— Понятия не имею, о чем ты. Протокол о какой-либо полицейской операции на Кёнигсаллее отсутствует, а твой автомобиль пока не найден.
Не найден?
— А откуда тогда вы меня вытащили?
— Из одного здания под снос в Моабите.[17]
Что-о-о? Я заморгал, пытаясь в целом осознать слова, которые по отдельности понял акустически, но у меня ничего не получилось.
— Точнее, из какого-то старого полуразрушенного склада у Западного порта. Но пока груша для сноса не раскачивается над головами, в здании устроились берлинские наркоманы.
— Ты несешь какую-то ерунду, — сказал я в слабой надежде, что в следующую секунду раздастся смех, откроется дверь и в палату войдет полицейский и хохочущая Йола с насмешливым «а мы тебя провели». Потом я подумал о беззубой старухе из моего сна, вони и о том, что во сне очень редко чувствуешь запахи.
— Йолы нет? — отважился я спросить немыслимое. Чувство онемения распространилось вниз от моих ушей до плеч, страх за дочь притупил все ощущения, даже боль.
— Нет, ее нет.
— Ни дома, ни у одноклассников, ни на плавании, ни в этом ужасном доме, ее вообще нигде нет, — встряла Ким и всхлипнула. — Она пропала восемнадцать часов назад, все это время ты валялся в отключке в наркотическом опьянении. — Ее голос дрогнул. — Что ты с ней сделал, Макс?
Я с трудом сглотнул, пытаясь побороть слезы.
— Еще раз повторяю, я ничего не сделал. Тем более не принимал наркотики. Я просто увез ее из квартиры…
— Зачем?
— Они были у нас.
— Кто?
— Служба по делам несовершеннолетних.
— Почему? — Вопросы сыпались все быстрее.
— Потому что они хотели забрать Йолу. Ты не поверишь, что они устроили. Пришла Мелани. Принесла с собой документы, заключение какого-то психиатра, якобы родители Йолы ресоциализированы и…
— Глупость, — перебила она меня.
— Да. Я тоже ей так сказал. Такая же глупость, как и то, что мы якобы отменили несколько встреч и не реагировали на письма…
— Чушь! — закричала моя жена, и я понял, что она ставит под сомнение не действия органов опеки, а мои слова.
— Мелани была у нас абсолютно точно не для того, чтобы забрать Йолу.
— Ах нет? Тогда я беседовал с духом или как?
— Понятия не имею, что с тобой. Но ты несешь какой-то бред!
— Я только что позвонил в службу по делам несовершеннолетних, — вмешался Тоффи. — Спросил женщину, чье имя ты назвал мне по телефону.
Я поднял брови и ждал, что он скажет.
— Все так, как говорит Ким. Она там больше не работает.
Что-о-о?
— Мелани Пфайфер уволилась месяц назад. К вам прикрепили другого сотрудника. У них так много работы, что он даже не успел с вами познакомиться.
— Тогда они вовсе не хотели забрать у нас Йолу?
Тоффи помотал головой.
— Вот это и странно в твоей истории, Макс. Не существует ни вчерашнего наряда полиции, ни свидетелей аварии, и даже Мелани Пфайфер больше нет, только заявление биологических родителей на возвращение дочери. Но это требование не обязательно должно быть удовлетворено сегодня и уж точно не без предварительных слушаний, даже если вы и правда не ответили на десяток писем и обращений.
Мне стоило больших усилий поднять правую руку и почесать глаз. Он слезился и был намазан какой-то мазью.
— Деннис может это подтвердить, — пришло мне в голову. — Он видел визитеров.
— Сосед с нижнего этажа? Мы уже говорили с ним, когда разыскивали Йолу. — Тоффи покачал головой. — Он рассказал нам только про какого-то мужчину. Описание подходит скорее Халку Хогану,[18] а не Мелани.
Черт, все правильно. Деннис ведь заметил только Мистера Телохранителя.
Дверь открылась. Я рассчитывал увидеть врача или медсестру — пока что никто из медперсонала не появлялся, — но это вернулся Стойя, и не один. Вместе с ним в палату вразвалочку вошел высокий, очень молодой полицейский в униформе, черные короткие волосы были начесаны на лоб до самых глаз.
— Чего вы опять хотите? — спросил Тоффи и встал перед обоими.
Вместо ответа, Стойя потянулся к ремню за спиной, отстегнул наручники и покачал ими в воздухе:
— Закончить начатое. Ваш подопечный арестован.
Тоффи рассмеялся:
— Ах, прекратите, что за фокусы? Сколько вас не было… десять минут? За это время невозможно раздобыть приказ об аресте.
— Он мне и не нужен. Результатов домашнего обыска достаточно для временного заключения под стражу.
Ким открыла рот, но Тоффи опередил ее, разыграв театральный приступ ярости:
— Вы обыскали квартиру моего манданта без ордера?
— Мы получили звонок с жалобой на нарушение тишины.
— Дайте я угадаю. Снова анонимный, как и тот, что сообщил вам о кокаиновом доме?
— Хотите услышать честный ответ? — Стойя рассмеялся после искусственной паузы. — Поцелуйте меня в задницу!
Тоффи покачал головой.
— Слишком много работы. При моем тарифе и вашей жирной заднице натикает две тысячи евро, а я не закончу и с одной ягодицей.
Тоффи сделал знак, который должен был меня успокоить, но без валиума это было уже невозможно.
Они хотят меня арестовать?
Больше всего меня испугала мысль, что в таком случае я не смогу искать Йолу. Стойя обратился напрямую к моей жене:
— Дверь вашей квартиры стояла нараспашку…
— Возможно, в спешке я забыла запереть ее, — возбужденно ответила Ким, на лице выступили красные пятна. — Я прилетела сегодня утром и, ненадолго заехав домой, сразу же помчалась сюда в больницу.
— Ну, в гостиной гремела музыка.
— Но этого не может быть, я…
— …а выключив динамики, наши сотрудники нашли к тому же пистолет.
Тоффи вздохнул, как футбольный фанат после неудачного одиннадцатиметрового удара.
— Мой мандант — автор триллеров, вы что, хотите бросить его в следственный изолятор из-за пресс-папье?
— Подозрение в употреблении наркотиков и незаконном владении оружием — для начала мне этого достаточно, а возможность побега он сам мне только что подтвердил, когда сознался, что его преследовала полиция. Посмотрим, когда проанализируем данные на его ноутбуке.
Наркотики. Пистолет. Шум. Ноутбук. Следственный изолятор.
Хотя речь в этом диалоге шла о моем будущем, о моей свободе, я слушал — в прямом смысле слова — одним ухом. Сейчас я уже был уверен, что сошел с ума. Потому что другим ухом я слышал голоса. Точнее, один голос. Ясный, отчетливый, который не спутаешь ни с чьим другим: голос моей дочери.
— Пожалуйста, не говори ни слова, папа, — шептала она. — Пожалуйста, папа, ни слова. Иначе он убьет меня.
Глава 16
Я сдвинулся в кровати вперед, резко сел и схватился руками за голову, там, где повязка закрывала наушник, который я не замечал все это время из-за общего давления в черепе. Громко вскрикнул: от ужаса, страха и не в последнюю очередь из-за боли, которую вызвали мои резкие движения.
Тоффи, Стойя и Ким испуганно посмотрели на меня, но, к счастью, списали мой припадок на состояние здоровья.
— Пожалуйста, лежите спокойно и не доставляйте нам лишних проблем, — осадил меня Стойя, который, видимо, решил, что я собираюсь противиться аресту. — Главный врач придет через несколько минут и решит насчет перевода.
Его слова меня не интересовали. Я кивнул, но это была реакция на вторую фразу Йолы:
— Пожалуйста, папа, ни слова. Иначе он меня убьет.
ОН?
Йола хрипло шептала, словно потеряла голос из-за тяжелой простуды. Так она обычно сипела, когда много плакала или когда у нее что-то болело. Я пытался абстрагироваться от конфликта, вновь разгорающегося между Тоффи и Стойей, и сконцентрироваться на своей дочери, которой хотел задать сразу десятки вопросов:
Где ты? Как ты? Что с тобой сделали? Кто это «он»? И самое важное: что, черт возьми, мне нужно сделать, чтобы снова обнять тебя?
Но вместо вопроса из моего рта вырвался только жалобный стон. Страх за Йолу трансформировался. Еще несколько секунд назад меня мучила неизвестность, а сейчас уже парализовала уверенность, что Йоле угрожает смертельная опасность.
— Рядом со мной сидит мужчина с пистолетом, — сказала она. — Он застрелит меня, если ты издашь хотя бы один звук и не выполнишь все, что я прочитаю с листка, который он мне дал.
Боже праведный! Я моргнул и зажмурился. Снова открыл глаза. Йола шмыгнула носом, ее голос стал громче.
— Открой ящик туалетного столика!
Я посмотрел налево, в сторону серой тумбочки на колесиках, на которой стоял кнопочный телефон и пустой почкообразный тазик из бумаги. Спор, в который вмешалась уже и Ким — «Да нас всех интересует, что случилось!», — словно переместился за акустическую завесу и доносился до меня лишь в виде приглушенного бормотания. Зато голос Йолы звучал все увереннее, хотя в нем по-прежнему слышался безграничный страх.
О господи, неужели это… нет… этого просто не может быть.
Я открыл ящик тумбочки и не поверил своим глазам.
— Достань ее! — приказала мне дочь.
Тоффи подозрительно покосился на меня, но затем снова повернулся к Стойе, которого не интересовало, что я дотянулся до тумбочки. В связи с чем я мог абсолютно беспрепятственно смотреть на предмет, который Йола уже во второй раз велела мне взять в руку. Если до этого у меня и были определенные подозрения о безысходности положения, то сейчас они окончательно исчезли.
Этого не может быть…
Йола непременно умрет, если я буду противиться этим дистанционным приказам. Так что я подавил внутреннее желание довериться другим и попросить о помощи.
И сунул руку в ящик.
Одновременно открыл рот и произнес то, что поневоле диктовала мне Йола. Слово в слово я повторил:
— Можете больше не искать Йолу. Она в моей власти, и я ее убью.
Слова разорвались в воздухе, как новогодние петарды.
Тоффи, Стойя и Ким повернули ко мне головы, потрясенные, уставились на меня и только после секундного оцепенения заметили ручную гранату, которую я протягивал в их сторону.