– Набор для писателя? – улыбнулась она. – Чтобы было на чем писать, чем писать – и шоколад для вдохновения?
– Именно, – проговорил он, наклонился к ней и вдруг поцеловал.
У Яны перехватило дыхание – от неожиданности и удовольствия. Она не стала отстраняться и ответила на поцелуй.
– Ничего, что я так… форсирую события? – прошептал он, прижимая девушку к себе. – Просто увидел тебя сейчас… Ты такая красивая и нежная! Я бы в жизни себя не простил, если бы не поцеловал.
– Ты с ума сошел? Зачем оправдываться?
Она засмеялась воркующим смехом, и они снова поцеловались, так и стоя в дверях. На этот раз поцелуй вышел более долгим и смелым. Сердце Яны пело. «Все же я ему нравлюсь!» – стучало в голове, наполненной сладким туманом.
– Посидим на террасе или меня допустят в святая святых? – негромко проговорил Андрей.
Яна собралась уже пригласить его в гостиную, но в этот момент внезапно погас свет. Электричество отключилось и в доме, и во дворе. Все вокруг погрузилось во мрак. В такие моменты Яне всегда становилось не по себе, хотя она уже и начала привыкать к перебоям. Но все же хорошо, что сейчас с ней рядом мужчина.
– Вот так новости. И часто здесь такое?
– К сожалению, – ответила Яна, заходя в дом. – Электричество само по себе выключается, лампочки перегорают, не успеешь вкрутить.
– Электрика вызывала? – Андрей вошел следом за нею и закрыл дверь.
– Он сказал, что все хорошо.
Яна привычным жестом отыскала одну из свечей, благоразумно разложенных ею по всему дому, чиркнула спичкой. Мерцающий оранжевый огонек осветил часть просторного холла, но не мог разогнать теней, что притаились по углам.
– Побудь тут, я схожу к Гордане, она, наверное, напугана.
Произнося эти слова, девушка поняла: что-то тут не так. И через мгновение сообразила: молчание – вот что! Обычно, когда выключалось электричество, Гордана немедленно призывала Яну на помощь: иногда вопила истошно, иногда просто звала.
Но сейчас из спальни не доносилось ни звука. А ведь она вроде бы читала книгу, не спала, стало быть, заметила, что света нет.
Яна быстрым жестом выдвинула один из ящиков.
– Тут свечи и спички, зажги и иди в гостиную, – проговорила она, спеша к лестнице с зажженной свечой в руке. – Гордана почему-то не зовет. Боюсь, не случилось ли с ней чего.
– Сходить с тобой?
– Не надо. Она может испугаться. Я уже привыкла.
Яна бегом поднималась по лестнице, слыша, как Андрей достает из ящика свечки. Свою свечу она держала перед собой, освещая ступеньки. Язычок пламени трепетал, но не гас. Вот и коридор второго этажа.
– Гордана, – позвала она. Никто не отозвался.
На секунду остановившись перед дверью спальни, Яна перевела дух и взялась за ручку. В тишине слышалось лишь ее собственное учащенное дыхание, сбившееся от быстрого подъема. Андрей, очевидно, старался вести себя как можно тише, так что на секунду девушке показалось, будто она в доме совсем одна.
Но буквально в следующее мгновение из-за двери спальни послышался не то хрип, не то стон, и Яна поспешно открыла дверь.
Первое, что почувствовала, оказавшись в комнате, были отвратительный запах и холод. Нестерпимо воняло гнилью, разлагающейся плотью, стоячей водой – всем вместе, и даже еще хуже. Смрад забивался в ноздри, вызывая тошноту. Яна прижала свободную ладонь к носу, стараясь не делать глубоких вдохов, и прошла вперед.
В доме в последнее время всегда было прохладно, котел так и не заработал, как положено, но эта «приятная прохлада», как говорил доктор Милош, не шла ни в какое сравнение с тем пробирающим до костей холодом, который царил сейчас в спальне Горданы.
Яна словно очутилась дома, в России: бывает, в морозный день выскочишь в домашнем легком платье на минутку на балкон – и тебя обдаст ледяным дыханием. Хочется назад, в тепло, пока все тело не сковала стужа.
Но еще полчаса назад ничего такого не было – ни вони, ни холода.
«Она что, окна открыла, чтобы проветрить? – подумала Яна, метнувшись к окну. – Но ведь и на улице теплее, чем тут».
Окно оказалось плотно закрыто, даже шторы задернуты.
– Гордана, – борясь с рвотными позывами, снова окликнула женщину Яна и обернулась в сторону, где стояла ее кровать.
Кровать была пуста. Больная, раскинув руки, неподвижно лежала на полу возле нее.
А рядом, скорчившись, нависая над Горданой, сидело нечто. При взгляде на это существо Яна испытала даже не страх – гораздо большее. Ее парализовало, и даже под прицелом она не сумела бы ни двинуться, ни вымолвить ни слова.
Костлявое тело существа было покрыто язвами, струпьями, чем-то напоминающим трупные пятна («Вот откуда тут запах разложения!»). У него были длинные когтистые руки и уродливый лысый череп – больше Яна ничего не успела разглядеть, потому что тварь из ночного кошмара обернулась и посмотрела на нее белыми, горящими, как угли, глазами.
А потом все померкло, и Яна, не издав ни звука, повалилась на пол.
Глава 13
– Ты уверена, что сможешь остаться?
Мама задавала этот вопрос уже раз десять, с разными интонациями. Сейчас она была в командировке в Нижнем Новгороде, вернуться в Казань собиралась в конце недели.
А потом – подготовка к коллегии, а после – поездка в Москву, а затем – отчетный период, и еще что-то, и еще… О том, чтобы сменить Яну на посту, и речи не шло.
– Конечно, я останусь, мам. Как будто выбор есть, – снова и снова отвечала Яна, хотя на самом деле давно мечтала бросить все к чертям собачьим и вернуться в Казань.
Но, как известно, кроме слова «хочу» есть слово «надо». Если она уедет, то Гордана останется совсем одна, а это ведь не по-человечески. Где вот так сразу, быстро найти подходящего человека, который согласится жить с ней, оставаясь рядом днем и ночью? О том, чтобы остаться в больнице и в итоге умереть на больничной койке, говорить нечего. Гордана уже давно и категорически заявила, что не желает этого.
– Мы давно обо всем договорились, есть уже даже завещание, в конце концов. Это обязательства, мама.
Нина Владимировна вздохнула.
– Я рада, что ты у меня такая ответственная и рассудительная. Но я чувствую, как тебе трудно. Сердце кровью обливается.
– И тебе было трудно меня растить, и миллионам людей сложно на хлеб зарабатывать.
На словах Яна убеждала мать, но на деле – себя саму. Единственное, чего она по-настоящему желала, – это собрать чемодан и сесть в самолет.
Мама была в гостиничном номере, Яна – в своей комнате. Несколько минут назад они с Горданой и доктором Милошем вернулись из Лозницкой больницы. На часах – почти два ночи, обе устали, но сна – ни в одном глазу. Яна рассказала матери о том, что случилось, по пути в больницу, и та не ложилась, ждала новостей.
Яна думала, как ей повезло, что в критический момент она оказалась в доме не одна. Андрей услышал стук – будто что-то упало, прибежал наверх и обнаружил лежащих на полу Гордану и Яну.
Девушка почти сразу пришла в чувство, а вот Гордана, которую они вдвоем переложили на кровать, так и не очнулась.
К счастью, почти сразу зажегся свет. Как обычно, непонятно, по какой причине выключился и каким образом сам собой включился. Яна позвонила доктору Милошу. Он приехал не один, а вместе с врачами «Скорой», и Гордану забрали в больницу. Яна с Андреем тоже поехали туда на его машине.
Добрались быстро, больную сразу же увезли на обследование. Доктор Милош тоже был с ней, а Андрей с Яной сидели в коридоре, ждали результатов. Он не уходил домой, хотя и мог бы, за что девушка была ему благодарна. Более того, происходящее было ему явно небезразлично. Неужели ей в кои веки повезло, система дала сбой, и парень, который ей понравился, оказался порядочным, добрым человеком?
– Иди домой, поспи. Как завтра работать будешь?
– У меня свободный график. Преимущество удаленной работы: нет начальников над головой, сам планируешь свое время. Главное, чтобы в итоге работа была сделана.
– Но если Гордану оставят на ночь в больнице, ты же не станешь сидеть тут со мной?
– Ты тоже не останешься.
«Предложит переночевать у него?»
Но Андрей не успел ничего предложить, потому что подошел доктор Милош.
– Необходимо провести еще кое-какие процедуры, скоро коллеги все закончат, – пообещал он. – Но уже сейчас можно сказать, что особых изменений в ее состоянии нет, все в порядке, с учетом, конечно, основного диагноза Горданы.
– У нее был инсульт? Инфаркт?
– Нет, хотя это предположили в первую очередь. Электрокардиограмма в норме.
– Она пришла в себя?
– И да, и нет. Глаза открыты, она слышит и понимает. Может поднять руку по просьбе, прикрыть глаза. Но не говорит ни слова, как будто что-то с речевым центром. – Доктор Милош снял очки и принялся протирать их специальной мягкой тряпочкой, которая была в очечнике. – Однако мы забегаем вперед. Рано делать выводы.
– Ее оставят на ночь?
– Думаю, нет. Она отказывается категорически – мотает головой, даже слезы в глазах. Похоже, у нее страх перед больницами, хотя прежде я этого не замечал. Собственно, и необходимости держать ее тут нет. Еще несколько процедур, а результаты я завтра сообщу, приеду к вам.
Яна ощутила укол разочарования: возвращаться домой не хотелось. Но, с другой стороны, куда ей деваться? У доктора Милоша семья, не к Андрею же напрашиваться. Тем более он молчит на эту тему, даже сейчас не вмешался, не сказал, что лучше бы Яне остаться в городе, а Гордане провести ночь в больнице. Хотя кто он такой, чтобы вмешиваться?
– Что все-таки произошло, Яночка? – спросил доктор. – Нам так и не удалось спокойно поговорить.
Яна запоздало подумала, как ей объяснить присутствие в доме Андрея, но потом решила, что не станет оправдываться. Что за предрассудки? Разве это так уж ужасно, если к ней заглянул друг? Ничего предосудительного они не делали и не собирались.
– Я покормила Гордану ужином – гибаницу испекла, – ответила девушка. – Она поела немного, сказала, что вкусно. Потом попросила принести ей книгу, собиралась почитать. Я принесла, положила книгу на столик и оставила Гордану отдыхать. Через некоторое время приехал Андрей. Он как раз только вошел, мы стояли внизу, возле двери, разговаривали, и тут вдруг погас свет. Вы же знаете, у нас это постоянно случается.