— Спасибо, — говорит мужчина, отрывая от себя сына и помогая ему снова приклеиться ко мне.
— Мне очень жаль, — говорю я. Звучит никчемно, но я не знаю, что еще сказать. Он уходит в магазин, женщина-полицейский держит его за руку. Я смотрю на Финна, прижимаю его к себе — и тут слышу полный муки крик его отца.
Я вижу Финна только еще один раз, когда мы подъезжаем к полицейскому участку. Он поехал на другой машине со своим отцом и женщиной-полицейским. Его лицо бледное, глаза напуганные. Он напоминает мне принца Гарри, идущего за гробом своей матери на ее похоронах. Рыжие волосы, грустное лицо, крошечный и совершенно потерянный. Он останавливается, когда они проходят мимо меня. Я шагаю вперед, наклоняюсь к нему и еще раз обнимаю.
— Ты такой храбрый. Твоя мама действительно бы тобой гордилась.
Он торжественно уходит. Как будто и правда идет за гробом. И я склоняю голову, потому что знаю: в некотором смысле так и есть.
После. 15. Финн
Я стою в раздевалке в шортах и рубашке для регби, зная, что возненавижу этот день больше, чем когда-либо ненавидел любой урок физкультуры в своей жизни, а это о чем-то говорит. Нас ждет регби. Не тэг-регби, в которое мы играли половину семестра в школе, когда просто бегаешь, а тебя тянут за цветную бирку, заправленную в шорты. А настоящее регби. На прошлой неделе мы отрабатывали пас (у меня не получается), а сегодня собираемся заняться отбором и сыграем свою первую игру. Я никогда не играл в настоящее регби и видел его только по телевизору, когда заходил в гостиную, а папа смотрел матч. Насколько я понял, в него играют большие бородатые мужчины, которые любят бодаться и прыгать друг на друга. Эх, вот говорил мистер Макин, что с длинными волосами я могу пойти поиграть с девочками в нетбол. Очевидно, сейчас это больше не вариант. Я знал, что мне не стоило стричься.
— Эй, красавица, готов сыграть в мужскую игру? — спрашивает Харрисон.
С тех пор он стал вести себя еще хуже. Знает, что теперь может делать со мной все что хочет и его не накажут. Джейкоб и Тоби стоят позади него, улыбаясь. Они как Крэбб и Гойл при Малфое-Харрисоне. Если бы я был Гарри Поттером, то по крайней мере мог бы наложить на него заклятие. Но увы. Я больше похож на Рона Уизли.
А моя подруга Гермиона ходит в другую школу. Поэтому я стою и ничего не говорю. Однако это Харрисона не останавливает.
— Ты никогда раньше не играл в настоящее регби, не так ли? — продолжает Харрисон. — Это потому, что ты ходил в школу для тупиц, а не в подготовительную, как мы.
— Я играл в тэг-регби.
— Это для девочек. Там невозможно получить травму.
Я стараюсь не показывать ему, как меня пугает этот комментарий.
— Пойдем, Финн, — зовет Мустафа. Он даже меньше меня, так что, должно быть, тоже очень боится настоящего регби.
Я иду за ним наружу. Дождь только начинается. Мистер Макин стоит там в своей форме с мячом под мышкой.
— Живее, ребята, — говорит он. — Вы собираетесь заняться лучшим видом спорта на земле.
Тренер дает свисток, и все мальчики выстраиваются в шеренгу, прежде чем он уводит нас на спортивную площадку. Когда мы добираемся туда, первое, что я замечаю, — насколько там грязно. Хотел бы я надеть свои садовые перчатки и водонепроницаемый комбинезон, который мама подарила мне на девять лет, но он все еще впору.
На мне ботинки с заклепками, которые папе пришлось специально купить, они натирают лодыжки, из-за них я странно хожу. Я был бы счастливее в паре резиновых сапог, но они не значились в списке спортивной экипировки.
Мистер Макин свистит и говорит, что мы научимся безопасно отбиваться. Он вызывает двух мальчиков и велит продемонстрировать стратегию. К концу они оба покрыты грязью. Я не знаю, что безопасного в том, чтобы упасть в грязь без водонепроницаемой одежды.
Тренер говорит нам разбиться на пары и попрактиковаться. Мы с Мустафой смотрим друг на друга и пожимаем плечами. У него есть мяч, поэтому приятель начинает очень медленно убегать. Я догоняю, придерживаю Мустафу за талию, он роняет мяч, и я его подбираю.
— Посмотрите на нашу красавицу. Боится прическу попортить, — говорит Харрисон достаточно громко, чтобы слышали я и большинство других мальчиков, но не мистер Макин. Неважно, что я подстригся. Они все равно будут дразнить меня по этому поводу.
— Или карабкаться по лестнице в колготках, — подхватывает Тоби.
Остальные мальчики смеются. Мы меняемся местами. Я бегу с мячом, а Мустафа вяло гонится за мной. Как только он подходит ко мне и касается моей талии, я просто передаю ему мяч. Слышу свисток мистера Макина.
— Рук-Картер и Али, вы оскорбление для регби, — кричит учитель. — Продолжайте в том же духе и можете присоединиться к тренировкам мисс Хэмблтон по нетболу.
Остальные мальчики воют от смеха.
— Ладно, — продолжает мистер Макин, — Рук-Картер, становись с Катбертсоном, Али, ты с Джонсоном. Возможно, это немного вас оживит.
Я смотрю на Харрисона, у того на лице самодовольная ухмылка. Тоби тоже смеется, когда Мустафа подходит к нему. Что я действительно хочу сделать, так это сбежать и больше никогда не возвращаться. Вместо этого я иду туда, где стоит Харрисон.
— Бьюсь об заклад, теперь ты жалеешь, что на меня стучал, — говорит он. — Настало время расплаты.
Звук смеха других мальчиков почти заглушает дождь. Харрисон так сильно бросает мяч мне в лицо, что становится больно.
— Дамы вперед, — объявляет он.
Я начинаю убегать. Я хочу бежать до самого дома. Никогда не возвращаться в эту дурацкую школу. Однако скорости мне не хватает. Я слышу, как Харрисон догоняет сзади. Знаю, что он доберется до меня в любую секунду. Меня немного тошнит.
Секунду спустя я чувствую, как он хватает меня за ноги и дергает. Я вытягиваю руки, но слишком поздно. Я падаю в грязь. Харрисон всей тушей приземляется на меня и бьет коленом по яйцам. На мгновение мне кажется, что меня вырвет. Я изо всех сил пытаюсь дышать. Я не могу понять, закрыты ли мои глаза или их залепило грязью. Что я точно знаю, так это то, что не хочу лежать здесь, на земле. Пытаюсь встать, но вес не дает. Меня трясет, спина у меня мокрая. Это кровь. Я знаю, что это кровь. Я чувствую, как она просачивается мне на спину. Мама будет лежать там, когда я встану. Ее кровь залила меня.
Я начинаю кричать. Я не уверен, остались ли ребята здесь или уже ушли, но ничего не могу поделать. Крик рвется наружу.
Я кричу ей. Кричу «мама, мама» снова и снова. Груз исчезает. Но я не смею вставать, потому что если это сделаю, то увижу ее. Увижу сумку, нож и сосиски на полу. Я лучше буду лежать здесь вечно, в ее крови, чем увижу это снова.
Кто-то тянет меня за руки. Поднимает меня с земли.
Я крепко жмурюсь и цепляюсь за спасителя. Это, должно быть, Каз. Пытаюсь обнять ее, но потом понимаю: это не она. Мужской голос зовет меня по имени. Я приоткрываю глаза, ровно настолько, чтобы посмотреть, кто это. Первое, что вижу, — это свисток мистера Макина.
Учитель просит Мустафу пойти с нами в раздевалку. Думаю, тренер боится, что я снова закричу, а он не знает, что тогда делать.
— Тебе нужен врач, Финн? — спрашивает мистер Макин.
Я не уверен, имеет ли он в виду врача, который дает лекарства, или такого врача, к которому папа привел меня после того, как все случилось, того, кто просит вас рассказать, как вы себя чувствуете. В любом случае я не хочу его видеть.
— Нет, — говорю я. — Я просто хочу смыть грязь с лица.
Тренер говорит Мустафе оставаться со мной в раздевалке. Чтобы мы ждали здесь, пока он не вернется с другими мальчиками. Когда учитель уходит, я смотрю на Мустафу. Я не знаю, что сказать, поэтому ничего не говорю. Просто медленно иду в туалет, опустив голову.
Они все еще смеются надо мной, когда возвращаются в раздевалку. Мы с Мустафой уже переоделись и сидим на скамейках.
— Финноне нужна ее мамочка, — дразнит Харрисон. — Финнона плакала и звала свою маму.
— Оставьте его в покое, — говорит Мустафа.
— Да? А что ты нам сделаешь? Попросишь свою семью сделать бомбу и взорвать всех нас? Этим вы занимаетесь, не так ли?
Я даже не заступаюсь за Мустафу, потому что все еще не могу говорить. Я не знаю, что случилось. Почему все вернулось. Все то, что я так долго пытался выбросить из головы. То, что я вижу или слышу только в кошмарах. Но мне показалось, что я вернулся туда. Как будто это происходило снова и снова.
Я наклоняюсь и завязываю шнурки на школьных туфлях.
— Никогда не знал, что ты маменькин сынок, — говорит Харрисон. — Она все еще читает тебе сказки на ночь? Укладывает в кроватку? Целует перед сном?
Все смеются. Все, кроме Мустафы. Я беру школьную сумку, бросаю грязную спортивную форму и выхожу из раздевалки. Мистер Макин в своем маленьком кабинете. Дверь открыта, но я не вижу его, когда прохожу мимо. Спортивный блок отделен от остальной школы, поэтому мне не нужно красться мимо кого-либо еще. Я продолжаю шагать мимо главного входа и выхожу за ворота. Едва оказавшись на свободе, я бегу. Возможно, я не очень проворный на поле для регби, но оказывается, что я двигаюсь намного быстрее, когда надо сбежать из школы. Я не знаю, станут ли они преследовать меня, но не собираюсь рисковать. Бегу до самой автобусной остановки. Понятия не имею, во сколько ходят автобусы, но мне повезло. До очередного нужно подождать всего две-три минуты. Я захожу, все еще пытаясь отдышаться, и показываю свой проездной. На секунду кажется, водитель что-то скажет. Спросит, не прогуливаю ли я. Закроет двери и отвезет меня обратно в школу. Но нет. Он просто кивает и отъезжает от автобусной остановки.
Я сижу в углу в задней части автобуса, как будто сделал что-то плохое, и смотрю в окно. Я точно знаю, куда еду. В последнее место, где я был счастлив. Место, о котором я тосковал каждый день, когда ходил в школу.
Странно проехать мимо нашего дома и не выйти. Но я не хочу туда. Я хочу быть там, где чувствую себя ближе всего к ней. От остановки идти довольно долго. Надо спуститься по главной дороге и затем свернуть в лес. Все выглядит иначе, чем в прошлый раз. Колокольчиков нет, как тогда, в мае. Листья начинают окрашиваться в желтый и оранжевый. И здесь нет мамы, чтобы она пела, танцевала или помогала собирать всякую всячину для моего гербария. Просто пустота в воздухе там, где раньше было ее дыхание.