Но меня остановили четыре руки.
Фриды и полицейского, который вылез из вертолета, чтобы спасти нас.
Глава 69
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО
Ее рука.
Я твердо решил больше никогда ее не выпускать, даже во сне, но потом, приблизительно около шести утра, это все-таки произошло. Моя голова опустилась вперед, мышцы расслабились, и она выскользнула из моих пальцев. Связь с Йолой.
Когда я открыл глаза, мне было так холодно, что казалось, мои конечности превратились в ледышки и рассыплются на осколки, стоит мне только пошевелиться.
Я посмотрел направо, на кровать рядом со своим стулом, и один этот вид согрел меня сильнее тысяч солнц.
Йола. Она дышала. Была жива. И уже проснулась.
— Привет, папа! — сказала она. Скорее выдохнула, чем произнесла, но это были самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышал.
Я поднялся и протер глаза. Ото сна и слез.
— Привет, малышка.
Я коснулся ее волос, убрал прядь со лба и поцеловал родинку на щеке.
Мой взгляд упал на приподнятую ногу — из нее торчал какой-то стержень, с виду очень болезненный, кажется, он был вкручен в икру.
— Как у тебя дела?
— А как у нее могут быть дела? Супер! Лучше не бывает.
Тоффи, о котором я совсем забыл, поднялся, зевая, со своего места в углу комнаты и подошел к умывальнику, висевшему на стене у двери.
— Она с удовольствием сломала бы себе и вторую ногу, верно, Йола? — Он брызнул себе в лицо водой и снова закрыл кран. — И если вас это интересует: я тоже чувствую себя совершенно обновленным. Ничто не сравнится с ночью, проведенной на раскладном стуле в больнице.
Йола слабо улыбнулась, и все тысячи солнц засветили еще ярче.
— Я выгляжу так же плохо, как и ты? — спросила она меня.
Я потрогал свой опухший нос и помотал головой.
— Хуже! — улыбнулся ей. — Намного хуже!
Из глаз у меня потекли слезы, и не только от радости. По ощущениям, голова напоминала распухшую тыкву, в которой работал отбойный молоток. Но еще никогда я так не радовался боли, как сейчас.
Йола протянула мне руку, и я схватил ее ладонь.
— Мне так жаль, милая.
— Да, да, да, на этот раз ты пятью евро не отделаешься.
Наш хохот наверняка слышали даже в сестринской комнате.
Йолин смех быстро перешел в кашель, потом она зевнула. Болеутоляющее средство в ее крови все еще действовало, и это меня радовало.
Я наклонился к ней и обнял, правда, не так крепко, как хотелось бы, но достаточно, чтобы почувствовать ее сердцебиение. Самый важный звук в моей жизни.
— Эй, я тоже здесь, — буркнул Тоффи.
Его я тоже заключил в объятия, он это заслужил.
— Ладно, ладно, — прохрипел он, когда я приподнял его в воздух, обхватив за бедра.
Только благодаря ему нас так быстро нашли. Тоффи разыскал мою мать в доме престарелых и там узнал у санитара название острова, куда отец брал нас раньше в «походы».
Он тут же сообщил эту информацию комиссару Стойе, который после оперативной проверки адреса наткнулся на две жалобы живущих по соседству собственников, которые со своих акваторий в Кладове и Целендорфе около полудня якобы слышали какой-то взрыв и видели задымление на острове. Из-за хронического недостатка персонала сразу на проверку никто не выехал. Но Стойя недолго думая направил туда разведывательный вертолет. Так как сотовая связь на острове не работала из-за глушителя, установленного Эдвардсом, нам самим пришлось бы грести обратно к материку, а я не уверен, что это оказалось бы по силам в нашем состоянии.
— Это была женщина.
— О чем ты, милая?
Я повернулся к Йоле и снова взял ее за руку.
— Тогда, на больничной парковке, — ответила она. — Я вспомнила ее во сне.
Она попыталась подавить зевок, но не смогла.
— Я не успела прочитать ее имя на бейдже. Она сказала, что ты, папа, сломал ногу и что я должна пойти с ней. А потом я почувствовала укол в плечо.
— Виго, — догадался я.
Сокращение от Виолы Горман, как пояснил мне Стойя во время первого допроса.
— Кто? — хотела знать Йола. Она сонно моргала.
Я махнул рукой.
— Я просто предположил. Уже не важно.
Хорошо, что последние часы на острове Йола была без сознания. И что она не видела, как заживо сгорела Виго.
Сейчас тебе лучше отдохнуть, хотел было сказать я, но Йола уже заснула.
Какое-то время я наблюдал за равномерными движениями ее грудной клетки, осторожно подтянул вверх одеяло, потом подошел к Тоффи и вместе с ним уставился в окно на больничный двор.
— Все в порядке? — спросил я своего друга, который с мрачным выражением задумчиво чесал подбородок.
Тремя этажами ниже под нами остановился грязный замызганный универсал, который показался мне знакомым. Из него вышла блондинка в темно-синем костюме.
У меня промелькнула какая-то мысль, но я не успел за нее ухватиться. Мысль тут же вылетела — так в неисправном автомате насквозь проваливается монета и ее нужно забрасывать несколько раз. Я наконец узнал свою собственную жену и понял, почему эта обыденная сцена меня зацепила.
— Мне бы хотелось, чтобы ты узнал это по-другому, — сказал Тоффи.
Боль начала сверлить мне сердце.
— Ты в курсе?
Он кивнул. В это время моя жена прощалась со своим шофером. Сначала нерешительно, как хорошие друзья. Потом — вторая волна — с объятием и поцелуем. Такие чувственные поцелуи были у нас в первые дни отношений.
Тоффи вздохнул.
— Как там говорится: где-то убывает, а где-то прибывает.
Я наблюдал, как Ким последний раз провела рукой по волосам своего любовника, прежде чем Деннис, студент из квартиры под нами, снова сел в свою машину.
Потом я взглянул на Йолу, которая слабо улыбалась во сне.
— Не беспокойся обо мне, — абсолютно серьезно сказал я Тоффи. — У меня есть все, чего я когда-либо хотел.
Глава 70
СПУСТЯ ДВА МЕСЯЦА
Большой лекционный зал Свободного университета на Гариштрассе был заполнен до последнего откидного сиденья. В самом зале и сверху на балюстраде разместилась почти тысяча слушателей — мест хватило бы и другим желающим, если бы не многочисленные съемочные команды и репортеры со своим оборудованием не заняли бы первые ряды.
— Вы считаете, что предиктивная криминология, то есть прогнозирование преступлений, что уже применяется в некоторых странах, теперь в прошлом?
Вопрос задала молодая блондинка из третьего ряда в черных мужских очках. Она направила сотовый телефон в мою сторону — наверное, хотела записать ответ для своего блога. Половина присутствующих здесь активно вела свой канал на Ютюбе или блог в какой-нибудь независимой социальной сети. Интерес так называемых «авторитетных» СМИ к моему случаю уже давно спал.
— Вы хотите знать, имел ли мой случай такое устрашающее воздействие? — повторил я вопрос для всех слушателей в зале. Я помотал головой. — Нет, не думаю. Соблазн предотвратить с помощью программы преступление до того, как оно случится, слишком велик. И ведь часто это работает. Нельзя игнорировать тот факт, что в странах, где, например, используют Blue CRUSH, уровень преступности упал на тридцать процентов.
— Значит, есть и положительная сторона? — спросил студент с густой бородой, из-за которой почти не было видно лица. Он выкрикнул свой вопрос с верхних рядов.
Я кивнул. Этот вопрос неустанно занимал меня все последние недели. Я развернулся спиной к пульту, о который опирался, и посмотрел на экран, где проектор высвечивал лозунг сегодняшней встречи: «Большие данные. Мы еще контролируем свою жизнь?»
— Я знаю, что некоторые здесь, в зале так думают, — сказал я и снова повернулся к своим слушателям. Мой голос трещал из дешевых динамиков. Все-таки нужно было прийти пораньше, чтобы проверить звук, но у нас с Ким была встреча с адвокатом. Мы хотели развестись без проблем и по обоюдному согласию. — Вы считаете, что мой случай просто досадное исключение. Надо признать, он настолько незаурядный, что я сам, как автор, не смог бы выдумать лучше.
По залу прошелся сдержанный смех.
— Но откуда вам знать, что такое исключение не станет правилом? Что в этот самый момент никто не изучает ваши записи, электронный календарь и не смотрит, с кем вы собираетесь встретиться?
— Но мне нечего скрывать! — выкрикнул кто-то из первого ряда. Оператор местного телевизионного канала.
— Мне тоже было нечего, — ответил я ему. — Я тоже ни к кому не приставал, не делал ничего противозаконного. Но все равно в мой компьютер залезли, подделали поисковые запросы, оставили многочисленные информационные следы, чтобы дискредитировать меня. Возможно, у вас все и обойдется. Но представьте, например, у вас есть сын лет четырех, и вы обеспокоены его фимозом.
— Его чем? — Тот же оператор.
— Сужением крайней плоти, — просветил я его. — Вам повезло, что вы не знаете этого слова.
Смех в зале стал громче.
— Итак, вы гуглите «фимоз» и рассматриваете фотографии в Сети, чтобы понять, нормально ли развивается крайняя плоть у вашего сына, или нужно делать обрезание. А несколько недель назад вы согласились на выгодное онлайн-предложение и сказали себе «ладно, пусть еще не Рождество, но скотч такой дешевый, куплю-ка я про запас». И ко всему прочему ваш лучший друг пригласил вас и старых школьных приятелей в поход с палатками. И вот вы покупаете все, что необходимо для отдыха на природе, и уже радостно ищете в мобильных картах укромное местечко, где спокойно разобьете свой лагерь вдали от действующей на нервы семьи: детский пенис, скотч, убежище в лесу. Понимаете, куда я клоню? Вы не замышляете ничего противоправного, но ваш профиль вдруг идеально укладывается в схему. Неожиданно вы оказываетесь под прицелом программы, которую никто не контролирует. Все всегда думают, что защита данных — это противостояние между государством и гражданами. Не совсем в этом уверен, — сказал я. — Возможно, даже лучше, если государство будет контролировать эти алгоритмы, чем если они, как в случае с Иешуа, попадут в частные руки бесцеремонных, неразборчивых в средствах дельцов.