Неожиданно для себя Яна вдруг заплакала.
Они стояли на крыльце, в нескольких метрах от машины. Андрей обнял ее, и жест вышел дружеским, естественным, так что Яна не успела смутиться. Он не стал говорить, что не стоит плакать, не просил успокоиться, просто гладил по плечу и ждал, когда она перестанет плакать. А еще вытащил из кармана носовой платок и протянул девушке.
Яна вытерла слезы и высморкалась.
– Спасибо. Ты настоящий друг, – слабо улыбнулась она. – Постираю платок и верну.
Андрей махнул рукой.
– Второй раз видимся, а я уже довел тебя до слез. Не слишком ли стремительно развиваются наши отношения?
При слове «отношения» сердце Яны ёкнуло.
– Ты очень торопишься? Может, посидим в машине или прокатимся немножко? – предложил он, и Яна снова едва скрыла радость.
– Поехать не получится, – с сожалением проговорила она. – Не могу оставлять Гордану одну. Может, лучше пройдемся? Погода вроде позволяет.
Дождя не было, и ветер поутих, притаился в кронах деревьев. Андрей охотно поддержал идею прогуляться.
– Что ты будешь делать сегодня? У меня была мысль пригласить тебя в одно милое местечко, но теперь уж вижу, что ты из дому ни ногой.
Яна кивнула.
– Дождусь полуночи и лягу спать. Гордана сказала, в Сербии особо Новый год не празднуют.
– Правильно сказала. Есть еще старый Новый год, с тринадцатого на четырнадцатое января, его тут называют «сербским» или «православным» и отмечают даже шире, чем обычный. Но главный праздник, конечно, Божич, Рождество.
Они медленно пошли по дорожке, которая пересекала сад и вела дальше, опоясывая владения Горданы.
– У твоей родственницы настоящее роскошное поместье.
– Да, это уж точно. Земля на склоне тоже ей принадлежит, и где-то там, на дальней границе, есть небольшой водопад.
Яна остановилась и оглянулась на дом, поглядела на ярко освещенные террасу и двор, фонари вдоль дорожки. Со всех сторон этот островок света омывали волны темноты.
– Собственный водопад? Надо же, – удивился Андрей.
– Не Ниагара, конечно, – засмеялась Яна. – Просто ручей с горы течет и гордо называется водопадом. Хотя по весне, Гордана говорила, оживает, разливается.
– Ты была там?
– Нет, – Яна покачала головой. – Толком и не гуляла по Горданиным владениям. Все как-то времени нет.
– Ничего, нагуляешься еще. Это все, можно сказать, почти твое.
Его слова покоробили Яну. Опять эти разговоры про наследство – второй раз за вечер! Как будто она только и гонится за тетушкиными денежками! Девушка промолчала, и Андрей, видимо, понял, что сказал что-то не то.
– Прости, брякнул не подумав. Я болван, – покаянно сказал он.
– Ничего, все хорошо, – ответила она. В самом деле, нечего заводиться и любую фразу принимать на свой счет. Ничего плохого Андрей в виду не имел.
– Давай сходим к водопаду? Подальше прогуляемся – чего вокруг дома ходить.
– Темновато, – с сомнением произнесла Яна. – Там фонарей уже нет.
– Дорожка хорошая, в телефоне есть фонарик. – Он достал сотовый из кармана, включил. – Не заблудимся, не бойся.
Некоторое время они шли молча.
– Как твоя работа? – спросила Яна. – Мы вечно говорим только обо мне.
– Про мою работу и говорить нечего. Тебе будет скучно. Мне и самому не особо весело, но куда деваться, – отшутился он.
Яне показалось, что он избегает этой темы. Но, с другой стороны, многие люди не любят разговаривать о своих профессиональных делах и проблемах.
– А чем ты занималась в России?
– Похвастаться особо нечем. Окончила вуз, работала. – Яна в двух словах рассказала ему о своих достижениях и неожиданно для себя упомянула о писательских амбициях.
– Пишешь роман? – заинтересовался Андрей. – Здорово! Всегда восхищался людьми, которые стремятся воплотить свои мысли, чувства, фантазии на бумаге, в музыке, на холсте. Это все равно что творить свою вселенную, верно? Обязательно дай мне почитать!
Яна смутилась, хотя ей был приятен его живой отклик. Он не посмеивался над ее желанием стать писателем, как та же Зинаида; и снисходительности не выказывал, как Галка.
– Пока еще нечего давать. Но когда закончу…
– О чем роман? – спросил Андрей.
– О жизни, о людях… Драма, я бы так сказала.
Они еще немного поговорили об этом. Время за разговорами летело незаметно. В какой-то момент Яна словно очнулась, огляделась и обнаружила, как далеко они забрели.
Впереди был выступ горы, который Яна видела из окна своей комнаты – за ним владения Горданы заканчивались. Дом, сад, двор, освещенный теплым электрическим светом, – все это было от них на приличном расстоянии.
– Пойдем-ка обратно, – сказала она. – Забрались бог знает куда.
Андрей полоснул лучом фонарика по горному выступу, и вдруг во мраке высветилась непонятная конструкция – невысокий заборчик, гранитные плиты.
– Что это там? Посвети, пожалуйста. Я что-то видела!
Он послушно направил луч туда, куда она указывала.
– Господи, это еще тут откуда?
Черный металлический забор огораживал могилы.
Яна и Андрей подошли ближе. Три могильных плиты, три памятника из черного гранита. Заброшенным это место не выглядело: видимо, Гордана навещала захоронения.
– Петр Николич. Милица Николич. Снежана Николич. Девочка совсем маленькой умерла. Семь лет.
– Это родители и младшая сестра Горданы, – медленно проговорила Яна. Она была, мягко говоря, шокирована. – Петр русский, но взял фамилию жены.
– Смотри, вот еще два захоронения, более старые. Мария и Драган Николич.
– Очевидно, дед и бабушка Горданы. Я одного не пойму, зачем было хоронить всех тут, а не на кладбище?
– В этом как раз нет ничего необычного, – пояснил Андрей. – Ты просто еще недавно в Сербии, не успела заметить. Здесь хоронят не только на кладбищах. Могильные холмы и надгробия торчат и во дворах деревенских домов, и в полях, и на огородах.
– Почему? Что хорошего жить рядом с покойниками?
Девушка вспомнила темную фигуру возле Горданы. Силуэт на балконе, стук в дверь. Может, духи усопших приходят навестить живых?
Дичь, конечно, но Галка, например, сказала бы, что так и есть.
– Не всем это по нраву, как и тебе. Антисанитария и все прочее. Так хоронят, как правило, повинуясь желанию умерших: отказывать родным не принято. Возможно, у кого-то банально денег нет купить место на кладбище. А вообще – нравы такие, люди проще относятся к смерти.
Яна обдумала его слова. Не особенно радостное соседство, конечно, но хорошо все же, что не вблизи дома. Ничего не попишешь, у каждого народа свои нравы и обычаи, что толку лезть со своим уставом в чужой монастырь, обсуждать, хорошо или плохо, и уж тем более осуждать.
Обратная дорога, как обычно, показалась короче. Расставаясь с Яной, Андрей чуть задержал ее руку в своей ладони:
– Ты дашь мне номер телефона? А то, боюсь, от тебя я звонка не дождусь.
С трудом скрывая удовольствие, Яна продиктовала нужные цифры, сказала, в каком из мессенджеров ее можно найти.
– Сотовый тут не ловит, но Интернет отличный.
На том и расстались. Яна постояла на пороге, посмотрела на удаляющиеся в ночи огни машины и пошла в дом.
Глава 9
– С проводкой все в порядке. С котлом тоже. Я ничего не нашел. Все работает.
Мастер, которого порекомендовал доктор Милош, говорил с Яной короткими рублеными фразами, чтобы ее знаний хватило для понимания его слов.
– Но в доме постоянно холодно. Не могу топить. И свет часто гаснет. Лампочки перегорают, – в таком же телеграфном стиле отвечала Яна.
Было двенадцатое января. Разгар зимы, но вместо привычных российских морозов и метелей погода стояла осенняя. Выдавались теплые деньки, когда светило солнце и можно было выходить в сад в легком свитере, но чаще было пасмурно и прохладно.
В последнее время зачастили дожди, с Дрины дул холодный пронизывающий ветер. Наверное, из-за него то и дело отключалось электричество.
Пятого января причина точно была в этом. Свет пропал, а вскоре приехала ремонтная бригада, и неполадку устранили. Однако чаще электричество включалось и выключалось само по себе.
Доктор Милош, который тоже был в доме и осматривал Гордану, спустился вниз, и они принялись разговаривать с мастером. Когда люди говорили по-сербски медленно, тщательно выговаривая слова, Яна худо-бедно понимала язык, но если они принимались стрекотать, вот как сейчас, с пулеметной скоростью, никакой надежды разобрать их речь не было.
Яна не стала слушать, ушла в гостиную, села на диван. Она уже стала привыкать к перебоям с электроэнергией, накупила свечей и держала их под рукой, но хотелось бы знать, с чем связаны эти поломки. Вдруг где-то барахлит проводка и может случиться пожар?
Мастер провел в доме целый день, дважды пил кофе, заглядывал во все углы и в результате вынес вот такой вердикт: «не знам», «не разумем», «све jе добро». Не знаю, не понимаю, все хорошо.
Вошел доктор Милош.
– Яночка, Йоцо говорит, что котел в отличном состоянии, ты все делаешь правильно. У дома термоизоляция, он должен хорошо держать тепло.
– Но не держит. Вы же чувствуете, как тут холодно.
– Йоцо говорит, он ничем не может помочь. И никто не сможет. Тут и делать-то ничего не нужно, все исправно.
– А лампочки почему перегорают? Некоторые горят несколько дней – и привет. Но они ведь энергосберегающие, должны по два года работать.
– Видимо, Гордана закупила бракованную партию. Другого объяснения нет, считает Йоцо. Он говорит, что даст тебе адрес магазина, где можно купить качественные. Скажешь хозяйке, что ты от Йоцо, и она все сделает.
Яна автоматически кивала, будучи уверенной, что не в лампочках дело. А в чем? «Не знам, не разумем».
Она чувствовала себя усталой и разбитой. По ночам Гордана, как обычно, стонала, бормотала, но Яна не входила к ней в спальню, если та не звала.
Сама она тоже спала беспокойно, часто просыпалась среди ночи, долго не могла заснуть. Три или четыре ночи назад она забыла закрыть рольставни и, пробудившись в три часа, увидела тень на стене. Кто-то стоял на балконе, и его длинная темная тень кляксой распласталась по стене.