— Если это важно, подожди минутку…
Я зажал в ладони трубку, чтобы она не слышала моего обращения, и спросил:
— Товарищ подполковник, уголовный розыск интересуется, какая почва была в том подвале, где преступник проходил в подъезд.
— Не исследовал. Кажется, шлак… Хрустело под ногами, как шлак…
Я снова поднял трубку к уху:
— Точно сейчас сказать не могу, но предположительно там шлак.
— Это было бы очень хорошо, потому что шлак всегда врезается в подошву. Правда, я не уверена, что суд даст нам согласие на изъятие и исследование обуви подполковника Пашунина…
Растягивая последние слова, она откровенно намекала на то, что не мог предложить частному сыщику капитан уголовного розыска.
— Но можно же изъять обувь и без решения суда! — загорелся я идеей. — Только для этого мне требуется знать адрес этого подполковника. А ты уж сама потом договаривайся с судмедэкспертизой о проведении исследования.
— Сможешь, Тим? — спросила капитан Саня. — Это вопрос твоей безопасности…
— Смогу. Утром принесу его обувь тебе. Или даже ночью.
— Желательно — это, кстати, мое категоричное желание, хотя можешь считать это и женским капризом, — чтобы обувь была без ног…
— Обещаю…
— Уговорил. Тогда я сейчас разбужу Котова, чтобы он нашел мне адрес Пашунина. Котову можно все рассказать. Он человек надежный. И тебе верит безоговорочно. Верит в твою порядочность. Не подведешь?
— Буду предельно аккуратен. Оставлю ноги владельцу. Чтобы ему было на чем в суде стоять… Ему там понадобится устойчивое положение.
— А я завтра с утра с бригадой исследую тот самый подвал и опрошу жителей. Поищу бомжей, попробую допросить. Если они что-то видели, это будут очень важные показания.
— Еще существенный вопрос. Хозяин дома, сын той женщины, был застрелен. Конечно, сложно предположить, что Пашунин пользовался табельным оружием, тем не менее хорошо бы его пистолет исследовать. Ствол пистолета…
— Нет ничего проще. Все табельное оружие сотрудников полиции обязательно регистрируется по всем параметрам в картотеке МВД. Компьютер сразу определит, если стреляли из ствола подполковника Пашунина. Потому я считаю, что он мог стрелять только из постороннего оружия.
— Да, скорее всего, так, — согласился я.
Хорошо, что среди ментов есть люди, легко переносящие бессонницу. Особенно в то время, когда сон мешает работе. А это случается довольно часто.
Подполковнику Котову, судя по всему, просыпание далось легко. Я сам, когда меня будят, никогда не трясу головой, прогоняя остатки сновидений, а сразу встаю с трезвыми мыслями.
И происходит это не потому, что я принципиально практически не пью, а потому, что приучил себя так просыпаться.
Короче говоря, Котов проснулся легко, даже если и успел заснуть, и сразу поторопился включиться в работу. Это я понял по короткому промежутку времени между моей просьбой и ответным звонком капитана Сани Радимовой.
— Тим. Первый совет тебе от Котова: смени трубку. Твой номер Пашунину известен. После сегодняшних событий ему не составит труда добиться от суда разрешения на прослушивание и биллинг, да и без этого разрешения он сумеет прослушивание организовать.
— Моя трубка некоторое время назад была поставлена на контроль прослушивания спутником ГРУ. Что контроль отключили, мне никто не сообщал.
— Это дорогое мероприятие. Не думаю, что контроль осуществляется длительное время.
— Ладно. Уговорила…
Я отключился от разговора, посмотрел на подполковника Скоморохова, и тот без колебаний протянул мне свою трубку. Я тут же набрал номер капитана Сани. Но ее линия была уже занята. Она мне снова звонила. Об этом меня предупредил мой собственный смартфон. Я ответил, кажется, даже грубо:
— Сюда больше не звони…
И снова отключился. И, пока она была, видимо, в недоумении, я опять позвонил ей с трубки Виктора Федоровича. Она ответила сразу. Видимо, все поняла:
— Ты думаешь, что моя трубка еще не подключена к прослушиванию?
— Надеюсь, Следственный комитет не располагает арсеналом ГРУ и ФСБ… Спутников собственных им не выделили.
— Тем не менее давай подстрахуемся…
— Каким образом?
— Выходи сейчас на улицу и медленно двигайся в мою сторону.
— Поняла, где я?
— Конечно. Просчитала. Не первый день в сыскарях хожу…
— Иду…
Я отключился от разговора, оставил свою трубку на журнальном столике, а трубку подполковника положил в карман. Временный обмен. Скоморохов не возражал.
— Встречусь с капитаном… — сообщил я.
Виктор Федорович согласно кивнул, сосредоточенно думая о чем-то своем. Я же быстро обулся и вышел на улицу. С капитаном Саней мы встретились через два подъезда. Она, видимо, шла навстречу быстрее, чем я, или просто вышла раньше и разговаривала со мной по телефону, уже будучи в пути. Выглядела серьезной и возбужденной, тем не менее для маскировки вынесла на руках кота Шлягера — животным тоже требуется прогулка.
Памятуя, что здесь, на этой самой дорожке, только ближе к ее подъезду, мы с ней и познакомились, когда на нее было совершено нападение, я сразу взял ее под руку и повел, намереваясь доставить до квартиры, где она будет в большей безопасности, чем на темной улице.
— Запоминай…
— Говори…
Она назвала адрес. Это был другой конец города. Назвала номер автомобиля.
— У Пашунина старенький «Москвич». Ставит он его обычно у торца своего дома, хотя его подъезд от этого торца по счету шестой. Жена его работает в областном управлении МВД. Такая же скользкая, как муж. Сотрудники ее не любят. Она их — взаимно и тихо «постукивает» на них начальству. Это я все узнала сама в нашей картотеке и через пару звонков знакомым. Но сначала нашла данные через паспортный стол. У Котова я спросила только телефонный номер. Сказала, что ты хочешь позвонить и поговорить, что называется, «на бережку», по душам. Номер он дал домашний. Все остальное я нашла сама через нашу картотеку. Не стала посвящать Котова в твои намерения. Ему это может не понравиться.
— А тебе?
Задавая вопрос, я не стал подчеркивать его важность поворотом головы, чтобы со стороны не подумали, что разговор между нами идет серьезный.
Радимова и сама вела разговор точно так. Понимала ситуацию и допускала наблюдение.
— Проникновение в чужую квартиру с целью хищения! Как капитану полиции такое может понравиться? Это, между нами говоря, уголовно наказуемое деяние. И Пашунин будет вправе написать на тебя заявление. Только он не должен узнать, что это ты…
— Я не собираюсь оставлять ему расписку…
— Очень на это надеюсь. Надеюсь, ты даже не наследишь… А если он проснется?
— Тем хуже для него. Тогда придется его сразу допросить и снять показания. А тебе утром придется запротоколировать самоубийство Пашунина повешением на собственных кальсонах.
— Вот этого я и боюсь…
— Тогда ему лучше не просыпаться. Он это и сам, надеюсь, понимает.
— Ладно. В любом случае, это один из немногих вариантов твоей защиты. Только я опасаюсь, что твои действия могут оказаться напрасными.
— В каком смысле?
— Пашунин слишком осторожный человек, чтобы самому рисковать. И у него большие связи в уголовном мире. Он может просто нанять людей, которые выполнят его задание. Не обращай внимания на то, что он ездит на стареньком «Москвиче». Я думаю, он вполне в состоянии купить себе хорошую машину, современную. И не самую дешевую. Просто он очень хитрый человек, изображает бедного и честного служаку, причем изображает умело. И вполне может оказаться так, что через подвал проходил другой человек, а не Пашунин. Тот, кого он послал со всеми полномочиями.
— Я допускаю и такой вариант, — согласился я. — Меня подобное известие не сломает. Тогда буду искать вариант другой. С твоей помощью.
— А конкретнее… Есть мысли?
— Ты обещала поискать бомжей…
— Да. Завтра с утра этим и займусь. И возьму для сравнительного анализа пробу грунта в подвале. А тебе мой совет. Вытащи из трубки sim-карту и спрячь ее подальше от места, где ты планируешь находиться…
— Спасибо. Я так и сделаю. Рекомендую и тебе сменить sim-карту. Чтобы я мог тебе дозвониться. Новый номер можешь сообщить на ту трубку, с которой я тебе звонил. Даже если отвечу не я. А sim-карту постарайся купить на чужой паспорт. Попроси кого-нибудь. Лучше человека, далекого от полицейских дел. Скажем, соседку, у которой ты кота оставляешь. И позвони мне или тому, кто ответит…
— Это, как я понимаю, номер подполковника Скоморохова?
— Да.
— Ты не боишься его подставить?
— Мы с ним выкрутимся. Мы оба обучены выкручиваться. Не переживай… Я за него зубами дрался, и он за меня готов. Мы же из одной системы. Кроме того, мы потенциальные победители. По своему духу и воспитанию.
— Если бы менты так же друг с другом общались.
— Ментов в стране много. А спецназовцы наперечет. Они — отдельная каста. И в военное время, и в мирное…
— Завидую. Ладно, как вернешься, звони мне при любом результате.
— Обязательно.
Я завел ее в подъезд, вместе с ней поднялся на второй этаж, дождался, пока капитан Саня войдет в квартиру, и еще некоторое время послушал под ее дверью. В квартире ничего не происходило, только мяукал кот Шлягер. Он явно не успел нагуляться…
Глава шестая
Подполковник Скоморохов ждал меня в прихожей, держа в руках оба мотоциклетных шлема. Впечатление такое, что он куда-то намеревался поехать. А я как раз думал попросить его отвезти меня к дому Пашунина.
Честно говоря, я не понял, слушал Виктор Федорович мой разговор или нет. Отставной комбат, как я видел, во время моих бесед с капитаном Радимовой был погружен в свои думы. Может быть, что-то интересное надумал? Если понял, то должен был догадаться, что нам предстоит поездка.
— Едем… — категорично предложил Скоморохов, протягивая мне шлем.
— Едем, — согласился я. Но проясняющий ситуацию вопрос все же задал. — Куда?