После. 8. Каз
К среде на следующей неделе я так скучаю по мальчику, что это просто смешно. Я даже не могу отвлечься на уборку в квартире, потому что убирать мне нужно всего одну комнату, к тому же довольно маленькую. Надеюсь, это ненадолго. Я перестала ждать чего-либо от совета. Я по-прежнему в очереди, но не в приоритете, и впереди меня множество семей с детьми. Но теперь у меня две работы, я пытаюсь скопить достаточно денег на залог за аренду нового жилья. Выходит немного, но мне нужно место, куда привезти Терри.
Притворюсь, будто нам пришлось переехать из старой квартиры, потому что арендодатель поднял плату. Я не могу заставить себя сказать брату правду. Мне все еще стыдно за то, что случилось. Я знаю, ему не понравится, что мы переехали. Терри никогда не любил перемены. Но я надеюсь, что встреча со старым телевизором и видеоплеером поможет смягчить удар. Возможно, мне не удастся умаслить брата, но тут я могу положиться на Мэттью Келли, он точно справится.
Спускаюсь, чтобы вылить ведро, и на обратном пути вижу небольшую кучку почты на столе у входной двери. Сверху письмо, адресованное Терри. Это либо из полиции, либо из Министерства труда. Мне пришлось дать им обоим мой новый адрес, чтобы почту не гоняли туда-сюда.
Беру конверт и вижу логотип полиции Западного Йоркшира. Я очень боялась этого момента. Как бы я ни старалась отвлечься, мне снились кошмары о том, как я навещаю Терри за решеткой. О том, что он сядет в тюрьму и никогда больше не выйдет. Потому что там ему не выжить. Точно знаю.
Несу конверт обратно в свою комнату, запираюсь, а затем сажусь на кровать и открываю его. Мои руки уже дрожат. Я начинаю читать. В письме долго рассказывается о Законе о психическом здоровье и подробных психиатрических заключениях. А затем я перехожу к самому важному. Королевская прокуратура решила, что в свете полученного психиатрического заключения выдвигать обвинение не в интересах общества, и поэтому никаких дальнейших действий предприниматься не будет.
Без сил падаю на кровать. Терри не сядет в тюрьму. Ему даже суд не грозит. Брату не придется через это проходить, а мне — смотреть, как он страдает. Я качаю головой снова и снова, не верю — неужели что-то наконец-то пошло правильно. Я все еще чертовски злюсь, потому что такого вообще не должно было случиться, но, по крайней мере, худшее позади. Теперь мне нужно попытаться исправить весь нанесенный ущерб. Терри должен выздороветь и вернуться домой. А я — обеспечить ему этот самый дом.
Когда я приезжаю в больницу, доктор Халил сидит в приемной.
— Можно вас на минутку, пожалуйста? — спрашиваю я.
Он кивает и ведет меня в свой кабинет. Мы оба садимся.
— Я просто хочу поблагодарить вас, — говорю я. — Терри получил письмо из полиции, и они не собираются подавать на него в суд, спасибо вашему психиатрическому заключению.
— Что ж, это хорошие новости. Скажете ему прямо сейчас?
— Да, в последнее время он помалкивал, но наверняка беспокоился. Наш Терри умеет держать свои тревоги при себе.
— Я заметил, — с улыбкой говорит доктор Халил. — Хотя есть и другие хорошие новости. Сегодня утром он спросил меня, можем ли мы начать сокращать прием лекарств.
— Правда? Добрый знак. Что вы ему сказали?
— Его состояние стабилизировалось, и его ответы на сеансах когнитивно-поведенческой терапии в последнее время были гораздо более четкими, поэтому я сказал, что если мы отметим улучшение на этой неделе, то с понедельника начнем постепенно снижать дозы. А еще постараемся перевести его в обычную палату.
Я улыбаюсь. Я так давно хотела это услышать.
— Спасибо. Я просто хочу, чтобы Терри пришел в норму. В свою норму.
Терри в палате, сидит в кресле и смотрит на меня. Слегка улыбается. Даже успевает тихонько пробормотать:
— Привет, сестренка.
Я сажусь на его кровать.
— Я слышала, ты разговаривал с доктором Халилом.
— Я не хочу, чтобы так продолжалось, — отвечает брат, — я как живой мертвец.
— Врач говорит, что позволит сократить дозу лекарств, но осторожно.
— Ага. Мне бы, конечно, побыстрее.
— Знаю, милый. Но ты хотя бы на верном пути. Это важнее всего. Еще доктор сказал, что тебя переводят в обычное крыло.
— Хорошо. Вот бы попасть в палату с видом на парковку.
Я улыбаюсь и качаю головой.
— В любом случае, милый, сегодня у меня для тебя еще несколько хороших новостей.
Терри смотрит на меня.
— Полиция вышла на связь. Ну, знаешь, по поводу того, что произошло. Они не будут подавать в суд. Доктор Халил сказал им, что дело в твоей шизофрении, и они все поняли. Никто не собирается выдвигать обвинения.
Терри опускает голову. Я вижу, как дрожат его плечи. Встаю и подхожу к нему. Притягиваю его голову к себе, как делала, когда он был ребенком.
— Все хорошо, — воркую я, обнимая брата, пока тот рыдает. — Теперь все позади.
— Но я напугал ту девочку, Каз. Мне очень плохо из-за этого.
— Ты был не в себе. Так им сказал доктор Халил.
— Я слышал крыс.
— Знаю.
— И Мэттью сказал, что ее пугают крысы. Я не знал, что дело во мне.
— Я пыталась объяснить тебе тогда, но ты решил, что я тебе лгу. Ты всегда так думаешь, когда тебе плохо.
— Она в порядке, та девочка?
— Полицейский в участке сказал, что с ней все будет хорошо. О ней позаботится ее мама.
Терри глубоко вздыхает и вытирает нос.
— Я хочу написать ее маме, сказать, как мне жаль.
— Было бы хорошо, милый. Может, полиция передаст ей письмо.
— Не сейчас. Когда мне станет лучше. Когда я смогу думать и чувствовать немного яснее.
— Ладно.
Терри на мгновение замолкает, а затем смотрит на меня.
— Ты меня не ненавидишь, Каз?
Я смотрю на него и качаю головой.
— Я никогда не могла ненавидеть тебя, Терри. В любом случае виноват не ты. Это все твоя болезнь. Запомни накрепко. Я не хочу, чтобы ты сейчас обо всем этом беспокоился. Главное — выздоравливай.
Я даже не понимаю, что напеваю, когда на следующее утро иду в кафе через садовый центр, пока не раздается голос:
— У кого-то сегодня хорошее настроение.
Я оборачиваюсь и вижу, как Барри улыбается мне из-за витрины фуксий.
— Извини, — говорю я. — Не заметила тебя.
— Не извиняйся за то, что счастлива, — отвечает он. — Этому миру не помешает чуть больше радости. Ты что, в лотерею выиграла? Если да — я в доле.
— Увы, — улыбаюсь я. — Но моему брату лучше. Возможно, он скоро вернется домой из больницы.
— Это хорошие новости, — говорит Барри, подходя ко мне. — А что с ним?
Я сомневаюсь, прежде чем ответить, но у Барри добрые глаза, и я чувствую, что могу ему довериться.
— Он в психиатрическом отделении. У него шизофрения. Обычно он в порядке, когда сидит со мной дома, но его заставили пойти на работу, и случился кризис.
— Сочувствую. А больше за ним ухаживать некому?
— Нет, только я.
— Чертовски сложно, не так ли? — говорит Барри. — Я ухаживал за женой девять лет, прежде чем она умерла. Самая тяжелая работа в мире.
— Да, — отвечаю я. — И мне жаль, что так вышло с твоей женой.
— У нее было раннее слабоумие. За несколько лет превратилась из души компании в человека, которого я не узнавал. Это было чертовски ужасно.
Киваю, точно зная, что он имеет в виду.
— И чувствуешь себя таким беспомощным, да?
— Ага. Я посвятил ей свою жизнь, но все равно казалось, что этого недостаточно.
Его глаза блестят. Я кладу руку ему на плечо.
— Уверена, что ты очень ей помог.
— Надеюсь, — говорит он. — Так, что-то я расстроил нас обоих, а ты была в таком хорошем настроении.
— Ничего страшного. Приятно найти того, кто понимает, что это такое.
— Как у твоего юного друга дела с перестройкой сада? — спрашивает Барри.
— Он там как рыба в воде.
— Хорошо, погоди, принесу тебе еще растений. Припас для него немного.
Приходим в кафе с Барри, оба несем по коробке с растениями. Мардж поднимает глаза от заварника.
— Что вы двое делаете? — спрашивает она. — Выносите половину склада?
— Барри передает их моему маленькому другу Финну. Я помогаю тому с переделкой сада.
— Ну вот, Каз, — говорит Барри, ставя самый тяжелый ящик и потирая спину. — На следующей неделе принесу тебе еще, только дай знать.
— Спасибо, Барри, ты лучший.
Он улыбается мне.
— Рад помочь. — И уходит, насвистывая. Я замечаю, что Мардж смотрит на меня с широкой улыбкой на лице.
— Чего?
— Думаю, наш Барри на тебя запал.
— Не глупи. Он просто помогает Финну.
— Не от Финна у него так глаза сияют. Прямо вижу, как вы с ним едете навстречу закату на его старом «форде» с наклейкой «Баз и Каз» на лобовом стекле.
— Уймись, глупая летучая мышь, — говорю я, качая головой. Но потом, вытирая столы, невольно вспоминаю слезы в добрых глазах Барри. Как хорошо иметь человека, с которым можно поговорить, который знает, каково это — заботиться о любимом.
По дороге с работы домой захожу в библиотеку. Она новая, расположена на трех этажах. Тут больше книг, чем можно представить. И компьютеры тоже. К ним я сейчас и направляюсь. Библиотекарша, что помогла мне завести электронную почту, сказала, что можно искать квартиры через интернет, потому что в наши дни все так делают.
Другая женщина, не та, которую я видела в прошлый раз, встает рядом со мной и проверяет, правильно ли я вошла в систему. Затем выводит на экран другой сайт.
— Итак, набирайте Галифакс и жмите здесь, укажите, сколько комнат вы хотите и какую арендную плату можете себе позволить, тогда программа будет искать варианты на карте или просто перечислит все от самого дешевого до самого дорогого. Везде указаны номера телефонов, так что можно позвонить.
— Спасибо, — говорю я. — Так чертовски проще, чем было раньше.
— Знаю. Если только вы не будете отвлекаться, разглядывая дома за миллион фунтов, как все остальные.