Однако улыбка не помешала мне уловить момент, когда из окна автомобиля показались два вертикально расположенных ствола. В подобных ситуациях обычно используют дуплет. Если патроны заряжены, скажем, охотничьей картечью, жертву разорвет на части. Ой, не люблю я, когда меня на части разрывает! Честное слово офицера — не люблю! И потому у меня даже желание появилось выхватить пистолет и расстрелять этих людей в машине. Но я удержался. Однако фиксировал чуть не каждый вершок расстояния, на которое стволы высовываются.
Но фиксировал эти вершки не только я. Отставной подполковник Скоморохов смотрел, видимо, тоже достаточно внимательно из-за джипа «Гранд Чероки», оставаясь невидимым стрелку, хотя в последний момент у меня появилось опасение, что мотоцикл может оказаться замеченным в правое боковое зеркало заднего вида водителем «Лады». Но тот, скорее всего, тоже смотрел больше на меня, чем в зеркала. И потому Виктор Федорович оставался незамеченным. Хотя сам видел все и всех. В том числе и происходящее в «Ладе».
Там Анатолий Пашунин приложил приклад к левому плечу, как обычно стреляет левша по зрению[15]. А локоть высунул за дверцу. Стволы стали подниматься в мою сторону, но еще недостаточно высунулись из машины. Высунуть стволы полностью мой киллер намеревался, как я понял, только в самый последний момент. И этот момент приближался.
Как только стволы начали высовываться, я увидел, как сорвался с места мощный мотоцикл. Десяток метров он пролетел по тротуару, словно по воздуху. А стволы высовывались все активнее. Виктор Федорович подлетел на скорости к машине и легко ухватился левой рукой за стволы и цевье. Хватка у отставного подполковника — будь здоров! Ружье вывалилось из рук Анатолия Пашунина, кажется, даже приклад ударил его в лицо. Но выстрел все же раздался. Правда, в воздух, потому что стволы смотрели уже в небо.
«Лада» завелась легко и сразу. Мотоцикл пролетел еще метров пять вперед, там Скоморохов бросил ружье, двумя руками взялся за руль и только после этого затормозил. При торможении мотоцикл развернуло на сто восемьдесят градусов. Но автомобиль уже заезжал передними колесами на бордюр и вполне мог рвануть по тротуару прямо на мотоциклиста и людей, которые находились неподалеку. Я успел выхватить пистолет, выстрелил сначала в колесо, а потом направил ствол на водителя, который остановил машину сразу после моего выстрела и лег лицом на руль. Там же, на руле, лежали и его полностью татуированные руки.
А к нам на помощь уже бежало пятеро парней из детективно-правового агентства. Новиков все же выставил подстраховку. В руках каждого был пистолет. Я знал, что пистолеты у всех травматические. Во всем агентстве только я один носил боевое оружие. Но неопытный взгляд не отличит пистолет Макарова от травматического пистолета «макарыч». И выглядели эти пятеро парней в черной униформе солидно и даже устрашающе. И водитель «Лады», и Анатолий Пашунин за секунды были вытащены из машины. На запястьях того и другого защелкнулись наручники.
А я заметил, что по другую сторону дороги от бордюра резко стартовал старенький «Москвич-412» такого же цвета, как у Владимира Пашунина. К сожалению, номер я различить не смог из-за расстояния. Кроме того, «Москвич» сразу же растворился в потоке. Но ведь подполковник Пашунин должен был в это время посетить городское управление внутренних дел, чтобы забрать документацию по убийству двух бомжей в подвале жилого дома в поселке Плановый. Не мог же он оказаться одновременно в двух местах сразу.
Задержанных увели в помещение детективно-правового агентства, куда уже вызвали полицию. Поскольку организацией занимался бывший сотрудник городского уголовного розыска Петя Новиков, резонно было предположить, что полицию он вызвал из горотдела. Но я все же остановился у крыльца рядом с мотоциклом отставного подполковника Скоморохова, вытащил трубку и позвонил капитану Сане.
— Да, Тим, слушаю тебя…
— Пашунин не приезжал?
— Звонил только что. На полчасика задерживается.
— Братца его повязали. Вместе с уголовником. Братец пытался застрелить меня из охотничьего ружья. Прямо около нашей конторы. Петя Новиков вызвал полицию. Надеюсь, вашу. Будь в курсе. Мне показалось, что от противоположной стороны дороги отъехал «Москвич» Пашунина. Номер я не видел — далековато было. Однако если это был он, то он в курсе, что брата задержали, и будет принимать ответные меры. Боюсь, что кардинальные. Не забыла про Колбасникова?
— Он предупрежден. Как только Пашунин войдет в здание, дежурный позвонит Лехе, и Леха зайдет ко мне. Решили так… А перед ним я другое дело раскрою. Якобы читаю материалы. Это подозрения не вызовет. Но я и пистолет буду держать перед собой.
— В сумке? — переспросил я с ехидцей, помня, что Радимова носит пистолет не в кобуре, а в сумке и обычно очень долго вытаскивает его.
— Но сумка-то на коленях… — оправдалась она.
— Переложи пистолет на стол. Только так, чтобы сам Пашунин не смог перехватить его. А еще лучше, вытащи обойму.
— Ты перестраховщик!
— Да! В том, что касается тебя, я стремлюсь перестраховаться.
— И на том спасибо! — В ее голосе чувствовались радость и теплота, которые я оценил. Теплота даже бродячей собаке приятна, что уж о человеке говорить. — Но ради моего спокойствия мог бы и о своей безопасности больше заботиться.
Я на эти слова не отреагировал.
— Как мне посоветуешь поступить? Наряд вот-вот приедет. Мне светиться или не стоит?
— Я не слышала, чтобы тебя объявили в розыск. Наверное, можешь спокойно участвовать в подписании протокола. Подожди… Звонок на городской телефон…
Она положила трубку на стол и вежливо с кем-то заговорила. Но недолго.
— Тим… Мне это не нравится…
— Что случилось?
— Опять звонил Пашунин. Сказал, что обстоятельства его задерживают. Освободится не раньше чем через полтора часа.
— А что конкретно тебе не нравится?
— Я опасаюсь, что он сам заявится со своим спецназом к вам в агентство и просто заберет с собой задержанных.
— А кто же ему их отдаст!
— Наряд полиции не посмеет выступить против Следственного комитета. Там же одни сержанты. Что они подполковнику скажут!
— Здесь я и Скоморохов. Мы просто пошлем Пашунина вместе с его спецназом подальше, и все. Если не согласятся, то поможем им удалиться через окна. Хотя жалко стекла… Но можем и через дверь отправить… И с крыльца спустить с ускорением свободного падения.
— Это уже большой конфликт. И нежелательный. Обязательно будет стрельба. Кроме того, у меня есть опасения, что Пашунин попытается тебя задержать. Со своим же спецназом.
— Не говори мне про их спецназ. Это даже хуже СОБРа. Мы вдвоем с отставным подполковником уложим их штабелем и реквизируем оружие.
Я увидел, как тротуар пересекает машина полиции «уазик» с обыкновенным нарядом.
А за ним едет «Газель» с бойцами городского СОБРа.
— Вот, ваши уже приехали, — сообщил я капитану Сане. — Машина с нарядом и машина с СОБРом. Боевой состав.
— Отлично. Садись с СОБРом в машину и — в горотдел. Я сама вас встречу в дежурке. На месте протоколы составим. А наряд пусть свидетелей опрашивает и протоколы сразу ко мне везет. Я сейчас дежурного предупрежу, чтобы он с СОБРом связался и передал им распоряжение. Жду, Тим.
Глава девятая
Я вошел в помещение агентства как раз, когда капитан, старший группы СОБРа, принимал распоряжение от дежурного по горотделу. Это я понял по взгляду, который капитан бросил на меня. Мы с ним были немного знакомы. По крайней мере, визуально.
— Распоряжение получил? — спросил я.
— Поехали, — согласился капитан и сам отдал распоряжение своим подчиненным: — Забираем задержанных.
— А моя машина? — спросил «расписной» водитель.
— Ключи оставь. Эвакуатор подгонят, заберут. Эвакуатор уже вышел.
— Ключи в машине. Там колесо прострелено. Эвакуатор мне диск погнет.
— Не переживай. Когда ты освободишься, если освободишься вообще, твоя машина уже на стоянке сгниет. Документы на машину! — Капитан протянул руку и получил документы. Я заглянул в них. И вслух выразил свое удивление:
— А номерной знак другой! Ворованная машина? Или номера ворованные?
— Не может такого быть! — неподдельно удивился «расписной». — Может, на стоянке подменили… Я сегодня ночью машину в гараж не ставил, на городской стоянке оставлял… Не знаю… У меня были собственные номера…
— Разберемся, — решил капитан. — Поехали.
— Мне в больницу нужно, — выразил требование Анатолий Пашунин. — У меня палец сломан…
— В носу сильно ковырял? — спросил капитан.
— Когда ружье у меня вырывали, я удержать его пытался и за скобу зацепился пальцем. И даже выстрелил нечаянно…
— Нечаянно не туда выстрелил, куда целился… — поправил я его, рассматривая лицензию на оружие. Документы были в порядке. Анатолий Пашунин имел право на охотничье ружье.
— Я ни в кого не целился.
— С ружьем по городу катался. Просто так, ради развлечения…
— Я взял ружье с собой, чтобы Коля мне резьбу на прикладе сделал. Он — резчик по дереву. Лучший специалист у нас в городе.
Последовал кивок в сторону «расписного».
— И не заметил, что ружье заряжено… — констатировал капитан.
— А что вы с Колей и с ружьем на несколько часов здесь застряли? — задал я свой вопрос.
— Мы с десяток минут и стояли-то, — объяснил «расписной» Коля. — Движок что-то чихать начал. Я остановился позвонить знакомому механику. Он обещал вскоре приехать.
— Поехали… — поторопил капитан. — Разбираться в горотделе будем. Нас уже ждут…
Задержанных, не снимая с них наручники, взяли под руки и вывели на улицу. И даже не надевали на голову черные колпаки, как часто показывают перемещение задержанных по телевидению. Хотя я только могу догадываться, для чего эти колпаки используются. Наверное, чтобы журналисты не опознали преступников.
— Я на мотоцикле поеду, — решил я. — Мы вас обгоним и будем ждать в дежурке.