— Я не могу изменить того, что случилось. Оно висит надо мной дамокловым мечом. Я просто хочу, чтобы сын был счастлив, пусть даже на один день, но не знаю, как это осуществить.
— Слушайте. — Я останавливаюсь и поворачиваюсь к Мартину у большой витрины с геранями. — Он рассказал мне, в какой клуб хотел бы ходить.
— Правда?
— Да. Финн мечтает заниматься садоводством на дому. Переделывать сады, как по телевизору.
— Но как ему это организовать? Я искал няню, но те работают у себя дома и набирают по несколько детей за раз. А Финн не ладит с другими ребятами. Вряд ли можно найти ту, что согласится приходить три раза в неделю на школьных каникулах. Да еще и заниматься садом.
— Что ж, — собираюсь я с духом, — я не чертова Мэри Поппинс, но с радостью посижу с Финном и помогу ему по саду.
Лицо Мартина заметно светлеет.
— Правда? Не думайте, я вам достойно заплачу и все такое.
— Не глупите. Не надо мне платить.
— А иначе никак. Я вас нанимаю. И лучше стану платить вам, чем носить деньги в клуб, который сыну поперек горла. Вам будет удобно с вашим рабочим графиком в кафе?
— Да. Я здесь только с четверга по воскресенье, так что с понедельника по среду свободна.
— Но тогда у вас вообще не остается выходных.
— А на кой они мне? Выходными аренду не оплатишь. Честно говоря, лучше я посижу с Финном. Уж явно приятнее, чем заваривать чаи и намывать посуду день напролет.
Финн как раз идет к нам вместе с Барри, зажав под мышкой небольшой розовый куст.
— Скажите ему, — говорю я Мартину. — Он развеселится, а прямо сейчас вам обоим это точно нужно.
— Барри разрешил мне взять его даром, если пообещаю о нем заботиться, — заявляет Финн, показывая куст.
— Очень мило с вашей стороны, — говорит Мартин Барри.
— Да на здоровье. Приятно видеть у парня такой живой интерес к садоводству. И о розах он уже прилично знает.
Барри подмигивает Финну и возвращается к своей витрине. Я показываю Мартину: ну давай, выкладывай хорошие новости.
— Финн, — начинает отец, — Каз говорит, что ты лучше занялся бы садоводством дома.
— Да. У меня есть четырехнедельный план от Алана Титчмарша, а до отпуска как раз столько и остается. — Финн переводит взгляд с улыбающегося отца на меня и обратно. — Можно? Можно Каз за мной присмотрит, и мы вместе займемся садом?
Мартин кивает.
— Надо еще купить кое-какие растения и инструменты, — начинает тараторить Финн, да так, что слов почти не разобрать, — но Алан расписывает варианты на разные бюджеты, да и многое у нас уже есть. А вот с этого я и начну, — поднимает он свой куст.
— Похоже, ты уже все решил, — замечает Мартин.
— И мне не нужно больше ходить в клуб? — спрашивает Финн.
— Нет.
Финн бросается на отца с объятиями. Тот слегка теряется и мгновение не знает, что делать, но затем крепко обнимает сына, смотрит на меня поверх его плеча и беззвучно говорит: «Спасибо».
До. 7. Финн
К третьему дню существования клуба, поймав Лотти на том, как она вытирает клубничный джем с уголка рта, я начал подозревать, что подруга уже не так сильно против затеи директора, но ничего не говорит, чтобы не огорчать меня.
— Привет, Финн, — говорит она. Прошло больше половины недели, но вряд ли Лотти продвинулась с петицией, вероятно потому, что мое имя до сих пор в ней единственное.
— Что вы исправляли сегодня утром? — спрашиваю я.
— Орфографию, пунктуацию и грамматику, но я не могла вспомнить, что такое начальная форма наречия. Ты действительно не собираешься сдавать тесты?
Я пока сказал только Лотти; если прослышат остальные, то завалят меня вопросами и станут все время говорить об этом.
— Не знаю, — отвечаю я. — Мама сказала миссис Рэтклифф, что я на них не иду, но папа все еще злится.
Чиркаю носками обуви по полу под столом.
На самом деле я хочу, чтобы все скорее закончилось и я не чувствовал себя так, будто угодил в масштабное перетягивание каната. Я никогда не видел, чтобы в процессе веревка рвалась, но, похоже, это мой случай.
Тайлер Джонсон пинает спинку моего стула.
— Ты опаздываешь, чудик, — говорит он, и другие мальчики начинают смеяться. Миссис Керриган поднимает глаза, улыбается, явно не расслышав, что было сказано, и начинает перекличку.
Когда звучит мое имя, все мальчики кривятся и зажимают носы. Учительница этого не видит, потому что не поднимает головы от журнала. Однажды я приду в школу со скрытой камерой и сниму все, чего не замечают учителя.
— Финн, отнеси, пожалуйста, журнал миссис Равани.
Вот бы она кого другого попросила. Встаю и иду к ней в самое начало класса. За спиной слышу хихиканье. Возвращаюсь по проходу и почти добираюсь до двери, но Тайлер ставит мне подножку. Хватаюсь за парту Грейс Миллер и нечаянно смахиваю ее пенал с единорожкой. Ручки и карандаши рассыпаются по полу.
— Боже, Финн, какой ты сегодня неловкий, — замечает миссис Керриган, поднимая взгляд от стола.
Встаю на колени и начинаю собирать предметы. Лотти поднимает руку — явно хочет сказать, что это все Тайлер. Ловлю ее взгляд и качаю головой. Подруга опускает руку. Если расскажет, получит прозвище стукачки, а ей и так хватает. Отдаю пенал Грейс.
— Извини.
Она корчит мне рожу. Выхожу из класса в коридор. Так хочется идти и идти дальше, прочь из школы, и никогда сюда больше не возвращаться. Хочется. Но нельзя. Стучу в дверь миссис Равани, отдаю ей журнал. Она благодарит меня, справляется о моем самочувствии. Я заверяю ее, что все хорошо, ведь именно так положено отвечать, и возвращаюсь в класс.
Миссис Керриган раздает рабочие тетради по грамматике. Смотрю в текст, но думаю лишь о том, как хотел бы сейчас оказаться в нашем саду. Куда приятнее сажать лобелии и бегонии.
Кто-то пинает меня под столом. Я вздрагиваю. Лотти делает страшные глаза. Я внезапно понимаю, что все остальные смотрят на меня и смеются.
— Ты опять жужжал, — шепчет подруга.
Едва увидев маму у ворот, я понимаю, что она плакала. Ее глаза опухли и немного покраснели. Мама попыталась замаскировать красноту тенями, но получилось только хуже, потому что обычно она не красится.
Не знаю, что сказать, поэтому просто неуверенно улыбаюсь. Она улыбается в ответ, спрашивает, как прошел день, я отвечаю, что хорошо, и мы идем домой, никак не упоминая ее красные глаза.
Лишь на кухне, кладя книгу на стол, я замечаю там письмо. Видимо, оно и расстроило маму. Письмо от адвоката папы. Я узнаю фамилию и эмблему наверху бумаги и корявую подпись внизу. Наверное, адвокат опять хотел маму позлить, но на сей раз довел до слез.
Как хорошо, что я стану не адвокатом, а садовником. Садовники выращивают прекрасные растения, что радуют людей. А не пишут послания, от которых люди плачут. Папа — адвокат, но письма не шлет. Он помогает людям продавать дома, но раз его адвокат расстроил маму, отец почти ничем не лучше.
— Вы развелись? — спрашиваю я. Этот их развод тянется уже довольно долго. Не знаю, сколько нужно на него времени, но, наверное, процесс уже подходит к концу, и поэтому мама плакала.
Она садится за стол и берет меня за руку.
— Нет, милый. Мы до сих пор договариваемся.
— Тогда почему ты грустная?
Мама поднимает глаза к потолку, а затем на секунду их прикрывает.
— В письме говорится, что, если я не допущу тебя до тестов, папа добьется от суда постановления, чтобы после развода ты жил только с ним.
— Но вы же собирались меня поделить?
— Я тоже так думала. Однако я приняла решение, не согласовав его с папой, и теперь меня могут признать нездоровой матерью.
— Так нечестно. Ты просто не любишь ходить в спортзал, да и должен же кто-то сидеть со мной, пока папа гоняет на велосипеде.
Мама слабо улыбается.
— Не в этом смысле. Я недостаточно хороша, чтобы о тебе заботиться.
— Да все с тобой в порядке, — хмурюсь я. — Чего тогда папа меня все время с тобой оставлял, если ты плохая?
— Ах, если бы все было так просто, Финн.
— Когда папа вернется, скажу ему порвать письмо и попросить у тебя прощения.
— Не надо, милый. Не хочу, чтобы ты принимал чью-то сторону. Так неправильно.
— Но разве правильно заставлять людей плакать?
Мама опускает глаза, вздыхает, затем притягивает меня к себе.
— Ты мудр не по годам.
Она хочет сказать мне что-то приятное, но эту фразу мне не понять. Как по мне, чем люди становятся старше, тем больше они глупеют. В смысле, дети не начинают войны, не убивают людей и не разводятся, верно?
— Так что, мне все-таки придется сдавать тесты?
— Не знаю, — дрожащим голосом отвечает мама. — Я не знаю, как лучше. Может, твой отец прав. Может, я поступила безрассудно.
И начинает плакать. Навзрыд, как не положено взрослым. Я тоже плачу и обнимаю ее.
— Мне так жаль, — говорит она, обхватив мое лицо. — Не могу видеть, как это на тебя давит. Помни, ты ни в чем не виноват. Папа сердится на меня, потому что я не посоветовалась с ним, когда заявила в школе, что мы тесты не сдаем.
— Но если бы ты его спросила, он бы все равно отправил меня на контрольные, разве нет?
— Верно.
— Тогда вы все равно бы поссорились.
Мама кивает и смотрит вниз. Она явно не знает, что сказать, поэтому я говорю за нее. Словно я — родитель, а она — ребенок, который не знает ответов на вопросы. Значит, мне придется найти их за нее.
— А давай я сделаю контрольную по математике, чтобы папа успокоился, а по английскому не стану, чтобы тебе было приятно?
Мама снова ударяется в слезы. Похоже, ответ был неправильным. Не знаю, что и делать. Может, заварить ей чашку чая? Кажется, так поступают в фильмах, когда происходит что-то плохое.
— Хочешь чаю? — спрашиваю я. Мама дарит мне бледную улыбку.
— Спасибо, Финн. Ты заслуживаешь куда большего.
— Правда?
— Все не должно было вот так повернуться. Когда-то мы были так счастливы.
— Я помню.