Я пожал плечами. Космо вздохнул.
— Хорошо, тогда спрошу напрямую: о чем твой первый триллер?
— «Школа крови»? Какое отношение имеет мистический роман-ужастик к моей реальной жизни?
Я взглянул на крышу, по которой все еще громко стучали дождевые капли. Из-за металлической обшивки и характерных звуков казалось, что мы сидим в кастрюле, на которую изливается дождь из стеклянных шариков.
— Как начинается книга? — не отставал Космо.
— Записью из дневника психически больного, находящегося в закрытой больнице, — ответил я.
— Неправильно.
— Неправильно?
— Первому изданию предшествовало интервью с тобой.
— А, ты об этом… — Главный редактор блога ужастиков заранее прочитал «Школу крови» и был настолько восхищен, что взял у меня интервью, которое, в свою очередь, воодушевило пиар-отдел, и они напечатали его в книге в качестве бонусного материала.
— Ты помнишь первый вопрос? — Космо посмотрел на меня, словно совершенно серьезно ожидал, что я выучил интервью наизусть.
— Нет, и я не понимаю, как это…
— Вопрос звучал: где ты находишь идеи для своих книг. Помнишь, что ты на это ответил?
— Конечно, то, что я всегда говорю. Что меня вдохновляет повседневная жизнь.
— Правильно. И ты привел интервьюеру один пример. — Космо помедлил. — Мои заметки у тебя?
Я кивнул и вытащил листы из кармана брюк — во время длительной поездки на машине бумага немного помялась. Космо и правда вырвал из книги в том числе мое интервью. Он взял у меня из руки листы и зачитал ответ, который я дал на вопрос об источниках моего вдохновения. Уже от первого предложения у меня перехватило дыхание:
— «Недавно я ехал на машине вдоль озера Шармютцельзее в районе Одер-Шпре и в одном обычно безлюдном месте для купания увидел мужчину, лежащего на траве, — одного, в чем мать родила. Конечно, я знал, что он хотел спокойно насладиться солнцем, но я спросил себя: что, если его выбросило на берег в результате какого-то кораблекрушения? Если его машина исчезла, а вместе с ней и вся его семья? Что, если через несколько секунд он очнется в больнице, и никто ему не поверит, что он не может вспомнить, куда подевалась его семья. Так что сами видите, самая обыденная сцена может…»
— «…очень быстро превратиться в моей голове в ужасный сценарий», — беззвучно закончил я. Этот ответ я действительно забыл.
— Мужчина просыпается после аварии в больнице, и никто не верит, что он не знает, где его семья. Ты считаешь, это совпадение? — спросил Космо.
— Встречный вопрос, — сказал я. — То есть ты утверждаешь, что кто-то взял мою книгу — точнее сказать, мое интервью — в качестве шаблона для своих действий?
Космо неуверенно выпятил нижнюю губу.
— Возможно. Ты пишешь триллеры-ужастики. Среди твоих читателей наверняка есть психопаты. Например, я. — Космо улыбнулся.
Я же помотал головой:
— Это абсурд. Знаешь, почему я высасываю из пальца романы типа «Школа крови»?
Космо молчал.
— Потому что такое в реальности не происходит. Понимаешь? Я должен это выдумывать.
— Ты уверен? — Космо почесал розовое пятно на шее и немного смутил меня снисходительным взглядом, в котором читалось: «Я знаю то, чего не знаешь ты».
— Да, я уверен. И даже очень.
Ирония в том, что критики часто видят в самых абсурдных персонажах правдивые фигуры и на все лады расхваливают их аутентичную оригинальность, например Ганнибала Лектора, гиперинтеллектуального каннибала, которого на самом деле никогда и не было. Тогда как за описание настоящего преступника автора обвиняют в использовании клише, при этом более девяноста процентов всех убийств — тупые равнодушные акты насилия, совершенные преступниками, которые без особого плана, часто под влиянием наркотиков или алкоголя, абсолютно бессмысленно лишали жизни своих ближних. Предположение, что какой-то невменяемый серийный убийца с IQ Альберта Эйнштейна захотел своими поступками превратить мою жизнь в сплошной кошмар — для чего похитил Йолу и посадил меня на невидимый поводок, по какой бы то ни было причине, — было нелепым уже потому, что при подобных методах работы такая умная машина-убийца всегда рискует оставить полиции слишком много подсказок и погореть. А зачем кому-то это делать?
— Думаю, мы должны задать себе совсем другие вопросы, — сказал я и мысленно прошелся по всем пунктам, о которых беспрестанно думал во время поездки. — Во-первых, все вертится вокруг Йолы. Сначала органы опеки хотели забрать ее у меня. — Я поправил себя. — Во всяком случае, люди, которые представились сотрудниками органов опеки. Почему Мелани вообще в этом участвовала? А затем Йолу действительно похитили. Почему? С какой целью, если никто не требует выкупа?
Хотя для этого было предостаточно времени. Заставить Йолу прочитать предложение «Миллион евро, или он меня убьет» имело бы больше смысла, чем класть мне в тумбочку муляж ручной гранаты. Что привело меня ко второму вопросу:
— Преступники — а я исхожу из того, что при такой достойной подготовке и организации их должно быть несколько, — имеют доступ ко многим сферам. Например, к органам опеки. С них-то мы и должны начать. Если это правда, и Мелани больше не отвечает за Йолу, тогда она и вчерашний телохранитель как минимум сообщники. Сначала нам нужно сконцентрироваться на том, как их найти, не привлекая внимания полиции.
— О'кей, хороший план, — согласился со мной Космо. Он схватился за сотовый телефон.
— Что ты ищешь? — спросил я, увидев, как он вводит что-то в поисковике Гугл. Вместо ответа, Космо улыбнулся и нажал на телефонный номер, указанный на интернет-странице. Воды и электричества в Куври 2.0 не было, зато 3G работал великолепно.
— Администрация округа Штеглиц-Целендорф, Брушке, — ответил пожилой мужчина с густым берлинским акцентом, вероятно портье в темно-синей фасонной униформе, какой всегда сидит у входа в стеклянном аквариуме.
Космо включил громкую связь, поэтому я мог слышать разговор.
— Пожалуйста, соедините меня с фрау Мелани Пфайфер из Службы по делам несовершеннолетних, к сожалению, у меня нет ее добавочного номера.
— Хм, извините, господин, но, к сожалению, у меня тоже. — Портье засмеялся в трубку. — А так с превеликим удовольствием соединил бы вас с ее яхтой.
— Яхтой?
— Ну или на что там еще тратят миллионы.
«Какие еще миллионы?» — хотел было крикнуть я, но Космо опередил меня этим вопросом.
— Вы разве не знаете? — Портье тяжело перевел дыхание, как Марио Барт[22] перед очередной остротой. — Пфайфер сорвала джек-пот в лотерее. Какая-то итальянская игра. Она не хотела никому об этом рассказывать, но газетчики все выяснили. К нам приходил репортер из желтой прессы.
— Из какой газеты? — спросил Космо.
— «Бильд», «Курьер», «БТ»,[23] откуда мне знать? Все равно она давно уже испарилась. Вот у нас было разговоров, сами, наверное, представляете. Четыре миллиона наличными в руки, сказал репортер. Два месяца назад. Ее как ураганом отсюда сдуло. Даже не ввела в курс дела преемницу, фрау Фляйшман, может, вас с ней соединить?
Космо поблагодарил и отказался, затем положил трубку.
— Выиграла в лотерею? А вчера вдруг появляется с Мистером Мускулом перед твоим домом? — Он постучал себя пальцем по лбу. — Какой в этом смысл?!
И правда, никакого.
— Мы должны ее найти, — сказал я Космо, который позволил себе сделать глоток пива из бутылки. — Ее, телохранителя и этого профессора Ошацки, — вспомнил я, когда уже говорил.
— Какого профессора?
— Ошацки, если он существует.
— А что с ним? — Космо снова взялся за сотовый.
— Он якобы написал заключение, из которого следует, что биологические родители Йолы прошли ресоциализацию. Мелани упомянула его имя. Из-за него все и завертелось, если то, что сказали мне Ким и Тоффи, правда. А именно что служба опеки хочет вернуть Йолу в ее биологическую семью.
Космо хмыкнул, глядя на дисплей телефона. Большим пальцем он прокручивал список в Гугле.
— Профессор Гаральд Ошацки, шестьдесят два года, частная практика в Бисдорфе. Кажется, он действительно существует. Странно.
— Почему странно?
— Потому что это не подходит, сам подумай. — Он сделал еще один большой глоток. — Как ни крути, эта Мелани Пфайфер играет не в той команде. Она или сама главное лицо, или, по крайней мере, приведет тебя к преступнику. Тогда зачем она дала тебе подсказку с профессором Ошацки, который, возможно, поможет найти Йолу? Это имеет смысл, только если…
— …Ошацки — ловушка, — завершил я предположение Космо. Но тот еще не закончил мысль.
— Или… — сказал он, задумчиво глядя на свечи, — или ее саму шантажируют, и этой подсказкой она хотела помочь тебе. Так или иначе, — Космо пристально посмотрел на меня, — ты прав: мы должны найти эту Мелани, она ключ ко всему. Не важно, готовит ли она нам ловушку, или ею самой управляют, как тобой, с помощью микронаушника.
Наушник?!
Я в ужасе схватился за ухо, сначала за левое, потом за правое, хотя знал, что это не та сторона. После боксерской травмы я не очень хорошо слышу на правое ухо, поэтому, как правило, прикладываю телефон к левому.
— Вот дерьмо! — вскрикнул я и подскочил на диване.
— Что? — испуганно спросил Космо. — Что опять случилось?
— Наушник, — произнес я. Мой невидимый поводок.
— Что?
— Фрида, — задыхался я, как тот портье по телефону. Пощечина! Тогда-то она и выбила наушник у меня из уха. В запале я этого не заметил, к тому же штука уже молчала несколько часов, а ухо горело после оплеухи.
— Боже мой, я потерял контакт с дочерью. Единственную связь.
— Понятно, только сейчас успокойся. — Космо тоже встал и положил обе руки мне на плечи, как делал раньше в кабине, чтобы подбодрить меня перед выходом на ринг.
— За сколько мы доехали до Берлина, часа за два? А сколько времени прошло, прежде чем ты забрал меня у клиники?