Чувство сюрреалистичное, но я точно знаю, куда мы едем.
Их такси подъезжает к тротуару и останавливается, и они выходят – сначала Кассандра, потом Валери, потом Джейн.
Направляются ко входу в здание, что прямо перед ними, и открывают ключом дверь. Я пригибаюсь, чтобы они не увидели меня, если вдруг оглянутся.
– Будете выходить? – спрашивает таксист громким голосом, отчего я вздрагиваю.
Сестры Мур в моем новом доме – там, где жила Аманда. У них есть ключ от главного входа. Значит, и от моей квартиры?
Джейн и Валери исчезают внутри, но Кассандра остается у входа как часовой.
– Можете доехать до конца квартала? – спрашиваю я и вытаскиваю из бумажника одну из драгоценных двадцаток.
Отдаю деньги водителю и выхожу из машины. На улице достаточно многолюдно, чтобы обеспечить мне прикрытие, но я все равно подхожу поближе к аптеке на углу, радуясь, что уже темно и можно слиться с тенями.
Что они делают в моей квартире? Пытаются поймать меня?
Не проходит и пяти минут, как все трое снова подходят к проезжей части и садятся в такси. Я захожу в аптеку и пытаюсь рассмотреть сквозь стекло, куда они едут, но не могу понять, где их машина.
Жду еще несколько минут и возвращаюсь на улицу, жалея, что не сфотографировала их на телефон на фоне моего дома в качестве доказательства.
Я останавливаюсь возле входа, где всего несколько минут назад стояла Кассандра. Мне страшно заходить внутрь.
Потом я вижу знакомую на вид молодую пару с ребенком, пристегнутым к груди отца. Уверена, что это мои соседи сверху. Этот фрагмент нормальной жизни придает мне уверенность, необходимую, чтобы двигаться дальше. Я захожу следом за ними в здание.
Когда я оказываюсь на своем этаже, яркая лампочка освещает коридор, и из квартиры Мэри напротив слышится смех.
Моя дверь закрыта. Снаружи все выглядит совершенно нормально. Разумеется, полиция забрала окровавленный скальпель и другие странные вещи.
Тем не менее я бы дольше не решалась зайти внутрь, если бы не слышала отзвуков бодрого голоса Мэри. Отпираю дверь и проскальзываю внутрь, сразу включая свет.
Быстро обвожу взглядом квартиру, а потом закрываю дверь и запираюсь на цепочку. Долго я здесь не пробуду. Но почти каждый раз, когда я общалась с сестрами Мур, они мне что-то давали или что-то у меня забирали. Визитку Кассандры. Ее дождевик. Кулон. Вырванную страницу из журнала. Фотографии из Хай-Лайн. Пакет с книгами, забытый Джейн в первый вечер, что они провели в моей новой квартире. Дорогую сумку и другие подарки.
И, разумеется, мужские часы, и бумажник, и бежевый сарафан – теперь я уверена, что все это подкинули они.
Если сестры опять что-то забрали или оставили, я должна знать, что именно.
Начинаю с кухни, методично осматривая каждый ящик, полку и шкафчик. Проверяю даже холодильник и духовку. К счастью, я аккуратна от природы, а поскольку я переехала всего несколько недель назад, вещей пока немного. Постепенно обхожу всю квартиру. Через час я уже заглядываю под кровать и перетряхиваю белье.
Открываю ящик тумбочки, где хранятся запасные наушники, резинка для волос и старый айпад, на котором я смотрю фильмы.
Все на месте.
Но под айпадом появилось что-то новое: маленький листок бумаги. Взяв его, я вижу: это чек из бара под названием «Твист», о котором я никогда не слышала.
Номер телефона и адрес бара напечатаны сверху, возле логотипа с долькой лимона, над счетом за два виски с содовой.
Вздрагиваю, представляя, как Валери или Джейн открывают мою тумбочку и достают айпад.
Сейчас у меня нет времени выяснять, зачем они это подбросили. Аккуратно складываю чек и прячу в бумажник. Заканчиваю обыскивать спальню, двигаясь как можно быстрее, но больше ничего необычного не замечаю.
Беру чистую толстовку, джинсы и носки и складываю все в холщовую сумку. Уже на полпути к двери вспоминаю, как я замерзла, возвращаюсь к шкафу, достаю черную дутую куртку и надеваю вместо жилета.
Выглядываю в глазок. Кажется, в коридоре никого нет. Снимаю цепочку и выбегаю. Дверь громко захлопывается за спиной, я спешу вниз по лестнице и выскакиваю на улицу. Продолжаю бежать всю дорогу до следующего квартала, где наконец замедляюсь до шага.
Оглядываюсь на ходу буквально каждую минуту. Раз семь пересекаю улицу туда и обратно. Заскакиваю в бакалейный магазинчик и какое-то время наблюдаю за прохожими, высматривая знакомые лица. Но не похоже, чтобы за мной кто-то следил.
Чувствую себя как в пинбольном автомате, когда петляю по Таймс-сквер – уворачиваюсь от продавщицы театральных билетов на «Гамильтона», от парня, который тычет в меня поддельными очками «Рэй-Бэн» и бормочет «десять долларов», и от мужчины, раздающего туристам флаеры.
Наконец добираюсь до отеля. Прежде чем открыть дверь, проверяю, на месте ли кусочек туалетной бумаги.
Его нет.
Глава 62Шэй
Когда дело касается жестоких преступлений, особенно убийств, американцы гораздо чаще рискуют стать жертвами знакомых людей, возможно даже тех, кого знают очень близко. Согласно фундаментальному исследованию, проведенному Бюро судебной статистики, от 73 до 79 процентов убийств за последние пятнадцать лет были совершены знакомыми жертвы.
Я сижу в закусочной примерно в миле от отеля. Я бежала сюда всю дорогу. Сердце усиленно стучало, а холщовая сумка била меня по бедру.
Возможно, ко мне просто зашла горничная, несмотря на табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Но я не могу избавиться от страха, что в комнате меня ждали Кассандра, Джейн и Валери.
– Долить вам кофе? – спрашивает меня официантка с синими тенями на глазах.
И наполняет мою кружку прежде, чем я успеваю ответить.
Я уже выпила две и заставила себя съесть половинку жареного сэндвича с сыром, чтобы оправдать столь долгое пребывание за столиком.
Я сижу лицом ко входу и спиной к стене, хотя единственные люди рядом со мной – пожилая пара за соседним столиком.
Я не представляю, что делать и куда идти. Кажется, в городе не осталось ни единого безопасного места.
Меня начинает трясти от рвущихся наружу рыданий. Такое ощущение, что вокруг шеи медленно затягивается петля.
Снимаю очки и вытираю рукавом слезы, затем надеваю их обратно. Я не могу позволить себе отдаться во власть эмоций.
Вытаскиваю из сумки Книгу Данных и достаю из бумажника чек. Записываю новую информацию: Бар «Твист», два виски с содовой, 15 авг. …
Голоса вокруг словно стихают. Я будто оказываюсь под водой.
Когда я сидела в том пустом, холодном кабинете в полицейском участке, детектив Уильямс спросила: Где вы были вечером в четверг, пятнадцатого августа, Шэй?
Дрожащими пальцами достаю телефон.
Ввожу в строку поиска «15 августа».
Бесчисленное количество результатов.
Уточняю, добавляя слово «Нью-Йорк».
По-прежнему сотни миллионов результатов.
В этот день произошло что-то важное. Должно быть, именно поэтому детектив Уильямс спросила меня о нем в комнате для допросов.
Закрываю глаза и представляю окровавленный скальпель. Когда я впервые увидела его, то предположила, что Аманда принесла его с работы. У меня возникали разные теории, одна страшнее другой. Может, Аманда использовала его при предыдущей попытке суицида, но передумала. Или это улика какого-то должностного преступления, совершенного в Городском Госпитале, – может, хирург прооперировал им не того пациента.
Но возможны и другие варианты.
Добавляю еще одно словосочетание, чтобы сузить поиск: «Бар Твист».
На экране телефона появляется заголовок: БИЗНЕСМЕН НАЙДЕН МЕРТВЫМ В ЦЕНТРАЛЬНОМ ПАРКЕ.
Лихорадочно пробегаю взглядом по тексту: Джеймса Андерса нашли убитым в Центральном парке всего несколько месяцев назад – в четверг, 15 августа.
«Судя по всему, его убили с особой жестокостью», – сообщил газете источник в полиции.
Убили с особой жестокостью. Жуткие слова словно соскакивают с экрана.
Беру блокнот и принимаюсь записывать факты. Руки дрожат так сильно, что мои слова едва различимы. Ему было тридцать семь. Разведенный отец одного ребенка. Из города Моссли в северной части штата Нью-Йорк. Подозреваемых нет.
Проверяю еще несколько ссылок, записывая о Джеймсе Андерсе все, что удается найти. В некрологе из местной газеты его родного города говорится, что он закончил Сиракузский университет и женился на однокурснице. После развода он жил между Моссли, где провел всю жизнь, и Манхэттеном, где пытался организовать новый бизнес по продаже спортивных товаров.
В статье есть и фотография. Всматриваюсь в зернистый снимок мужчины в костюме и галстуке.
– Эй, милая, мы скоро закрываемся, – говорит официантка и кладет мне на стол чек. Внизу подписано ее имя – Ширли – и нарисован смайлик.
Откидываюсь назад и ненадолго закрываю глаза. По идее, за последние дни я должна была привыкнуть к потрясениям, но новости про убийство словно нанесли мне удар под дых.
Слышу грохот двери и резко открываю глаза. Это всего лишь вышел посетитель.
Но я сразу вспоминаю о собственной уязвимости. Двигайся дальше, подсказывает мозг.
Через несколько часов в городе все начнет замирать. Я не хочу бродить в поисках баров, которые закрываются поздно, и кафе, которые открываются рано. В отелях, кажется, тоже не безопасно.
Нужно спрятаться где-то еще. Там, где меня не побеспокоят и я смогу подумать. В каком-нибудь неожиданном месте.
Проверяю время на телефоне. Уже почти девять, и у меня осталось шестьдесят восемь процентов заряда батареи. И лишь несколько сотен долларов.
Теперь я знаю кое-что еще: на меня хотят повесить убийство.
Поезд покачивается на путях, колеса стучат. Я второй раз за вечер еду в сторону Фар-Роквей в Квинсе. На конечной станции я перейду на другую сторону платформы и поеду тридцать одну милю обратно до станции «207-я улица» в северной оконечности Манхэттена.