Потом я звоню матери Джеймса, Сисси Андерс.
Она берет трубку со второго гудка.
Я начинаю рассказывать заранее продуманную историю – что я училась с Джеймсом в одной школе и мы, выпускники, хотим почтить его память небольшой церемонией.
Мне становится нехорошо от собственной лжи. До боли сжимается желудок. Это даже хуже, чем когда я украла кулон Джейн у матери Аманды.
Когда миссис Андерс узнает, что никакой церемонии не планируется, это еще сильнее растревожит ее раны. Но может, она простит меня, если я смогу выяснить, кто убил ее сына.
Я уже собираюсь переходить к следующей части подготовленной речи. Нужно упомянуть имена Кассандры, Джейн и Валери и посмотреть на реакцию миссис Андерс. Если она их узнает – может, Джеймс рассказывал, что у него было свидание с роскошной девушкой по имени Джейн или что на одном мероприятии он познакомился с Кассандрой, которая работает в элитной пиар-фирме, – этого мне будет достаточно.
Но прежде чем я успеваю что-то сказать, миссис Андерс бросает:
– Стервятники.
– П-простите?
– Что вам нужно, деньги? В школе уже провели небольшую церемонию и посадили в память о моем сыне дерево в прошлом месяце.
Она бросает трубку, лишив меня дара речи.
По щеке скатывается слеза, и я вытираю нос рукавом. Все, что я делаю, кажется неправильным, и я все глубже погружаюсь туда, откуда боюсь никогда не выбраться.
Остался всего один контакт: Харрис Дрейер, бывший директор.
Он отвечает на звонок глубоким, звучным голосом, назвав свое полное имя, словно он на работе.
Ему правды тоже не скажешь.
– Здравствуйте, извините за беспокойство. Я звоню насчет Джеймса Андерса. Я надеялась, вы сможете сказать о нем что-нибудь хорошее для университетского журнала выпускников.
– Ох, Джеймс, такая трагедия, – вздыхает Харрис. – Знаете, к сожалению, я имею право сказать о бывшем ученике лишь одно – что у меня исключительно теплые воспоминания об этом чудесном молодом человеке.
– Его лучшие друзья, – выпаливаю я. – Не могли бы вы просто сказать, с кем он был наиболее близок?
Сложно найти статистику насчет того, насколько часто сохраняют контакты с друзьями со старшей школы, но, если учесть сильную связь Джеймса с родным городом, он вполне мог поддерживать тесную дружбу с приятелями из Академии – даже теми, кто переехал.
– Я бы хотел помочь, но не могу делиться информацией о бывших учениках. Надеюсь, вы поймете.
Благодарю его и кладу трубку. Обхватываю себя руками и качаюсь вперед-назад на жесткой деревянной скамейке.
Все мои усилия оказались бесплодны.
Нужно продолжать поиски. Кажется, это мой единственный шанс на спасение.
Встаю со скамейки и направляюсь в сторону дома, где жил Джеймс. Может, удастся найти кого-то из соседей или увидеть какую-то решающую зацепку – как когда я заметила Валери, выходящую из здания пиар-фирмы.
По дороге я звоню в отдел выпускников Сиракузского университета и выясняю, что там не учились ни сестры Мур, ни Валери.
Наконец дохожу до здания, в котором Джеймс снимал квартиру в Нью-Йорке. Жду у входа, опустив на землю сумку, и надеюсь, что кто-нибудь войдет или выйдет.
Но сейчас разгар рабочего дня, и за три часа ожидания я вижу только выгульщика собак и курьера – и оба смотрят на меня с недоумением, когда я спрашиваю, знали ли они жившего в этом доме Джеймса Андерса.
Возможно, стоит сменить стратегию, думаю я. Джеймс провел в Нью-Йорке меньше года. Вряд ли за это время он успел обрасти крепкими связями. Все, кто хорошо его знал, живут в Моссли.
Достаю Книгу Данных и просматриваю список имен – но все они без фамилий и, кроме имени Белинда, довольно расхожи: Кевин, Сэм, Робин, Кэти, Мэтт. Если среди них есть его одноклассники, возможно, получится что-нибудь узнать, если я найду выпускной альбом Подготовительной Академии Моссли.
Все это время я сидела на ступеньках возле подъезда дома Джеймса. Теперь я с трудом поднимаюсь, иду вниз по улице, захожу в прачечную неподалеку и показываю сотруднице фотографию Джеймса на своем крошечном экране. Она не узнает ни его лица, ни имени, но я оставляю свой номер, и она обещает, что сегодня мне перезвонит менеджер. Потом захожу в бургерную на углу и магазин алкоголя на другой стороне улицы. Маловероятно, что кто-то там помнит Джеймса и тем более мог видеть его с сестрами Мур. Но я должна хотя бы попытаться.
Двигаюсь в сторону магазина «Эппл». По дороге снова набираю номер Тессы, бывшей жены Джеймса, но она не отвечает. Чендлер тоже не берет трубку.
Магазин забит людьми – только что вышел новый айфон, – и приходится ждать несколько минут, пока не освободится компьютер. Примостив сумку между ног, я открываю сайт Академии Моссли и ищу ссылку на старые выпускные альбомы.
Ее нет. Зато я нахожу онлайн-архив газеты старшей школы, «Таттлер» – ровно за последние двадцать лет. Двадцать лет назад Джеймсу было семнадцать.
Просматриваю старые номера и ищу в заголовках и подписях к фотографиям имена из своего списка. Пролистываю десятки страниц, прежде чем в номере, посвященном встрече выпускников, наконец натыкаюсь на первую зацепку: некий Кевин О’Доннелл стал королем бала. Возможно, этот Кевин и написал про эпические вечеринки у реки.
Листаю черно-белые страницы дальше и вижу фотографию с футбольного матча и подпись: ЛЬВЫ ГОТОВЯТСЯ К НОВОЙ ПОБЕДЕ!
Всматриваюсь в игроков, но не могу понять, есть ли среди них Джеймс. Может, он – тот высокий блондин, бегущий за мячом, но его лица почти не видно. А я видела всего одну его фотографию, зернистую и черно-белую, уже во взрослом возрасте.
Тру уставшие глаза и продолжаю просмотр статей и снимков. Нахожу двух Кэти – одна написала заметку про дискуссионный клуб, а про вторую говорится, что она выиграла легкоатлетический кросс. Записываю их фамилии.
– Мисс? Я могу вам помочь?
Поднимаю взгляд и вижу рядом с собой парня в темно-синей футболке с логотипом «Эппл». И вдруг до меня доходит, как я выгляжу: я провела прошлую ночь в метро и сегодня даже не причесывалась, не говоря уж про душ. Кроме того, мои тревога и страх скорее всего заметны невооруженным глазом.
– Я просто смотрю, – отвечаю я и снова утыкаюсь в экран.
Через пять страниц опубликована большая фотография актерской труппы учеников на репетиции осеннего спектакля. На сцене дюжина детей, но в подписи к этой фотографии упоминаются лишь имена исполнителей главных ролей: «Лиза Скотт в роли Эмили Вебб и Энди Чен в роли Джорджа Гиббса готовятся поразить аудиторию во время предстоящей премьеры!»
Я записываю эти имена, затем мельком смотрю на лица других детей, надеясь обнаружить Джеймса.
Мой усталый взгляд проскальзывает по темноволосой девочке, которая сидит на краю сцены, свесив ноги. Потом возвращается к ней.
Прямые брови. Непримечательные, но в чем-то знакомые черты. Пристальный взгляд в камеру.
В глазах темнеет; я вот-вот потеряю сознание. Делаю глубокий вдох.
Она похожа на Валери Риччи.
Если они с Джеймсом учились в одной школе, я нашла недостающее звено.
Валери была актрисой, с замиранием сердца вспоминаю я. До переезда в Нью-Йорк она жила в Лос-Анджелесе. Она вполне могла участвовать в школьном спектакле.
Наклоняюсь вперед и всматриваюсь в экран. Фотографии двадцать лет. Это вполне может быть юная Валери, но точно сказать сложно.
В Соединенных Штатах три тысячи округов. Какова вероятность, что Валери по случайному совпадению проживала в одном округе с Джеймсом?
Практически нулевая. Шансы быть ударенным молнией – тоже примерно один на три тысячи, и я не знаю людей, с кем бы такое случалось.
Воодушевленная, возвращаюсь к архиву и пытаюсь найти новые свидетельства того, что Валери училась в Академии Моссли. Если получится, это может послужить доказательством моей невиновности и подтолкнуть детектива Уильямс к поискам настоящих преступников.
В последнем выпуске учебного года – целый разворот с фотографиями и именами всех выпускников.
Просматриваю их, дрожа от волнения.
Тогда у нее была другая фамилия, но в списке вообще нет никого с именем Валери.
Вглядываюсь в лица. Но девочки, которая сидела на сцене, среди них нет.
Может, мне лишь показалось, что я ее видела?
Но галлюцинации начинаются только после трех бессонных ночей. Еще рано.
Возвращаюсь на первую страницу газеты – я должна найти следы Валери.
Звонит телефон, и я машинально опускаю взгляд. Это опять детектив Уильямс.
Чувствую искушение ответить и рассказать, что я обнаружила, но будет гораздо лучше, если я позвоню уже с неопровержимыми доказательствами. Поэтому я просто жду, пока звонок переадресуется на голосовую почту.
Думаю позвонить в Академию Моссли, но на улице темно; все школы уже закрыты, и я в любом случае сомневаюсь, что они согласятся предоставить мне информацию о бывшем ученике.
Я уже так близка к разгадке.
Через секунду снова раздается звонок, но на этот раз с номера с телефонным кодом Моссли. С нетерпением хватаю телефон.
Это Чендлер Фергюсон, агент по недвижимости.
– Огромное спасибо, что перезвонили! – выдыхаю я. Мой голос звучит почти истерично. – Вы учились в Подготовительной Академии Моссли, верно?
– Да? – отвечает он с вопросительной интонацией.
– Я-я пытаюсь найти информацию об одной из ваших бывших одноклассниц, Валери Риччи. Но тогда у нее была другая фамилия. Вы ее знали? – говорю я так быстро, что слова наскакивают одно на другое.
Он молчит.
– Мне очень нужно найти Валери, – шепчу я. – Пожалуйста.
– Простите, – громко говорит какая-то женщина. – Если вы закончили, мне нужен компьютер.
Делаю шаг в сторону, оставляя на полу холщовую сумку.
– Валери? – переспрашивает он. Судя по небольшому эхо, он поставил меня на громкую связь в машине. Я задерживаю дыхание.
– Если это та, о ком я думаю, то да, она какое-то время с нами училась, – смеется он. – Та еще штучка.
Перед глазами все плывет. Земля будто уходит из-под ног.