— Ну вот, похоже снова придётся повоевать!
— Генрих, а что в Панамерике? — срывающимся голосом спросила Шейла.
— Шейла у вас тоже война. Информации пока немного. Директор Телецентра успел сказать только, что сейчас идёт массированная атака на Белый Дом. Но думаю, у вас им было ещё проще. У вас же оружие свободно продаётся. Они хорошо вооружены.
Аллахиты, чёрт возьми, думал Виктор, а ведь предчувствия его не обманули насчёт этого сарацина-губернатора. Дождался своего звёздного часа. Вот и поднялись псы, теперь по всей планете. Теперь значит глобальная война. Мировой халифат задумали, черти. Эти, пожалуй, похлеще нацистов будут. Эти вырежут всех несогласных. Он прямо физически почувствовал как огромный, удушающий чёрный спрут расползается по всей земле. И даже рванул ворот рубашки, словно ему не хватало воздуха.
— Ну что же, — сказал фон Мюллер, — теперь уходим. И быстро, пока сарацины не захватили здание и тоннель.
Когда они спустились с крыши внутрь здания, в коридорах царила паника и суматоха. Бегали туда-сюда сотрудники и сотрудницы института. У лифта стояла огромная толпа и он был всё время занят. Тогда они последовали примеру других сотрудников и побежали вниз по лестнице. Запыхавшись — особенно тяжело пришлось профессору — они добежали наконец до двери в подвал Института, которая располагалась в самом низу здания. Она была распахнута и все бежали туда. На первом этаже слышались автоматные очереди, крики, звон разбивающихся стёкол. В вестибюле шёл бой. Охрана института героически прикрывала отход сотрудников Института. Спасибо, ребята, сказал Виктор мысленно этим неизвестным ему людям, охранникам в вестибюле, которые, скорее всего, погибнут, чтобы другие могли жить. У двери подвала стоял один из охранников с автоматом, в униформе, совсем молодой ещё парень, и следил за порядком эвакуации людей. Когда люди, торопясь, скапливались у двери, и мешали друг другу пройти, он говорил: «По одному, по одному, не толпитесь, господа». Виктор не удержался и обнял его. Спасибо, солдат. И Шейла поцеловала его. И профессор сердечно пожал ему руку. Охранник улыбнулся им светло, и как то по-детски. Юность не думает о смерти.
Через несколько минут они уже неслись в вагончике по тоннелю, который выглядел как обыкновенное метро, но только с двумя линиями-узкоколейками. По ним туда-сюда сейчас носились два вагончика, вывозя людей из Института. Минут через двадцать, они выехали на свет божий, уже за чертой города, где-то в сосновом лесу. Вагончик остановился и они вышли на перрон, перед зданием, похожим на небольшой вокзал, где их встретили вооружённые ооновцы. На перроне и на другой стороне железной дороги были сложены небольшие баррикады из мешков с песком. Ооновцы готовились к обороне. Вот это правильно, подумал Виктор, сарацины скоро будут здесь и их надо достойно встретить прямо на выходе из тоннеля.
Ооновцы сказали им перейти на другую сторону вокзала и они, пройдя через вокзал, вышли на небольшую площадь, окружённую сосновым лесом. Влево от площади уходила дорога с указателем: «Главное шоссе 3 км». Вправо от площади тоже шла дорога с указателем: «Арка-сити 20 км». На площади было полно народу, сотрудники института, много женщин с детьми. У дороги, ведущей к Арка-Сити стояло несколько автобусов. Остальные, видимо, приехали сюда из города на автобусах. Похоже, здесь собрались все те, кому удалось вырваться из города.
Посреди площади, из больших ящиков была сооружена импровизированная трибуна. На неё взобрался, подтянутый седой человек в гражданском и поднял руку, требуя тишины.
— Это один из наших мэров, — сказал профессор.
— Друзья, — обратился мэр к людям на площади, — я будут краток. Времени у нас немного. На нас внезапно обрушилась смертельная угроза. Информации у нас мало, но, вы, наверное, уже знаете, что то, что происходит у нас в городе, происходит сейчас по всей планете. Практически во всех городах мира сарацины подняли мировой Мятеж. Мы оказались к этому не готовы. Эти люди, — хотя людьми их уже трудно назвать после тех зверств, которые они уже успели натворить… Мы им верили, мы давали им кров и убежище почти во всех странам мира, мы позволяли им жить так, как они хотят, согласно их законам, — эти люди ответили нам чёрной неблагодарностью… Самое ужасное то, что, по последним данным, и