– Простите?
– Напугала вас, наверное, – проговорила женщина. – Я Наталья. А вас как зовут?
– Яна.
– Как-то раз заметила вас в городе, люди сказали, вы русская, приезжая. Хотела подойти познакомиться. Но в тот раз не получилось, а потом больше и не видела. А сейчас иду с почты, смотрю – вы.
– Я в последнее время редко выхожу из дома. Продукты покупаю в поселке Добра Трешна. – Яна встала, протянула руку. – Рада с вами познакомиться, Наталья.
– Давай без церемоний, на «ты», – предложила новая знакомая, и Яна с улыбкой кивнула. – Пойдем куда-нибудь, посидим? Чего на ветру нос морозить?
Яне хотелось посидеть возле реки подольше, но отказываться было неудобно, да и пообщаться ей не помешает.
– Тут кафе есть хорошее. Там вкусно кормят, – на ходу проговорила Наталья. – Зайдем, погреемся. Замерзла?
– Да нет, сегодня тепло. В России сейчас минус двадцать.
– А я никогда на севере не жила. С Украины сама-то, из Донбасса.
– Давно тут живешь?
– Почти тридцать лет. Как вышла замуж, переехала, так и живу. Прижилась уже. Украинский и русский забывать стала. Хоть с тобой по-русски поговорю.
– Ты здесь живешь, в городе? – спросила Яна.
– Нет, в Вуковом Камене, – ответила Наталья. – Это дальше в сторону Баины-Башты.
– Здорово! В той стороне такие места красивые. Чем выше в горы, тем живописнее.
– Ничего «здорового». Муж девять лет как умер. Одной нелегко – дом большой, хозяйство, огород. Сын в Белграде. Гордость моя: кроме русского и сербского еще английский и испанский в совершенстве знает, переводчиком работает. А насчет красоты – да, что есть, то есть. Но вот когда оползни бывают… Дома, как спичечные коробки, прямо в Дрину сметает! Жуть жуткая.
– Да уж. – Яна представила себе, каково это, оказаться в эпицентре стихии, и поежилась. – А почему называется «Вуков Камен» – «Волчий камень»?
– Пес его знает! Никогда не интересовалась. Волчий так волчий. Все, пришли, – объявила Наталья, останавливаясь возле двухэтажного здания, на первом этаже которого располагалось кафе.
Они зашли в темноватое, но уютное помещение с круглыми столиками и плетеными стульями, сели возле окна. Наталья громко поздоровалась, несколько человек обернулись. Официантка, улыбаясь, подошла и заговорила с нею. Очевидно, что женщину здесь знали.
– Что будешь есть-пить? – обратилась Наталья к Яне.
– То же, что и ты. Посоветуй.
Наталья улыбнулась и быстро сделала заказ.
– Салат нам взяла, плескавицу с картофелем и овощами, – пояснила она. – Кофе какой любишь? Или сок? А может, вина возьмем?
Решили выпить по бокалу белого. Яна заказала капучино.
Наталья достала сигареты.
– Куришь?
Яна отрицательно покачала головой.
– Как на Балканах без «дувана»? – засмеялась Наталья. – Я дымлю, как заводская труба.
Не она одна. В Сербии, как успела заметить Яна, курили многие, везде и всюду. Это порядком раздражало: Яна не выносила запаха сигаретного дыма, но не скажешь же об этом Наталье. Та с наслаждением затянулась, выпустила струю сизого дыма.
– Теперь ты рассказывай, как тебя сюда занесло.
Подошедшая официантка поставила перед ними вино, кофе и пообещала скоро принести салат.
– Приехала ухаживать за родственницей, Горданой. Она одинокая, тяжело болеет, умирает. – Яна вдруг вспомнила, что ее зацепила приветственная фраза Натальи. – Ты как-то странно сказала… Где я живу? Кажется, в Црной куће?
– Ага, – Наталья кивнула. – Это значит «Черный дом». Здесь все так твой дом называют.
– Почему черный-то? – недоуменно спросила Яна.
Наталья пристально поглядела на нее, прищурив глаз от дыма.
– Не хочу сплетни распускать. Я вообще-то не из болтливых. Мало ли что люди говорят. Если все слушать… – Она красноречиво умолкла. – За знакомство! Как говорят в Сербии, «Живели»!
Они сдвинули бокалы.
«Конечно, – с досадой подумала Яна. – Растравила душу, а теперь в кусты? Нет уж, дорогая, сказала: «А», говори и «Б».
– Расскажи, пожалуйста, – попросила Яна. – Я замечала, люди странно реагируют, когда узнают, что я там живу. Сразу умолкают, глаза опускают. Я же вижу.
Официантка принесла салат и второе – все сразу на огромном подносе. При взгляде на аппетитные блюда Яна почувствовала, что голодна.
Порции в Сербии просто колоссальные, к такому еще надо привыкнуть. Можно смело брать одну на двоих – наешься до отвала. А что не съешь, тебе положат с собой.
Наталья затушила в пепельнице сигарету и придвинула к себе тарелки.
– Не любят тут твою тетку – или кто она тебе.
– Ничего удивительного. Она женщина независимая, обеспеченная, одинокая. Такие всегда на виду. Может, кому-то дорогу перешла, – как попугай, повторила Яна мамины слова.
– Да нет же, – поморщилась Наталья. – Не только в Гордане дело. Всю их семью тут считают… проклятой.
– Что? – Яна сморгнула. – Как так – проклятой?
– Никто бы не стал жить в том месте. И по дому ей помогать, и ночевать в Черном доме. Упаси Господь. Неужели ничего там не замечаешь? – В глазах Натальи блеснул жадный интерес, и Яну это покоробило.
Если ей и хотелось рассказать про то, что с ней творится – про портящиеся продукты, тени, стуки, вечно перегорающие лампочки, то теперь девушка решила промолчать. Хоть Наталья и говорит, что она «вообще-то не из болтливых», впечатление, если честно, складывалось обратное. Делать происходящее в доме достоянием общественности Яна уж точно не собиралась.
– Ничего, – твердо проговорила она. – А должна?
Наталья расправилась уже с половиной салата, да и Яна не отставала. Было очень вкусно, готовили тут и вправду отменно.
– Скажу, что знаю, а выводы сама делай. В общем, я еще тут тогда не жила – от людей слышала. Бабушка твоей Горданы связалась с нечистым.
Яна еле удержалась, чтобы не хмыкнуть. Господи! Двадцать первый век на дворе! «Нечистый»!
– Беспутная, говорят, была бабенка. Мужа своего будущего увела у лучшей подруги, а у них уже все сговорено было, родители дату свадьбы назначили. Но бабка Горданы – тогда, конечно, не бабка никакая, а красивая девка – вмешалась, сделала по-своему. Парень уперся: люблю ее одну, жить не могу. Родители уступили. Брошеная невеста, бедолага, прямо перед их женитьбой пошла и бросилась в Дрину. Утопилась. Все разлучницу винили, конечно.
«Ясно-понятно, не мужика же винить! Он ведь сущий теленок – взяли и увели!» – подумала Яна, но вслух ничего не сказала.
– С самого начала было ясно, что ничего хорошего из этого союза не выйдет. Брак на крови и все такое. – Наталья убрала пустую тарелку из-под салата, взялась за второе. – Стали они жить – вот как раз там, где ты сейчас живешь. Он работает, старается, а все из нищеты не выберется. То урожай пропадет, то еще что. Она рожает деток одного за другим – и все умирают, даже месяца не живут. Люди говорили, покойная невеста всех к себе забирает. Бабка Горданы и по врачам ходила, и по знахаркам, и в церкви об пол весь лоб разбила – без толку. Вот тогда, видать, от отчаяния, и связалась с чертом. Попросила у него помощи.
– Помогло? – Яна не удержалась от усмешки.
– Похоже на то, – невозмутимо проговорила Наталья. – Разбогатели, родили сына и дочь – Милицу, мать Горданы.
– Мне вот интересно, откуда у людей такая информация – про то, что она связалась с нечистым? Не сама же эта женщина бегала и на всех углах рассказывала!
– Тут и говорить нечего – и так все ясно! Они же славить перестали!
Заметив недоумение на лице Яны, Наталья пояснила:
– В Сербии у каждого дома, у каждого рода, семьи есть свой святой-защитник. Крестную Славу справляют раз в год, вся семья собирается, друзья, соседи. Иначе никак. А эти взяли и перестали славить! Отреклись от святого, потому что выбрали в защитники нечистого.
«Какая же фантастическая чушь!» – подумала Яна. Так вот в чем дело, вот почему на нее косились.
Тарелка почти опустела – Яна так объелась, что не могла проглотить ни кусочка. Настроение у нее поднялось: ничего особенно жуткого, из-за чего стоило бы переживать и бояться, в словах Натальи она не обнаружила. Обычные деревенские побасенки.
– Ты, кажется, не особо прониклась, – с некоторой обидой проговорила Наталья. – А зря. К Черному дому люди не приближались. На Милице, матери Горданы, никто бы не женился, хорошо, что ей русский подвернулся! А вот еще что скажу – дети в наших краях пропадали! Все знали, чьих рук дело. Потом Черный дом сгорел дотла – тут бы и кончиться всему, но Гордана взяла и вернулась. А теперь и ты здесь.
– Спасибо тебе, конечно, за рассказ, но это же каша какая-то! Дети пропавшие, пожар, проклятье – все в кучу. Никто ничего по сути не знает, сплошные домыслы.
Наталья вдруг наклонилась к Яне через стол, сжала ее ладонь.
– Ты молодая еще. Хорошая девчонка. Уезжай оттуда. Брось эту Гордану.
Яне стало не по себе от того, с какой горячностью говорила Наталья.
– Наташа, спасибо за заботу, но… – Она вздохнула. – Может, я хотела бы, да не могу. Не могу ее бросить. Гордана ведь с постели с трудом встает. И никто не захочет с ней жить и за ней ухаживать – ты сама говоришь. К тому же чужих людей она не выносит, в больницу не желает, да и отправлять ее туда умирать при живых родственниках – совсем уж дико. А потом, даже если бабушка ее была плохим человеком, Гордана ведь не виновата, что ее внучка! Родственников не выбирают. А сама она очень добрая, славная.
Наталья несколько секунд смотрела на Яну, потом, как будто что-то решив для себя, кивнула.
– Я ж говорю, хорошая ты. Как знаешь. Ты мой номер запиши – давай дружиться будем. И если что, сразу звони.
Смешное слово – «дружиться». Но на душе у Яны потеплело. Все же какие замечательные люди ее окружают: Андрей, доктор Милош, Наталья. Готовы помочь, поддержать. Не о чем волноваться, все будет хорошо.
Глава 11
– Ты что-то рано, – удивился доктор Милош, увидев Яну. – Я думал, подольше погуляешь.