— Отлично. Продолжим с того, на чем остановились. Я говорила о том, как важно произвести яркое первое впечатление и какую роль в этом играет резюме. Сегодня мы обновим ваши резюме и позаботимся о том, чтобы вы подошли к собеседованиям во всеоружии!
Последнюю фразу она говорит, победно вскинув кулак. Никто не реагирует. А утро явно будет долгим.
Полчаса спустя Билли-Джо смотрит на мой пустой экран.
— Как продвигается дело, Карен?
— Понятия не имею, Билли-Джо, — отвечаю я. — В жизни за компьютером не сидела.
Она смеется, смотрит на меня — и вдруг понимает, что я не шучу. Кажется, девица приходит в ужас.
— А, ясно, — говорит она. — Вам сложно пользоваться клавиатурой?
— Нет, милая. Со мной все в порядке. Просто никогда не могла позволить себе компьютер, а для работы в кафе резюме не требовалось. Там, если умеешь подавать хорошее пиво и жарить приличный омлет с беконом, большего от тебя и не требуется.
— Ясно, — повторяет она. Точно потом посплетничает обо мне с коллегами. Если бы у меня были коллеги, я бы тоже им о ней рассказала. — Что ж, давайте введем логин и начнем. — Нажимает несколько клавиш. — Прежде всего укажите образование.
— У меня только самое начальное. Но по рисованию была пятерка, так что можем написать это большими буквами. Ну или цветочки какие вокруг добавить. В рисовании я дока. В нем и в омлетах с беконом.
Билли-Джо дарит мне совсем уж слабенькую улыбочку, хотя их тоже явно заставляли тренироваться на своих курсах.
Позже в тот же день я забираю с собой дюжину копий одностраничного резюме, которое Билли-Джо отправила по электронной почте Дениз, так как не смогла отправить мне. Честно говоря, в нем нет ничего, что не поместилось бы на стикер, но, если Дениз хоть на время оставит меня в покое, оно того стоит.
Сейчас у меня нет времени нести куда-либо резюме, потому что я хочу до вечера повидаться с Терри. Иду по городу пешком. Если не поостерегусь, то окончательно к этому привыкну. За последний месяц я изрядно похудела от недоедания. Отличная программа бы получилась для Четвертого канала — «Санкционная диета». Надо поскорее оформить патент, прежде чем какая-нибудь тощая знаменитость перехватит идею и повернет все так, будто жизнь на одни выплаты тоже в какой-то степени гламурна.
Когда я прихожу, медсестра за стойкой регистрации мне улыбается.
Теперь они все меня знают, и, по крайней мере, мне не нужно в сотый раз объяснять, что я сестра Терри, а не его жена.
— Думаю, ваш брат спит, — говорит она.
Я киваю. В последнее время Терри всегда спит. Он может проспать чертову Англию. Это всё его лекарства. Они всегда так на него действуют.
Вот почему он не любит их принимать.
Иду по коридору в нужное отделение. Теперь я могла бы отыскать дорогу в его комнату с закрытыми глазами. Но мне это не нравится — что я привыкла. Терри место не здесь, а дома, со мной. Если бы еще у меня был дом.
Вхожу в палату. Брат все еще спит. Ну хотя бы сегодня он оделся, вернее кто-то его одел. Спроси кто самого Терри, он так бы и валялся в трусах и футболке дни напролет.
Сажусь на стул рядом с кроватью. Брат сильно поправился с тех пор, как ему начали давать нейролептики. Еще один побочный эффект, который не нравится Терри. Не то чтобы это большая проблема — брат изначально худой, — но все равно странно видеть его таким. Он не похож на нашего Терри, моего младшего брата. Мама называла его самым тощим в помете. В те дни, когда могла хоть что-то сказать.
У меня не хватило духу сообщить Терри, что Департамент труда пересмотрел решение о том, что брат годен для работы, и счел заключение экспертов правильным. Чертовы ублюдки. Тем не менее нет никакого смысла его расстраивать. Они сказали, что мы можем подать апелляцию в суд, и я отправила положенную форму. Ее наверняка тоже завернут, но я должна продолжать бороться за Терри. Больше некому.
Десять минут я шаркаю, покашливаю, но в итоге решаю разбудить брата. Все равно его через час поднимут на ужин, так пусть хотя бы увидит меня, пока я здесь.
— Привет, наш Терри, — мягко трясу его за плечо.
Брат ворочается и открывает глаза. Далеко не сразу у него получается сфокусировать взгляд. Наконец мозг посылает ему сигнал, кто же пришел.
— Привет, Каз, — сонно отзывается Терри.
Он не пытается сесть или сказать что-то еще. Словно так и лежал бы тут, как чертова царица Савская.
— Давай тебя поднимем, — предлагаю я. — Посиди немного на стуле, пока не позовут на чай.
Он лишь пожимает плечами. Я расцениваю это как знак согласия, ведь все равно ничего большего сейчас не добьюсь. Беру Терри за руку и помогаю встать, хотя физически он в полном порядке.
Он похож на подростка-переростка, которого нельзя заставить пошевелиться.
Твержу себе, что Терри не виноват, стараюсь не сорваться.
Он тяжело опускается в кресло. Чешет голову и смотрит на меня пустым взглядом.
— Что ты ел на ланч? — спрашиваю я.
— Сэндвич.
— А я сегодня ходила на курсы. Одна девица лет двадцати пыталась научить меня, как пользоваться компьютером, чтобы устроиться на работу.
Терри молча пялится.
— Распечатала мне модное резюме. Говорит, с ним я точно устроюсь. Готова поспорить, ей в жизни не приходилось искать работу.
Терри еще какое-то время смотрит на меня и зевает. Я вздыхаю и отворачиваюсь к окну. Ужасно, но лучше бы он сейчас попросил свой фонарик или начал охотиться на крыс. Пусть Терри во время приступов и доставляет кучу проблем, но так он хотя бы выглядит живым.
Вечером, в начале девятого, звонит телефон. Первая мысль — что-то с Терри.
— Здравствуйте, это Карен Аллен? — спрашивает мужской голос.
— Да. Вы насчет нашего Терри?
— Э… нет. Меня зовут Мартин Картер. Не уверен, помните ли вы меня. Я отец Финна. Ну знаете, мальчика…
— Конечно, я помню. Часто о нем думала. С ним все хорошо?
— Да. Хотя, вообще-то, ему иногда приходится нелегко. Собственно, он о вас и справлялся. Поэтому я и звоню. Финн хотел бы с вами увидеться. Спрашивает, не придете ли вы к нам на чай?
Вот такого я совсем не ожидала. Не знаю, что и сказать.
— Вы уверены? Нет, я, конечно, обещала помочь, в случае чего, но если он увидит меня и расстроится…
— Все хорошо, — заверяет Мартин. — Я тоже об этом подумал и объяснил Финну, что вы не сможете поговорить о случившемся, но сын твердо заявил, что хотел бы с вами увидеться. Разумеется, я пойму, если вы против. Выбор только за вами.
— Нет-нет, я хотела бы его повидать. Очень. Скажите, что я приду. И спасибо ему за приглашение.
— Благодарю вас. Отлично. Как насчет в субботу, в пять? Если вы не заняты?
Приходится постараться, чтобы не рассмеяться в трубку.
— Мне подходит. Где вы живете?
— Неподалеку от парка Мэнор-Хит. Я сброшу вам адрес. Вы на машине?
— Нет. На автобусе.
— О, тогда мы можем за вами заехать.
— Нет, спасибо, — быстро отказываюсь я. Не стоит пареньку видеть, где я живу. — Доберусь сама.
— Ладно, как пожелаете. И спасибо большое. Финн будет так рад вас увидеть. До встречи. Если возникнут любые трудности — просто позвоните.
Прощаюсь и вешаю трубку. И лишь тогда замечаю, как трясется рука.
До. 3. Финн
Обед, а они до сих пор смеются и шутят.
И вероятно, будут шутить до конца шестого класса.
Если бы я не перевелся в другую среднюю школу, они бы изводили меня годами.
Когда мы только пришли и учитель попросил нас в первый раз раздеться перед физкультурой, Льюис Б. снял штаны, и все до сих пор ему это припоминают, даже сейчас.
— Да плюнь, — отмахивается Лотти. — Они все просто идиоты.
— Ага, — отвечаю я. Она права, но легче не становится.
Лотти — отличная подруга, но ей не понять, каково это. Никто не смеется над ней и не придумывает прозвища — с тех пор, как в пятом классе Джейден ляпнул, что она похожа на мальчика, а Лотти заехала ему коленом по яйцам.
В эту минуту подходит Райли, кричит мне в лицо «чудик» и убегает.
— Хочешь, я ему задам? — спрашивает Лотти.
— Нет, спасибо, только неприятностей наживешь.
— Тогда скажи кому-нибудь, не отпускать же его просто так.
— Если пожалуюсь, он назовет меня стукачом и, скорее всего, ударит, когда рядом будет только буфетчица. А ей я уже пытался говорить, и она велела не придумывать всякой ерунды.
— И что тогда будешь делать?
— Ничего. Мама сказала, если я не стану обращать внимания на дразнилки, те прекратятся.
Лотти кивает, хотя мы оба знаем: я уже почти семь лет пытаюсь не реагировать на одноклассников, только они и не думают останавливаться.
— Папа говорит, в новой школе будет лучше, — прибавляю я.
— Почему, потому что она дорогая?
— Наверное.
— Богатые люди тоже гадости делают.
— Правда?
— Ага. Мама сказала, что Дэвид Кэмерон, бывший премьер-министр, из богатой семьи, а сколько гадостей понаделал.
— Что ж, — пожимаю я плечами. — По крайней мере, его в моей новой школе не будет.
Я доживаю до конца дня. В пятницу после обеда всегда такое чувство, что я заслужил значок или как минимум грамоту, потому что выдержал целую неделю.
Прежде чем нас отпустить, миссис Керриган заявляет, что хотела бы поговорить о наших контрольных. Что до них всего неделя, придется позаниматься на выходных, но заодно мы «повеселимся». Уж не мама ли ей такую идею подала, а может, угостила одним из наших кексов, чтобы учительница наконец узнала, что такое веселье?
— А со следующей недели, — продолжает миссис Керриган, — мы открываем специальный клуб для шестого класса. Вы сможете пораньше приходить на занятия, есть тосты с соком и вместе исправлять ошибки. У каждого из вас в сумке письмо с объяснениями.
Она говорит так, словно это увлекательное приключение, и мы все должны радоваться. Оглядываю класс. Радуется только Кейтлин Гилбоди, и то, наверное, потому, что дома ее завтраком не кормят, и она вечно жалуется, как хочет есть. А вот я совершенно не рад, потому что не хочу проводить в школе больше времени, чем положено. Поднимаю руку.