— Допускаю, — согласился я и вытащил из другого кармана свой смартфон, чтобы вставить туда новую sim-карту. Свет уличного фонаря позволял это сделать.
— Радимовой? — поинтересовался Скоморохов.
— Да, надо доложить.
— Лучше пока не звони. Пусть она сначала номер сменит, тогда и доложишь. Или с моей трубки звони, но без подробностей. Если есть прослушка, то понять они ничего не должны.
Я с этим согласился. И взял предложенную подполковником трубку.
Капитан Саня, судя по скорости ответа, не спала. Более того, в трубку уверенным фоном пробивался разговор мужчин. Но слов понять было невозможно.
— Это я. Отработал. Как у тебя дела?
Мне эти мужские голоса рядом с капитаном Саней не понравились.
— На службу вызвали. Уже к управлению подъезжаем. Сегодня в поселке Плановый произошло серьезное убийство… — Она явно маскировалась от тех, кто разговаривал рядом. — Наша следственная бригада там была, а потом жильцы того же дома вызвали пожарных. Что-то горело в подвале дома. Пожарные приехали и нашли два обгорелых трупа. Двое мужчин. Вероятно, бомжи. Их облили бензином и подожгли. А у дежурной бригады три срочных вызова. Ночь сегодня сумасшедшая. Вот меня и попросили. Сам Котов попросил. Вторая дежурная бригада «с колес» формируется. Кого найдут…
— Ладно. Утром увидимся… — пообещал я. — Сначала дождемся твоего звонка, потом встретимся. Ну, ты меня понимаешь…
— Понимаю… До утра…
— До утра…
Я отключился от разговора. Отставной подполковник смотрел словно сквозь меня, напряженно что-то соображая.
— Ты как, устал сильно? — поинтересовался Скоморохов, когда я вернул ему трубку, взглядом он показал на мои ребра. Сам я о них вынужденно помнил. Дышать иногда было больно, и я старался переводить дыхание тогда, когда Виктор Федорович отворачивался. Но он и так, кажется, видел.
— Терпимо. А что? На рыбалку предлагаете?
— Да. На очень хищную и опасную рыбу…
Глава седьмая
— Я готов, товарищ подполковник.
Эта иносказательность была понятна нам обоим.
— У тебя трубка снимает?
— С высоким качеством. Хоть фото, хоть видео.
— А со стороны съемку заметно?
— Только если будет вспышка работать. На видео она вообще не работает.
— Хорошо. Пока пистолет посмотрим… который принес, — он протянул руку.
Я снял с плеча рюкзак и передал его Скоморохову.
Он раскрыл его так, чтобы свет от фонаря освещал то, что внутри, сунул туда руку.
— Да. Серьезная машина. СПС[11]… Если бы в тебя недавно стреляли из этой штуки, бронежилет тебя не спас бы. Там бы сломанными ребрами не отделался.
Это я и сам хорошо понимал. Пуля этого пистолета пробивает бронежилет, пробивает тело, после удара о вторую стенку бронежилета возвращается, уже вращаясь и наматывая на себя внутренние органы. Очень мощная и неприятная пуля.
Отставной подполковник запустил в рюкзак обе руки. Что-то там, внутри, металлически тонко звякнуло. Я по звуку понял, что он вытащил обойму и пересчитывает патроны.
— Семнадцать штук. Одного патрона нет. Значит, мы имеем право допустить, что владелец пистолета стрелял в того парня, который дверь открыл. Сын зарубленной женщины.
— Да… В меня, к счастью, стреляли из простого «макарова», — я протянул руку и взял с бензобака мотоцикла бумажник, который принес. Вытащил права. Посмотрел.
— Анатолий Михайлович Пашунин… Брат или однофамилец, интересно…
Потом вытащил пластиковую банковскую карту.
— Анатолий Пашунин… Значит, считаете, товарищ подполковник, эту «рыбу» следует брать за жабры.
— Пока только проведем съемку. Ждать придется до утра, когда экспертизу сделают, тогда можно и задержание проводить. Ты свою трубку в руке держи так, чтобы объектив камеры не закрывать. Съемку включи, сделай вид, что разговариваешь, а сам снимай. Сможешь?
— Чего проще… Гораздо труднее будет их дождаться… До утра времени еще много…
Ждать, как оказалось, мы оба умели прекрасно. Шли часы, мы, конечно, утомились от ожидания. Но Земля по-прежнему вращалась, и утро неизбежно приближалось. Отставной подполковник так и сидел на своем мотоцикле, я ходил кругами вокруг него, переводя дыхание, когда оказывался за спиной Скоморохова. Мой рюкзак с башмаком и пистолетом в качестве главного вещдока обвинения Виктор Федорович засунул в мотоциклетный баул. Их было приторочено к мотоциклу целых три штуки — один сзади и два по бокам пассажирского заднего сиденья.
Собственный пистолет я держал на спине за поясом, будучи уверен, что в случае необходимости всегда сумею сыграть на опережение и вытащить его раньше, чем кто-то другой достанет свое оружие.
Утром людей на улице стало появляться непривычно много после ночного безлюдья. И хорошо, что все они двигались в одном направлении — в сторону автобусной остановки. Значит, отправляются на работу, никто не возвращается и не удивляется, снова увидев нас. А запомнить нас не трудно хотя бы по мотоциклу Скоморохова. Такой мотоцикл не каждый день на улице встретишь.
Между делом, чтобы убить время, я рассказал отставному подполковнику то, что услышал от капитана Сани. У него уже нет необходимости ехать в поселок Плановый, потому что бомжей найти уже невозможно. Разве что навестить их в морге. Сам собой возникал вопрос: кто их сжег? Второй Пашунин, который, предположительно, совершил убийство семьи, по времени уже не успевал это сделать, а потом еще и добраться к первому Пашунину с докладом. Вероятно, есть у подполковника Пашунина «чистильщики», которые подчищают место преступления. Но этот вопрос умозрительно разрешить невозможно, поэтому не стоило над ним и голову ломать.
А время шло своим естественным чередом…
Наконец мы дождались. Два человека подошли к «Москвичу». Один невысокий, в синем прокурорском мундире. Второй выше, суше, мосластее. Внешне они были не похожи. И я подумал, что они просто однофамильцы, а не братья. Тот, что повыше, был в тапочках, выглядел настолько расстроенным, что, по моему мнению, просто жаждал вылить себе в рот бутылку водки, чтобы успокоиться.
Он обладал приметой — крупной яркой родинкой под правым глазом. Обычно люди, имеющие такие характерные внешние приметы, стараются нигде не светиться, потому что их потом легко опознать.
Подполковник Пашунин был сердит и сосредоточен.
Между тем я вытащил свою трубку, и тут мне подумалось, что подполковник может знать меня в лицо, а память у следаков цепкая, и потому шлем снимать не стал, только глянул на монитор смартфона, несколько раз ткнул в сенсорный экран пальцем, включая камеру, и громко сказал Виктору Федоровичу:
— Эсэмэску прислал. Через пять минут будет здесь… — Отвлекающий маневр. Дескать, мы ждем здесь кого-то, кто прислал эсэмэску.
Видеокамера в моей руке работала одинаково и около уха, и около бедра. Разница была только в том, вертикально ведется съемка или горизонтально. Так, с трубкой в руках, я и сел на заднее сиденье мотоцикла. Но ни шлем не снял, ни темное стекло не поднял.
Пашунины на мотоцикл, естественно, посмотрели. Какой мужчина не посмотрит на такой мотоцикл? И сели в «Москвич». Высокому Пашунину в тапочках было, наверное, не слишком удобно. Он даже один тапочек потерял, когда в машину садился. Перегаром от них несло — на улице чувствовалось! Впрочем, мы стояли близко и потому, возможно, запах уловили. Но подполковник за руль садился без сомнений, считая, что погоны прикрывают его от любых нападок со стороны ГИБДД. Интересно, а в аварию попадет, тоже погонами прикрываться будет?..
Капитан Саня позвонила на трубку отставного подполковника Скоморохова со стационарного телефона (видимо, соседки) как по заказу, сразу после того, как «Москвич», дребезжа всеми своими проржавелыми от времени телесами, тронулся с места. Двигатель откровенно «троил», но подполковник Пашунин или не понимал, что это такое, или просто привык и не обращал внимания. Я бы на его месте для начала хотя бы свечи зажигания сменил. Однако сам он догадаться об этом пока не может. Это, кстати, со многими водителями старых автомобилей случается. Привыкают к тому, что машина у них вот-вот развалится от возраста, и ездят, пока она не встанет или в самом деле не развалится.
Отставной подполковник включил в своей трубке динамик, чтобы я слышал разговор. Голос капитана Сани я узнал легко:
— Это Радимова. Моя посланница сбегала в сотовый салон еще до открытия и уговорила знакомую продавщицу продать ей sim-карту. Передайте номер Тиму Сергеевичу.
Виктор Федорович передал, хотя я сам слышал и запомнил.
Я вставил свою новую sim-карту в смартфон и сразу же позвонил, даже не загоняя номер в память трубки. Естественно, я отдавал себе отчет, что старую трубку самой Сани уже могли раньше взять на прослушивание, как и трубку Скоморохова, с которой я с ней связывался. В ГРУ это делается, насколько я знаю, просто, хотя и стоит такое прослушивание дорого.
Дорого само спутниковое время, и потому не в каждой операции это применяется. Мои оппоненты спутников не имели, но имели систему СОРМ[12].
Во-первых, она не была настолько функциональной и всеобъемлющей, как прослушка через спутники-шпионы, во-вторых, требовала санкции суда, что, правда, не всегда соблюдается. Кроме того, нужны или веские аргументы, или большие связи для того, чтобы подключиться к СОРМу. Имел ли что-то из этого подполковник Пашунин, я не знал. Но рисковать приходилось. Шанс проколоться был минимальный.
На всякий случай, договорившись с капитаном Радимовой о встрече в кафетерии продовольственного магазина неподалеку от городского управления МВД, где мы с ней уже однажды вместе пили удивительно паршивый кофе, я все же решил подстраховаться с помощью отставного подполковника Скоморохова.
Он на мотоцикле ждал Радимову на улице и держал на бачке мотоцикла мой рюкзак, из которого я заранее выложил то, что не нужно было передавать в судмедэкспертизу. Виктор Федорович должен был посадить на мотоцикл капитана Саню, довезти ее последние восемьсот метров до городского управления МВД, дождаться, пока она не войдет в здание и не помашет ему рукой из окна — знак того, что никто не надумал отнять у нее рюкзак силой.