Последние остатки обиды, если таковые еще были у меня, исчезли навсегда, уступив место обеспокоенности за судьбу близкого мне человека. «Сашенька-Сашуля, во что же ты вляпался? В какую беду попал? Где ты?» — спрашивала я, мысленно обращаясь к его изображению.
Ответов я не знала. Да что я вообще о нем знала? Мало, до обидного мало. Руководствуясь дурацким принципом — чем меньше знаешь человека, тем меньше шансов в нем разочароваться, — я нарочно не особо расспрашивала Александра о его прошлом. Ну не дурой ли я была?! Сам он тоже старался не распространяться о себе. Я была в курсе, что он занимается предпринимательской деятельностью. Фирма, которой он владел сообща с товарищем, занималась продажей компьютеров, мобильных телефонов и бытовой техники. Был женат, развелся за год до нашего знакомства. Его бывшая чучундра в свое время повадилась ездить на работу в Германию, да так и осталась там, потому что нашла себе бюргера и вышла за него замуж. Бюргер был настолько старым, что помнил не понаслышке и проведенные в бомбоубежище ночи во время налетов союзной авиации, и свое членство в Гитлерюгенд.
Саша упоминал, что во время службы в армии попал в Афганистан, где был ранен всего за неделю до вывода наших войск. Закончил военное училище и был офицером. Жаль, но я так и не выяснила, каким именно офицером. Военный, гэбист, эмчеэсник? Мало ли офицеров на свете. Кажется, причиной его ухода на гражданку послужил какой-то конфликт с командиром. Вспомнились его туманные высказывания насчет неких уродов, делающих деньги на чужой крови. Я нарочно не стала ничего уточнять: не хотелось портить ему настроение. Ведь нам так хорошо было вместе! Оказавшись на гражданке, Александр переехал в наш город и занялся коммерцией. Сначала просто как агент, а затем, когда нашел компаньона, зарегистрировал собственное дело. Раскрутились они удачно. Больших миллионов не зарабатывали, но на более-менее достойную жизнь хватало. Компаньона звали Сергей Серов. Один раз я была у Саши в офисе, где он и познакомил меня с этим человеком.
Вспомнив о фирме, я вдруг подумала, а почему бы не позвонить и туда? Как я раньше об этом не догадалась! Тем более что номер его офиса я помнила прекрасно. Он был очень простым: две четверки, две шестерки и две пятерки. Я достала трубку.
— Фирма «Техникс» к вашим услугам, — ответили мне на другом конце хорошо поставленным женским голосом.
— Соедините меня с Александром Подольским, — попросила я, сохраняя последние капли надежды, что все происходящее является каким-то грандиозным совпадением.
— Александр Ярославович у нас больше не работает.
— Как это не работает? Разве он не владелец фирмы?
— Ваш вопрос не относится к моей компетенции. Извините.
— Минуточку. Могу я услышать господина Серова?
— Сергей Иванович будет на месте через полчаса. Вы можете ему перезвонить.
Порывшись в сумочке, я достала записную книжку и нашла рабочий телефон Натальи Александровны Семчук, начальника отдела учета и регистрации субъектов предпринимательской деятельности налоговой инспекции города. В свое время, пока меня не перевели к Пиночету, я была частой гостьей в ее кабинете. Такой частой, что ее передергивало от одного моего вида, хотя женщиной она была вполне милой.
Затем я проверила, сколько денег осталось у меня на счету. Количество средств не радовало, но Сашиной городской линией в любом случае пользоваться было нельзя. Надеясь на лучшее, я набрала нужный номер. Семчук была на месте.
— Наталья Александровна? Это Леся из прокуратуры. Помните такую?
— Еще бы. Как раз сегодня о вас думала. Что это вы меня вдруг забыли? — рассмеялась в трубку Семчук. — Чем могу?..
— У вас еще есть ваш умный компьютер на столе?
— А то как же. Я без него как без рук.
— Можете посмотреть руководителя и учредителя одного предприятия? ООО «Техникс».
— Идентификационный код знаете?
— Нет.
— Ладно, попробуем просто по названию, — согласилась Семчук и после двухминутной паузы сообщила результат: — Вот есть один «Техникс», но не ООО, а ЧП. Частное предприятие. Учредитель Серов Сергей Иванович. Он же директор. Жаль, что вы не знаете кода. Тогда бы мы точно знали, та ли это фирма, которая вам нужна.
— Это она. Только хозяева сменили форму собственности. Там было два учредителя.
— Подождите, я зайду в «историю плательщика»… Верно, у них была перерегистрация, после чего ООО превратилось в ЧП. Теперь я вспомнила. Там один учредитель уступил свои акции другому и вышел из состава учредителей. Все официально оформлено: протокол собрания, изменения в уставе.
— Давно это было?
— М-м-м… в апреле.
— Я пришлю вам официальный запрос, а вы подготовите мне справочку по этому поводу. Хорошо, Наталья Александровна?
— Разве я могу отказать прокуратуре? Тем более вам, Лесенька.
Поблагодарить Семчук я не успела — деньги кончились, связь оборвалась. Поразмыслив над только что услышанным, я решила, что ничего не будет плохого, если я наведаюсь в «Техникс» лично. В неофициальном качестве, как хорошая знакомая Саши Подольского, которая якобы ни сном ни духом о происшедших на фирме изменениях.
Спрятав телефон, я невольно вспомнила, как впервые оказалась в Сашиной квартире. В тот день еще кое-что было впервые. Наша первая близость, первое признание в любви. Мое признание. Я сказала ему об этом, как только переступила порог этой квартиры. Зачем? Да просто хотелось его чем-то удивить, ошарашить. Чтобы сразу и наповал.
— Знаешь, почему я согласилась прийти в твой дом? — спросила я, когда он помогал мне снимать плащ.
— Знаю, — с обычной долей самоуверенности самца произнес он.
— Тогда скажи.
— С моей стороны это будет нескромно.
— Ничего, переживу. Говори.
— Ты здесь, потому что я тебе нравлюсь.
— Нет. Я здесь потому, что я люблю тебя.
Он как раз нагнулся, чтобы поцеловать меня, но, сбитый с толку моими словами, остановился.
— Разве можно полюбить человека за такое сравнительно короткое время?
— Вот уж кого нельзя полюбить, так это человека, о котором тебе все известно, — возразила я. — А которого не знаешь — можно. В этом и заключается весь фокус.
— Но тогда есть риск разочароваться.
— В девяносто девяти и девяти десятых процентах именно так и бывает, — согласилась я. — Но к любви это не имеет никакого отношения.
— И все же, я думаю, тебе только кажется, что ты меня любишь.
— Кажется, не кажется… Какая разница?
— То есть как какая? В одном случае — это правда, в другом — фикция!
— А что, по-твоему, любовь?
— Мало ли что. Каждый понимает это по-своему.
— А как по-твоему? — не унималась я.
— Ну, это… — Он развел руками и задумался, стараясь подобрать подходящее определение. — Это такое интимное чувство, испытываемое одним человеком к другому.
— Все ясно. Пятый класс, вторая четверть. Любовь — это когда два человека разводят друг друга по полной программе. И оба в этот взаимный разводняк верят. А все потому, что эта их вера обусловлена определенными химическими реакциями в организме. Поэтому никакой другой любви, кроме кажущейся, не бывает. И чем же тогда отличаются между собой «люблю» и «кажется, что люблю», если и в том, и в другом случае я испытываю одинаковые чувства? Если у меня внутри происходят те же самые химические процессы?
— Значит, сегодня тебе кажется одно, завтра — другое?
Он нахмурился, а я задумалась, не слишком ли сильно я его загрузила? Интеллектуальную прелюдию надо было сворачивать.
— Всякое может случиться, — осторожно произнесла я. — Поэтому, вместо того чтобы болтать, пользуйся случаем, пока можно. Поцелуй меня быстрее. Как женщину…
— Ты первый мужчина в моей жизни, — призналась я спустя некоторое время.
— Да ну? — не поверил он, и, признаюсь, не без оснований. — Впрочем, если тебе кажется, что все дело в химических процессах, то я, конечно, согласен. Пусть я буду первым.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но тогда… это нельзя было назвать близостью. Скорее небольшим хирургическим вмешательством. Просто хотелось убрать преграду, отделяющую меня от взрослой жизни. Чтобы потом не за что было переживать, нечего было терять. Я даже имени того человека не помню. Он хотел этого, и я ему позволила. Сознательно. Чтобы облегчить себе дальнейшую жизнь.
Да не забыла я его имя. Он был моим однокурсником. Мы тогда здорово напились шампанского, и я сама его совратила. Через два дня он заявился ко мне с цветами и билетами на «Океан Эльзы». На концерт я сходила, но потом сказала парню прости-прощай.
Я вдруг вспомнила наш разрыв с Сашей.
В день, когда это случилось, мне удалось вырваться с работы раньше обычного. Предупреждать любимого о том, что приду, необходимости не было — я уже имела ключ от его квартиры. И вот, у самого парадного, я столкнулась с любимым, который целовал какую-то фифу бальзаковского возраста. Кстати, последнее обстоятельство меня разозлило больше всего. Подавив желание стукнуть обоих чем-то тяжелым, я развернулась и пошла прочь.
Когда я оказалась дома, Саша уже названивал мне, как сто пожарных машин.
— Ты, наверное, хочешь сказать, что это все не то, что я думаю? — задала я риторический вопрос.
— Это действительно не то, что ты думаешь. Та женщина — моя бывшая жена. Несмотря ни на что, мы сумели сохранить нормальные отношения. Я же тебе рассказывал. Она была здесь проездом. У меня остались кое-какие ее вещи, и она заезжала, чтобы забрать их. Мой поцелуй был просто дружеским жестом.
— Целуйте друг друга хоть до упаду. Меня это уже не трогает.
Александр повесил трубку первым, и это привело меня в бешенство. Его счастье, что мы разговаривали по телефону.
Прошел месяц. Я успокоилась, соскучилась и решила дать ему шанс вымолить у меня прощение. «Может, и вправду, — думала я, — у него с той стриженной под ежика куклой ничего не было». Я позвонила ему в офис.
— А, это ты, — произнес он безразличным голосом. — Перезвони мне попозже, через час. У меня совещание.